Снег.

В моей беспокойной памяти часто возникают неясные картины прошлого. Детство, юность, наша, ставшая по крови нашей, семья. Было пройдено слишком много, слишком много боли принес наш союз. Я потерял счет смертям, меня перестали трогать мольбы, отчаяние, которое я читаю в глазах тех, чьи часы сочтены, больше ни коим образом не касаются моей сухой и выжженой души. Я помню дом. Твой дом, в который ты меня привел поздней осенью. Небрежная обстановка, но мне было крайне спокойно. Довольно простое убранство, всего минимум, скромная мебель, стены пастельных тонов, шторы цвета фиалок, пара цветочных горшков на подоконнике, а в самом центре комнаты располагался большой рояль, имевший такой вид, будто кто-то залез рукой в викторианскую эпоху, в самый красивый и богатый зал какого-нибудь вельможи, и вытащил его оттуда, поставив в центр этой комнаты, убранство которой было более чем скромным для такой откровенной роскоши. Белый, совершенный корпус местами был поцарапан - время запечатлело свое прикосновение. Черные ажурные края чуть сколоты. Клавиши имели немного желтоватый оттенок. К слову, именно такие клавиши - потемневшие, слегка продавленные - самые искренние. Я помню, как ты садился за инструмент, и переставал быть собой. Спина, привыкшая быть сутулой и уставшей, будто восставала ото сна, лопатки, будто крылья расправлялись, предплечья несвойственно для тебя мягко раскрывались, кисти касались клавиш более, чем уверенно, а тем из под твоих пальцев лились звуки, которые нельзя с чем-то сравнить, их нельзя повторить, ибо они шли откуда-то из глубины твоей души, они были лично твоими, уникальными, как голос или привычки. Мне безумно нравилось сидеть на полу, неподалеку от тебя, и слушать, бесконечно слушать то, что ты играешь. Симфонии смешивались между собой. Мелодия танцевала на кончиках твоих пальцев. В этот момент у меня не было мыслей. Ни плохих, не хороших, я просто чувствовал, чувствовал тонкое, едва ощутимое и такое невозможное счастье. Странно, я почти забыл это состояние покоя. Лишь находясь в этом забытом месте, рядом с тобой, я снова оживаю, во мне снова бьется сердце. В этот миг даже нет чувств. Есть только вязкое и тягучее, ни с чем не сравнимое, сонное состояние. Мы научились ничего не испытывать, отнимая жизни, мы платим свою цену, ведь это жизнь, здесь нет места слабостям, страхам, разного рода предрассудкам. Здесь нет любви, ей здесь не рады, ее тут никто не ждет. Мы запутались, хотя и идем непременно вперед, путь кажется тернистым, хотя он абсолютно чист. Я испытаваю массу эмоций, но в реальности же эти эмоции мне дорого обходятся, а я не готов платить за то, что мне не нужно. И бывало, что нас вдвоем заносило сюда, черт знает, как. Небольшое пространство, стены которого огораживали нас ото всех. Мы проводили вместе какое-то Nное количество времени - сколько было отпущено делами и вечной погоней за эфемерным временем. Я не помню диалогов, жестов, взглядов, касаний - это было давно, время иссушило воспоминания, раны зажили. Я крайне смутно помню лишь чувства, что дарил мне ты, и то, ради чего я оставался собой, мог держаться и не захлебываться кровью, беречь в себе человека, которого так трепетно пытаешься сберечь ты. Прошло время. Падал сухой снег, в вечерних сумерках он казался колючим и режущим, будто крошечные лезвия сыпятся с темно-синего, усеянного мелкими и редкими звездами небе. Этаж, дверь, порог. Знакомые стены. Все сломано, разбито, разрушенно, испорчено. Со всех сторон глядела на меня ледяная и пустая небрежность. Не та, к которой я был приучен. В полумраке все было чужим, отталкивающим, только в центре комнаты по-прежнему стоял рояль, за ним сидишь ты. Твоя знакомая осанка, обнаженные лопатки-крылья. Тонкие пальцы замерли на клавишах, усыпанных снегом. Снег падал на твои волосы, плечи, кисти, обнаженную спину. Я ведь знаю, что потерял тебя. И отныне ничто не способно сделать мне больнее. Редкие снежинки падали на мои руки, моментально таяли. Мне бы хотелось тоже расстаять, чтобы не чувствовать ничего, совершенно ничего, но во мне теплилась жизнь, которую ты вдохнул в меня. Она билась, она горела, заставляя меня дышать, но дышал я уже тобой, все мое существо было наполнено тобой, и это было самое сильное. Колючий снег медленно падал на твои волосы, обнажённую шею, плечи, тонкие пальцы, что замерли на черно-белых клавишах. Падал, и не таял.