Лютня.

      Орана снова играет на лютне. Негромко, заунывно, извлекая из инструмента такие звуки, от которых даже Сэндал забивается в угол. Весь особняк пронзает плач струн, погружая его в непривычную меланхолию.       Гаррет пытается не слушать. Не потому, что у Ораны плохо получается, а потому, что голос эльфийки будто бы звучит в этой протяжной элегии. Рассказывает о потере отца и неприязни в чужом доме. Лиандра ведь до сих пор называет ее рабыней, с подозрительностью поджимая губы, когда сталкивается с ней в коридорах. Сколько бы ни убеждал мать Гаррет, та все равно не верит в безобидность бывшей рабыни.       Орана не поет. Слишком сильно стесняется, чтобы дерзнуть на такое. Но Хоук не может отделаться от мысли, что слышит ее сопрано, когда музыка становится особенно грустной. Слышит, как она просит Адриану не наказывать ее за проступок, а потом раболепно соглашается, что заслужила это. Как утыкается отцу в шею, вдыхая запах корицы, а затем бьется в истерике, ощущая вкус крови. И как обескураженно лепечет о лучшем поваре, который был так верен хозяйке.       Сил терзать себя состраданием больше не остается, и Хоук спускается вниз, где засела эльфийка с лютней. На низкой деревянной скамейке она кажется угловатой и сгорбленной, а свет от камина просвечивает сквозь топорщащиеся уши. Секунду Хоук неловко стоит за ее спиной, а затем с излишней грубостью обрывает: - Ты бы прекратила.       Подскочившая Орана роняет лютню, и страх в ее глазах граничит с затравленностью. Она похожа на пойманную белку, с которой бездомные дети собрались играть. Жестоко, наслаждаясь страданиями, только чтобы потом содрать шкурку, а мясо зажарить. Эльфийка громко сглатывает и рассыпается в сбивчивых извинениях: - Пожалуйста, простите… Я не хотела вас разозлить. Обещаю, я больше не буду. Умоляю, простите, простите меня…       И без того бледное лицо опасно белеет, и кажется, что она сейчас упадет в обморок. Гаррету такая перспектива не улыбается, и он спешит поднять руки. - Орана, Орана. - Как можно успокаивающе, зовет он. Но эльфийка вжимает голову в плечи, ожидая удара. - Я не запрещаю тебе играть на лютне. Понимаешь? Просто… У тебя нет мелодий повеселее?       Мужчина внутренне содрогается, когда Орана отвешивает ему низкий поклон, а затем отступает, раскаянно признаваясь: - Я не умею играть такие песни, но если хозяин захочет, я могу научиться. - Никаких “хозяин”! - И сам не зная почему, взрывается Гаррет. Несчастная эльфийка отскакивает к камину, выбирая сгореть заживо в огне, чем от рук разъяренного Хоука. Но глядя на это, тот немедленно успокаивается. - Я же уже тебе говорил, что ты теперь свободная эльфийка и можешь ни перед кем не выслуживаться. В этом доме ты работаешь. Повторяю, работаешь, а не содержишься в качестве рабыни. И ты получаешь за это деньги, которые смело имеешь право тратить на свои потребности. Ты меня понимаешь, Орана?       Девушка с готовностью кивает головой, слишком быстро, чтобы дать понять, что в суть сказанного она вникла. Гаррет издает негромкий стон, подзывая эльфийку ближе. - Мне очень нравится, как ты играешь, правда. - Стоит неимоверных усилий говорить восхищенно и размеренно. - Но то, как ты играешь, наводит невероятную хандру. Поэтому-то я и попросил тебя остановиться.       Настороженная Орана послушно приближается, и Гаррет слегка приобнимет ее за плечи. Они оказываются такими узкими. - Я больше не буду играть грустную музыку, - шепотом обещает эльфийка. В ее зеленых глазах много золотых крапинок, а зрачок подрагивает от изменения света. Хоук отечески поглаживает Орану по спине, а затем отстраняется, довольный, что удалось договориться. - А я больше не буду повышать на тебя голос. - Дает ответное обещание мужчина. - Даже в гневе.

***

      Фенрис невзначай замечает, как светловолосая эльфийка провожает Гаррета взглядом. Сегодня им пришлось снова отлавливать контрабандистов на Рваном Берегу, и Хоуку здорово досталось. Бывший раб успел весь измазаться кровью, пока вел его по ночным переулкам Верхнего города и выслушивал, как в прошлый раз Андерс едва не схлопотал в челюсть за нудную нотацию. Поэтому Фенрис доставил Гаррета домой.       Орана обеспокоенно поднимает брови, но не осмеливается окликнуть мужчину. Только молча переплетает пальцы, будто бы молясь за его благополучие. За время, проведенное в особняке, она успевает проникнуться к Хоуку благодарностью. А после истории с лютней и вовсе начинает испытывать к нему непонятные чувства.       Фенрис помнит ее. По крайней мере, ее образ не совсем стерся из его сознания, в котором царствовала только жажда убийства Адрианы. Эльфийка заметно похорошела. Щеки теперь не такие впалые, и нет этой жуткой боевой раскраски на лице. Разве что вид по-прежнему забитый.       Эльф стряхивает с руки грязь и обращается к служанке: - Как тебе свобода? Орана вздрагивает от неожиданности, а затем смущенно рдеет, стараясь не разглядывать кровь на его доспехе. - Это довольно… Странно.       Фенрис смотрит на нее разочарованно, будто бы ожидал вдохновенную тираду о сладком ощущении не быть рабом и ни от кого не зависеть. Орана с легким страхом в ответ косится на седого эльфа, который так жестоко расправился с ее хозяйкой. Затем нервно приподнимается на носочки и, прижимаясь к стенке, его огибает. - Я… Мне нужно помочь господину Бодану на кухне. - Угу. Только не стоит засматриваться на Хоука. - Хмуро предупреждает Фенрис, памятуя, как тот отверг его чувства.

***

      Рана оказывается не смертельной, поэтому к утру уже, наглотавшись целительских настоек, Гаррет чувствует себя не так паршиво. Правда, вставать все равно не хочется. Он нежится в огромной постели, думая, что этот скользкий ублюдок, сенешаль Бран, точно теперь от него не отделается. Хоук вчера видел, как тот мило беседовал с Умницей в Цветущей Розе.       Дверь отзывается тихим, скребущим звуком. Словно одна из подвальных крыс, вконец обнаглев, требует, чтобы ее впустили в покои. От такого сравнения, настроение Гаррета еще больше поднимается, и он кричит: - Заходи! В любом случае все, кто могут вломиться в спальню Хоука, уже давным- давно перешли с ним на ты.       Дверь с осторожным скрипом открывается, оставляя лишь маленькую щелку, чтобы в нее можно было протиснуться. Сначала появляется светлая голова Ораны, а затем и она вся. Лютня громоздко бьется об косяк.       Гаррет смотрит на служанку недоуменно. Раньше она себе никогда такого не позволяла. Убиралась в комнате лишь в его отсутствие. Да и вообще она даже на глаза редко попадается. Мужчина усаживается на простынях, пятерней ероша волосы, и вопросительно приподнимает брови. - Тебе чего?       Эльфийка неуверенно стоит перед Хоуком. Жар приливает к голове, когда одеяло сползает, и становится видна шрамистая грудь мужчины. В воздухе стоит запах пота и крови от валяющихся на полу повязок. Солнце пятнами высвечивает Оране волосы и полосами ложится на кроватный балдахин. - Господин… - Начинает она с волнением, но затем осекается и поправляет себя. - То есть не господин. То есть… - Ладно, дальше. - Останавливает ее Хоук, чувствуя, что метания в обращении может затянуться надолго. Он с интересом смотрит на девушку, заинтригованный ее утренним визитом. - Я… Вот. - Орана не пытается больше ничего объяснить, резко усаживаясь на кровати и бросая лютню себе на колени. Времени ужаснуться своей дерзости нет. Возможности упасть в обморок от близости господина тоже.       Эльфика остервенело дергает струны и начинает быстро-быстро петь.

Они хотели для других Свободы отыскать. Боясь опасностей любых, Все ж шли они спасать. Не воины и не отцы Святые из Церквей, А просто трусы-храбрецы С окрестных деревень!

      Под конец голос ее срывается, и она снова роняет лютню. Как кролик, настороженно дрожит губами, пытаясь изобразить подобие улыбки. Щеки морковно-красные, а глаза влажные и выжидающие. - К-хм. - Выдавливает Хоук, все еще обескураженный таким выступлением. Его одновременно распирает хохот и раздражение, что Орана опять поняла его слишком буквально. - Ты где эту песню взяла? – Задает он самый адекватный на данный момент вопрос. - Вам не нравится? – Эльфийка расстроенно вянет. Она готовится встать и уйти, но Хоук ее останавливает. - Нет-нет! Исполнение отличное, но кто тебе ее спел? - Гном… Варрик. - Видя, что Гаррет начинает беззвучно давиться, девушка безнадежно вздыхает, - Вы же сами просили веселое.       Вид у нее совершенно раздавленный, и Хоук вдруг понимает, что надо ее успокоить. Он нежно касается румяной щеки, стараясь подавить хохот. - Мне очень приятно, Орана. - Правда? - Правда.       Гаррет впервые видит ее улыбку. Светлую, искреннюю. Такую совершенно детскую. Эльфийка чуть подается вперед, но затем резко встает с кровати и низко кланяется. - Я очень рада, что вам понравилось! - Выпаливает она как на духу и вдруг выбегает из комнаты.       Защитник изумленно свешивается к кровати, подтягивая к себе лютню.

***

- Орана, зайди ко мне.       Гаррет и сам не понимает, почему голос становится таким вкрадчивым. Он проходит мимо служанки, буквально губами касаясь ее затылка, и бодро поднимается по лестнице.       Сердце эльфийки уже привычно замирает. От страха. От господина. От предвкушения. Она появляется в его спальне спустя минуту. Скромно потупляет глаза, услужливо вопрошает: - Вы что-то хотели?       Гаррет оборачивается на ее голос и молча разглядывает. Худая, хрупкая… - Да, забери свой инструмент, а то он уже неделю валяется.       Не дожидаясь ответа, Хоук стягивает через голову взмокшую рубашку. Бросает ее на пол. Каждый день у Защитника суматошный, и одежду приходится стирать очень часто. Волосы при этом остаются в буйном беспорядке, что эльфийку чрезвычайно умиляет. Вместо того чтобы подойти к лютне, она делает шаг к Гаррету. - У-м? – Не сразу понимает мужчина, когда тонки пальцы аккуратно приглаживают его затылок. Он медленно разворачивается, снизу вверх взглядывает на Орану. - Скажи мне, что ты делаешь? – Голос звучит поощрительно. Хоук сам себе изумляется и одаривает эльфийку улыбкой. - Мой господин. - Задушено шепчет она. В зеленых глазах нездоровое пламя. - Я не знаю. - Ясно. - Гаррет барабанит себя по губам пальцем. Орана жадно следит за этим движением, боясь сдвинуться с места. - Лютня. - Напоминает Хоук, но сам зарывается рукой эльфийке в прическу, стараясь сильнее ее растрепать. Хочется посмотреть на нее с распущенными волосами. - Лютня… - Завороженно повторяет девушка, пока золотистые пряди падают ей на лицо. Все-таки красивая. - Сыграешь мне потом? – Хитро щурится Гаррет, накрывая губы эльфийки своими. Не давая ответить.       Большие глаза Ораны расширяются, а рот становится жестким и неподатливым. Тонкие кисти упираются в грудь Хоуку, но слабо и как-то без желания. Защитник сквозь поцелуй усмехается. Жестко придвигает эльфийку к себе. - Только, пожалуйста, без кабацких песен. - Добавляет Гаррет, давая служанке немного отдышаться. - А то, знаешь ли, мне от них совсем не весело.