Широковещание

      Хельга не могла сдерживать поток блуждающих мыслей. Она была одной из почти трёх сотен студентов, сидевших в огромной аудитории, где один маленький лектор с сильным акцентом не мог быть ни узнанным, ни понятным. Поэтому, а также потому, что её привычка витать в облаках становилась всё более неконтролируемой год от года, Хельга решила приносить диктофон на лекции. Она, однако, делала это тайком, нажимая кнопку записи и пряча чёрный предмет в свой рюкзак, чтобы не выглядеть совсем уж чокнутой. Вообще, прослушивание записей лекций действительно помогало. В случае чего у неё всегда была возможность отмотать назад и переслушать что-либо, после чего она действительно могла ручаться, что её преподаватель говорил по-английски, несмотря на то, как искажённо слова выходили из его рта.       Обратной стороной владения записанными копиями лекций была полная потеря внимания на них. Но подобного рода неудобства не доставляли Хельге хлопот, взамен создавая ей время на размышления, и ими она и занималась.       Хельга училась в колледже, уже пройдя ту веху жизни, когда можно законно зваться взрослой, и почти подобравшись к возрасту, когда общество будет считать её достаточно ответственной для употребления алкоголя. Некий репоголовый мальчик всё так же имел место быть в её жизни. Более того, они не только учились в одном колледже, но и жили на одном этаже корпуса N общежития. Учитывая, что Хельга была влюблена в Арнольда с трёх лет, по-хорошему сейчас у неё должны были бы быть с ним страстные отношения, включающие в себя подгоревшие ужины, приготовленные вместе, и обнимашки по ночам. Было даже немного жаль, что она топталась на одном месте с четвёртого класса, особенно потому, что он до сих пор ошивался поблизости, чертовски близко. По крайней мере, физически.       Годы безумной влюблённости привели не к большему, чем редким смс-ки от него, когда у него заканчивалось молоко для хлопьев. Или когда заканчивались хлопья для его хлопьев. Временами он также мог попросить у неё соли. Он никогда не задерживался достаточно долго, чтобы можно было успеть завязать разговор. Вместо этого он стоял в дверном проёме, ждал, пока она нальёт ему молока в его миску с сухими хлопьями, и уходил после нескольких дежурных вопросов про пары и домашку.       Хельга вздохнула и предприняла очередную попытку утешить себя. Она его однозначно любила. Он однозначно не знал об этом. Он однозначно не выказывал никакого интереса узнать её получше, даже как друга. Но с другой стороны… Хельга почувствовала, что её мозг основательно напрягся, пытаясь придумать хоть одну. Не вышло. Ей надо было с кем-то поговорить.       Речь преподавателя становилась всё более неудобоваримой, когда он начал до кучи к своему акценту что-то невнятно бормотать. Для студентов это было знаком завершающейся лекции. Хельга нагнулась к своему рюкзаку и втихомолку нажала на кнопку паузы, не доставая диктофона.       Локтями протолкав себе путь из аудитории, она направилась в студенческий центр. Она увидела свою коллегу за стойкой информации посреди столовой, не делавшей ничего выходящего за рамки её рабочих обязанностей.       Хельга подошла к стойке и дала своей сумке грохнуться на пол. «Что ты тут делаешь, сегодня в расписании нет твоей смены», — Дульче сказала с нажимом. Хельга надула губы, потом вздохнула и дала плечам ссутулиться, прежде чем всем телом взгромоздиться на стойку.       — Это было совсем не обязательно, — сказала Дульче, не поднимая глаз от ноутбука.       — Дульче, — лёгкая пауза навеяла подозрения, — я ужасно хочу Арнольда.       — Так скажи ему! Ей-богу, Хельга. Я же его встречала, он милый, но полнейший имбецил по части чтения между строк. Да и ты тоже не слишком разбежалась что-то между этими строками выдавать.       — Эй! Я вообще-то влюблена в этого имбецила! Говори о нём подобрее, — Хельга одарила её издевательским злобным лицом.       — Хорошо, значит, ТЫ идиотка. Дай ему какой-нибудь пищи для размышления, он-то уж точно сам ни до чего не допрёт, со своей-то заторможенностью.       Хельга уставилась в пространство, это был обычный совет Дульче, которого она и ожидала:       — Твою мать, — вздохнула она в конце концов, — он действительно твердолобый задрот. А я в него втрескалась, как дура. Ты знаешь, что я однажды ему во всём призналась? А потом он мне на полном серьёзе поверил, что я это сказала в каком-то порыве, не имея на самом деле ничего такого в виду. КТО ещё во всём мире поверил бы в это? Не то чтобы среди людей очень распространён феномен испытывать импульсивные поветрия, отличающиеся неконтролируемым желанием поцеловать кого-нибудь в губы. Почему он такой дегенерат?       Дульче кивнула, не уделяя ни малейшего внимания и не стыдясь этого. Она уже слышала эти разглагольствования раньше:       — Просто скажи ему. По крайней мере, пусть он будет в курсе. Плюс, я слыхала, людям нравится слышать «я люблю тебя», — Дульче подслушала это в ситкоме 90-х, в «Друзьях», но была уверена, что сейчас это будет к месту.       — Ты что, с дуба рухнула? Я не могу вот так просто это всё вывалить! В прошлый раз он чуть не убежал, когда я ему призналась. А потом он быстренько забыл случившееся, но это не относится к делу, — Хельга с жаром выплёвывала слова.       Какое-то время всё, что можно было услышать от них, — гомон столовой и щелчки клавиатуры печатавшей Дульче. Хельга растянулась ещё дальше вдоль стойки:       — Ох, Арнольд. Ну почему ты такой толстокожий тупорылый олух! — ей бы хотелось знать ещё больше эпитетов для более ясного выражения своей и без того очевидной мысли.       — Хельга, просто скажи ему: «Арнольд, я люблю тебя. Я хочу выйти за тебя. Я хочу детей от тебя». Ну, или просто сделайте всё, что нужно, чтобы заиметь деток, без действительного их заделывания, — Дульче заигрывающе подвигала бровями, глядя на Хельгу.       Хельга подняла рюкзак с пола и перебросила через плечо:       — Большое спасибо за помощь. Которой не было.       — И я тебя люблю, Хельга, — ответила Дульче приглушённо, когда Хельга пошла прочь, на мгновение обернувшись, чтобы высунуть ей язык.

***

      Хельга уже была дома где-то с полтора часа, но так и не села за учёбу. В настоящий момент она занимала своё драгоценное время просмотром важнейшего шоу на кулинарном канале. Шесть шефов соревновались, кто приготовит лучший куриный тикка массала с панир-кофтами под мятным соусом. «Всё включено» с самодельным нааном на гарнир. Она услышала свой телефон, вибрирующий на столе, и стащила себя с дивана посмотреть, кто это.       Прив, Хельга, у тебя случайно не найдётся запасной губки?       Хельга моргнула. Конечно, ему опять что-то нужно. Зачем бы ещё ему ей писать. Она открыла свой телефон, чтобы написать ответ.       Типа той, что моют посуду?       Её телефон прожужжал.       Ага. Гора посуды в моей раковине такая огромная, что пугает людей. Я хотел было начать её мыть… Но у нас нет губки =/       Хельга вытаращила глаза. Мальчики — идиоты. Чем они мыли посуду всё это время? Она открыла шкафчик под раковиной, чтобы посмотреть на батарею новеньких губок, аккуратно выставленных возле жидкости для мытья посуды и бутылки «Лизола».       Да, одна найдётся.       Она отвечала кратко. Иногда парни заслуживают немного отстранённости, с горечью подумала она. Незачем быть слишком дружелюбной.       Класс! Я сейчас зайду.       Хельга уставилась на сообщение и, даже зная, что ей незачем напрягаться, начала прибираться. Она расправила скатерть на журнальном столике, подняла с него два стакана и поставила их в раковину. Открыв дверь на балкон, чтобы впустить немного свежего воздуха, она стала размышлять, не будет ли это слишком — зажечь одну из ароматических свечей.       Её раздумья прервались поворотом дверной ручки, будто кто-то пытался безуспешно зайти. Затем последовал стук. Хельга открыла дверь. Он был одет в серую олимпийку, которая каким-то образом подчёркивала его широкие плечи и красивые руки, с джинсами, доходившими аккурат до сношенных чёрных баскетбольных кроссовок. Он был одет очень просто. И всё равно был чертовски хорош.       — Привет, — он ей выжидательно улыбнулся.       — Привет, — Хельга поняла, что не захватила губку к двери, как она обычно бы сделала. Она шагнула в сторону, показывая, что он может войти. — Губки в шкафчике под раковиной.       Она посмотрела, как Арнольд заходит в кухню, и неловко последовала за ним. Арнольд открыл шкафчик:       — Потрясно, — он встал с улыбкой, — н-да… Мы пытались соорудить губку из бумажных полотенец. Но это сработает гораздо лучше.       — Ну ещё бы, — рассмеялась Хельга, несмотря на своё горькое настроение. Очевидно, это было его влияние.       Арнольд посмотрел на губку в своей руке. Зная, что она зареклась быть отстранённой, Хельга выпалила:       — Ещё что-нибудь нужно? Может, молоко? — последняя часть была сказана в шутку.       Арнольд покачал головой:       — Нет, вообще у нас сейчас очень много молока. Джеральд и Стинки купили галлон, — он посмотрел на неё. — Так что если ТЕБЕ оно нужно, дай знать, — он одарил её широкой улыбкой.       — Хорошо, спасибо.       Хельга внезапно задумалась, как бы ей встать. Может, перенести весь вес на одну ногу? Это выглядело неловко. Она дотянулась руками до стула за ней и попробовала облокотиться на него. Она по-прежнему чувствовала себя идиоткой. «Никаких облокачиваний», — сказала она себе и попробовала встать прямо, держа руки по швам.       Арнольд окинул взглядом её кухню:       — Можно мне воды?       — Да, конечно, — Хельга проскользила мимо него по своей маленькой кухне, чтобы взять стакан для него. На свой страх и риск она сказала:       — Давай, садись, — принося ему стакан и надеясь, что он примет её просьбу.       Арнольд посмотрел на неё крошечный обеденный стол, окружённый стульями, заваленными кучами курток, книжек и сумок.       — Сюда, — Хельга быстро убрала стопку книжек с одного из стульев и поставила их на пол, создавая Арнольду место. Он сделал глоток воды и сел.       — Ты тоже должна сесть, — сказал Арнольд легкомысленно.       — Ну ладно, — Хельга торопливо схватила свою сумку. Её диктофон выпал, стукнувшись о пол перед тем, как улететь под холодильник. — Упс, что это было? — затем Хельга услышала знакомые звуки, доносящиеся из-под холодильника.       Арнольд взглянул на неё, сморщив лоб:       — Что это, радио?              Хельга тоже выглядела непонимающей, пока не услышала следующее:

Что ты тут делаешь, сегодня в расписании нет твоей смены

      Дыхание Хельги застряло где-то на полпути в горле, когда до неё медленно дошло, что было источником звука. «Нет!» — в панике прошептала она самой себе. Раздражающий гомон прервался громким стуком.

Это было совсем не обязательно

      — О мой бог, — Хельга не потрудилась скрыть страх в своём голосе. За неимением лучшего плана она грохнулась на колени и засунула свою руку под холодильник, надеясь схватить ручку диктофона. Наверное, она как-то случайно задела кнопку записи, раньше у неё так иногда случалось, но это никогда не приводило к настолько плачевным результатам.       — Хельга, ты в порядке? — Арнольд встал со своего места и обеспокоенно посмотрел на неё вниз.       Громкий вздох послышался из диктофона с последовавшим за ним:

Дульче…

      — Арнольд! — Хельга ползала по полу, пытаясь достать до диктофона рукой глубоко засунутой под холодильник. — Арнольд, ты должен уйти!       — Э, ну ладно, но ты точно… — он услышал голос Хельги в море бормотания и отчётливое:

Я ужасно хочу Арнольда

      — О боже, — простонала Хельга, всё ещё пытаясь засунуть руку так далеко, как только могла.       Его брови взлетели вверх. Его мозг пытался прийти к рациональному объяснению девушки, извивающейся на полу, голосам, доносящимся из магического места под холодильником, и странно высказанному признанию, которое он только что услышал.       Но правда, у него не было времени на обработку.

Так скажи ему! Ей-богу, Хельга. Я же его встречала, он милый, но полнейший имбецил по части чтения между строк. Да и ты тоже не слишком разбежалась что-то между этими строками выдавать.

      — АРГХ! — из груди Хельги вырвался бешеный рёв, а потом она продолжила безуспешно пытаться взять ситуацию под контроль, выворачиваясь так и сяк, чтобы добраться подальше за холодильник.

Эй! Я вообще-то влюблена в этого имбецила! Говори о нём подобрее.

      «Имбецил, — подумал Арнольд про себя до того, как до него дошло более важное слово: — Стоп, что? Влюблена?»       — О нет, нет, нет, нет, НЕТ, — взвыла Хельга, перебивая следующее предложение. Арнольд услышал слово «заторможенностью».       Последовала быстрая пауза; Хельга испытывала лёгкую боль, но зато чувствовала поверхность диктофона кончиками пальцев. Она поняла, что надо было бы ей взять метлу, чтобы это сделать, вместо того, чтобы лезть туда самой. Но, понятное дело, у неё не было времени на размышления. По вздоха раздалось:

Твою мать...

      — Ну же, — взмолилась Хельга.

...он действительно твердолобый задрот. А я…

      — НЕТНЕТНЕТНЕТНЕТ, — Хельга пыталась перекричать запись, но Арнольд её всё равно слышал.

...в него втрескалась, как дура. Ты знаешь, что я однажды ему во всём призналась? А потом он мне на полном серьёзе поверил, что я это сказала в каком-то порыве, не имея на самом деле ничего такого в виду.

      — ДА БОЖЕ МОЙ! — Хельга взревела, всё ещё застрявшая под холодильником. Арнольд посмотрел на неё, продолжая слушать.

КТО ещё во всём мире поверил бы в это? Не то чтобы среди людей очень распространён феномен испытывать импульсивные поветрия, отличающиеся неконтролируемым желанием поцеловать кого-нибудь в губы. Почему он такой дегенерат?

      Арнольд был уверен, что ему бы следовало обидеться на последний комментарий. Несмотря на это, его губы дёрнулись, а он быстро посмотрел в сторону, чтобы спрятать улыбку, и провёл рукой по затылку, как всегда делал, когда нервничал. Ему следовало отдать должное девушке. Она была убедительна в выставлении его твердолобым дебилом.

Просто скажи ему. По крайней мере, пусть он будет в курсе. Плюс, я слыхала, людям нравится слышать «я люблю тебя».

      Хельга тяжело вздохнула и дала телу распластаться на земле в знак поражения. Арнольд сдержал смешок, глядя на это.       — Хельга… — он не мог придумать, что ещё сказать. Он понимал, что ему следовало бы уйти. К несчастью, он не хотел уходить. Теперь ему было лишь немного слишком любопытно.       Запись безжалостно продолжалась:

Ты что, с дуба рухнула? Я не могу вот так просто это всё вывалить!

      Хельга подняла себя, усаживаясь, и с ужасом смотрела на холодильник.

В прошлый раз он чуть не убежал, когда я ему призналась. А потом он быстренько забыл случившееся, но это не относится к делу.

      Хельга продолжала сидеть на полу, уставившись будто бы в неверии.

Ох, Арнольд. Ну почему ты такой толстокожий тупорылый олух!

      «Да понял я уже, хорош», — оборонительно подумал про себя Арнольд.

Хельга, просто скажи ему: «Арнольд, я люблю тебя. Я хочу выйти за тебя. Я хочу детей от тебя». Ну, или просто сделайте всё, что нужно, чтобы заиметь деток, без действительного их заделывания.

      — Господи, — Хельга закрыла ладонями горящее лицо, мечтая стать невидимой.       Арнольд прикрыл рот рукой, физически удерживая себя от того, чтобы разразиться гоготом, скручивая лицо пальцами и смотря в сторону.

Большое спасибо за помощь. Которой не было. И я тебя люблю, Хельга

      И больше ничего, кроме тихого гомона студенческого центра и шагов, не было слышно.       Хельга сидела неподвижно, всё так же держа руки на лице, не в состоянии пошевелиться. Арнольд нервно засунул руки в карманы джинсов и сделал вдох. Молчание стало быть ещё более болезненным, чем предыдущие события.       — Что ж, спасибо за воду, — она не подняла взгляд. — И за губку, — он продолжил немного неуверенно. Снова воцарила тишина. — Мне надо начать мыть ту посуду, — он закончил.       Хельга дала своим рукам упасть на землю и пропищала:       — Ага, — прочистила горло, — да, так и сделай.       Арнольд ей улыбнулся, но она продолжила смотреть в пол пустыми глазами. Он медленно двинулся к выходу, не до конца уверенный, что поступает правильно. Хельга услышала закрывающуюся за ним дверь.

***

      Сцены вчерашнего дня бурным потоком проносились в голове Хельги, когда она проснулась, чистила зубы, одевалась, причёсывалась, надевала ботинки и собирала учебники. Злополучный диктофон всё так же валялся где-то под холодильником, так что Хельга не могла его раздавить, даже если бы и хотела. И, ей-богу, она жаждала этого. Хельга покраснела, громко простонала самой себе и попыталась отогнать мысли прочь. Она закинула рюкзак на плечо и проследовала к двери. «Может, он… забудет?» — Хельга подумала про себя в жалкой попытке почувствовать себя лучше. Она достала ключи, чтобы запереть дверь, слыша быстрые шаги за спиной. Обернувшись, она засекла Арнольда, немного запыхавшегося и с учебниками в руке. Он опаздывал к сдаче эссе по ведению дебатов и совсем не рассчитывал на встречу с Хельгой.       — Привет, — начал он разговор.       Хельга покраснела и дёрнула рукой, будто собиралась заправить уже стянутые волосы за ухо:       — Привет.              Арнольд посмотрел на свои часы. Ему кровь из носу надо было успеть на эту маршрутку, чтобы попасть хотя бы к концу пары. Профессор был безжалостным козлом, который не принимает работы с опозданием. Арнольд стоял там, чувствуя себя обязанным сказать хоть что-нибудь.       — Идёшь на занятия? — спросил он бесцельно.       — Ага, — «Хорошая девочка, просто дыши», — подумала про себя Хельга.       — Я тоже, — Арнольд продолжил, странно чувствуя, что невнятно бормочет, несмотря на такое небольшое количество переброшенных слов. Ему правда очень нужно было идти. Он собрался духом: — Ладно, супер.       Он быстро прошёл мимо неё, украдкой чмокнув в щёку ничего не подозревающую девушку, и попятился к выходу.       — Увидимся позже, — он одарил её ещё одной очаровательной улыбкой, перед тем как развернуться и побежал большими шагами.       Хельга посмотрела ему вслед глазами, расширенными от удивления. Она дотронулась рукой до своей горящей щеки, ошеломлённая. Её телефон прожужжал в кармане, выводя её из ступора. Она его раскрыла и прочитала сообщение от него.       Можно я зайду вечером? Хоть мне и не нужно молока. Ни даже губки ;)