***
Вечером гости устроились в саду. Тревелианы сели во главе. Отец семейства, одетый по последней моде, рядом мать ― миниатюрная темноволосая женщина, справа от них, по старшинству, - Майкл, Питер и Эвелин. На дочке ― платье в пол. Мама была очень недовольна. Ближе к десерту гости стали расползаться по саду. Кто уходил посмотреть библиотеку, кто ― полюбоваться фонтанами. ― Эй, ― Питер потянул Эвелин за рукав, ― хочешь пострелять по воробьям? Девочка мгновенно заинтересовалась. ― Ты… меня зовешь? ― спросила она, бросив на брата полный надежды взгляд. ― А как же Майкл? Питер фыркнул. ― Майкл все носится со своей Полли Гондрольд. Противная девчонка. Идем! ― он потянул сестру в глубь сада. Сначала она сопротивлялась, не веря собственному счастью. Потом, осознав все, побежала вперед еще быстрее брата. ― Ура-а-а-а! ― ветер свистел в ушах. ― Охота на пти-и-и-иц. Она вдруг остановилась, так резко, что Питер едва не влетел в нее. ― Мы ведь не будем их убивать? ― Только припугнем, ― пообещал он и протянул рогатку, ― держи. Даю тебе право первого выстрела. Девчачьи щеки загорелись. Быть не может! ― Правда? ― неуверенно спросила она, принимая подарок. ― Правда-правда. Все равно ты промахнешься. А после моего выстрела птиц на дереве не останется. Они дошли до поляны, и Питер показал, как пользоваться рогаткой. ― Вот так, ― пояснил он, пристроившись сзади, ― видишь ту птицу? ― Толстую? ― Любую. Камень вот сюда. Оттягиваем резинку, целимся, и… ― Ой, не хочу, не хочу! Я убью ее. ― Да ты даже не попадешь! Девчонки, ― презрительно фыркнул он, ― будешь стрелять или трусиха? Эвелин выдохнула, пихнула брата локтем, чтобы освободить больше места. И потому что очень хотелось пихнуть. ― Так, ладно. Она оттянула резинку. Прицелилась. Отвела чуть влево, чтобы не попасть, и отпустила. В ушах раздался свист. Крона зашелестела, зашевелилась зеленой волной. Птицы вскрикнули и взмыли в небо. Та, в которую целилась Эвелин, тоже поднялась, но не так высоко. Она взмыла в воздух, потом полетела вниз, снова вверх, но не так ровно, закружила, теряя высоту, и почти грохнулась на ветку кустарника. ― Создатель! ― выдохнула Эвелин. ― Я ее убила! ― Спокойно, ― заявил Питер, глядя на птицу с интересом, ― ты ее оглушила. Ничего страшного. Сейчас оклемается. ― Точно? ― Конечно! Ты же видела. Летела она ровно. Значит, с крыльями все в порядке. ― А если у нее сотрясение? ― У птиц не бывает сотрясений. ― Бывают. Когда они в окно бьются. ― Но она ведь не в окно ударилась. Значит, и сотрясения не было. Эвелин вынуждена была принять это. ― Отдай, ― выхватил рогатку Питер, ― моя очередь. ― Ой, только не убивай никого. Он задумчиво изучал владения. Принял позу. Прицелился. ― Ничего не обещаю. Вон та птичка очень понравится мабари. Смотри какая жирная. В ту секунду, как он хотел отпустить руку и выстрелить, Эвелин повалила его на землю. ― Не убивай ее! Не смей убивать, или я тебя поколочу! Брат одним движением смахнул назойливую малявку. ― Ах ты! ― замахнулся он. ― Совсем что ли! Ненормальная. Все веселье испортила. Ну ладно тебе, ― добавил он, заметив, что щеки сестры краснеют, ― не вздумай реветь. Рева-корова. Даже не думай. ― Я не реву, ― протянула Тревелиан, заглатывая слезы, ― не реву я. ― А вот и ревешь. Плакса! Плакса! ― захохотал Питер. Подскочил на ноги и начал скакать вокруг. Тревелиан так разозлилась и так испугалась за птиц, что почувствовала, как всё кипит будто изнутри. ― Я не реву, ― она стерла слезы и почувствовала, какими теплыми стали пальцы. Необычное чувство. Слезы тут же исчезли. Просто испарились. Питер вдруг остановился и уставился на нее выпученными глазами. ― Что ты делаешь? ― спросил он. ― Что? ― она сама не понимала. Посмотрела на руку и увидела: та покрыта пламенем. ― Создатель! Я горю! От этой мысли стало так страшно, что она ощутила ужасный жар. Как будто находилась возле печи. Только во много раз сильнее. Вспоминая обрывки уроков, она упала на траву и принялась кататься, стараясь сбить пламя. Миг, и огонь исчез. Эвелин бросила взгляд на руку ― ни следа ожога. И даже больше. Ей вдруг почудилось, что вся боль оказалась выдуманной. На самом деле, все, что она почувствовала ― легкое тепло. Приятное, как от печки в морозный день. Она посмотрела на Питера, который стоял все так же пораженно уставившись на нее. ― Кажется, я… ― Эвелин не знала, как закончить. ― Вау! ― выпалил он. Лицо расплылось в восторженной улыбке. ― Почему ты молчала?! Почему не говорила?! ― Не говорила что? ― переспросила она, едва удерживаясь то ли от слез, то ли от смеха. А скорее, и от того, и от другого сразу. ― Что ты маг! Как же это здорово! Поверить не могу! Настоящий маг в нашей семье! ― Маг? ― повторила Эвелин, уставившись на руку. Как она может быть магом?! ― Но ведь магия ― это проклятье? Вдруг вспомнились нравоучения от няни. И службы в церкви. И ― самое страшное ― рассказы о круге. Теперь слезы было уже не сдержать. Неужели ее заберут? От семьи?! Вот так просто?! Она не знала, сколько плакала. Но, когда пришла в себя, Питер стоял над ней, обнимая. ― Ну, успокойся же, ― взмолился он, ― рева. Тебе так повезло, а ты… ― Я не хочу… в круг, ― сквозь всхлипы проговорила Эвелин, ― они меня заберут… они… я… хочу остаться… дома… Питер задумался. ― Да… ― протянул он, ― дело. Ладно, Эв, давай так. Ты когда-нибудь слышала про отступников? ― Они уби-и-ийцы! ― захныкала она. ― Не все. Многие отступники хорошие. Давай ты им будешь. ― Не хочу быть уби-и-и-ийцей! ― Да не убийцы они! Ладно, ― он выдохнул и резко дернул сестру за руку, заставляя подняться, ― я в этих делах не очень. Идем, расскажем обо всем Майклу. Он что-нибудь придумает.***
Совет детей Тревелиан собрался в комнате старшего сына. Горело три свечи, и дети уселись в круг, сложив ладони на коленях. Майкл торжественно поднял одну из свечей и поднес к лицу. ― Сия тайная встреча назначена самой судьбой, чтобы решить проблему нашей сестры. На повестке дня два вопроса: проклял ли Эвелин Создатель и рассказывать ли обо всем родителям. ― Меня не прокляли! ― взорвалась Эвелин, но строгий взгляд брата заставил ее остановиться. ― Как смеешь ты прерывать председателя собрания? ― проговорил он, нахмурив брови. ― Ты должна быть за это наказана. Питер, три крапивы. А ты ― терпи и не смей кричать. Эвелин сжала зубы, чтобы стерпеть боль от наказания. Впрочем, она была так взволнована, что почти ничего не почувствовала, несмотря на потуги брата. ― Итак, ― продолжил Майкл, когда наказание закончилось, ― пришло время узнать правду. Эвелин, ты знаешь, как определить, проклял тебя Создатель или нет? ― Как? ― спросила она с замиранием сердца. ― Если ты сумеешь доказать, что контролируешь свою силу, значит, не проклята. А если не сумеешь ― значит, проклята. ― И как это проверить? Майкл самодовольно усмехнулся. ― Старший помощник, ― обратился он к Питеру, ― принесите к подопытной предметы номер один и два. Питер вскочил и умчался прочь из комнаты. Он вернулся только десять минут спустя, пряча что-то за спиной. ― Что там? - с трепетом спросила Эвелин. Майкл ответил кивком, и Питер тут же вытянул вперед руки. На его лице отразилась зловещая улыбка, еще более жуткая из-за слабого света свечей. Эвелин в ужасе закрыла рот. Брат вцепился пальцами в волосы кукол. Одна ― неизвестная. Вторую Тревелиан знала даже слишком хорошо. ― Сэйя! ― Выкрикнула она, бросившись на помощь кукле. Но Майкл схватил за ее запястье, надавил и приказал садиться. ― Что вы с ней сделаете? ― Не мы, ― торжественно ответил он, ― а ты. Есть лишь один способ узнать, может ли маг контролировать силу - подвергнуть опасности кого-то дорогого ему. Сначала мы подумали о Джиги. Но потом решили, что он не только твой друг. К тому же папа заметит, если пропадет его любимый мабари. Поэтому, ― Майкл поднялся и с величавостью принял куклы от брата, ― мы решили проверить на них. Слева, ― он встряхнул синеволосой тряпичной и изношенной куколкой ― кукла замарахи Дороты. Справа ― твоя драгоценная Сэйя. Ты подожжешь обеих. Одна из них должна сгореть, вторая ― остаться. И, если ты сможешь сделать это, значит, контролируешь свой дар. ― Ты придумал какую-то глупость, ― Эвелин проглотила слезы и уперлась рука-ми в холодный пол, стараясь удержаться, ― нельзя сжигать куклы. Майкл мягко улыбнулся: ― Или так, или мы расскажем все маме. Я точно знаю. Я читал, что так проверяют магов для вступления в круг. Чтобы они потом не ранили атаками собственных товарищей. Давай же. Или струсила? Глаза Майкла сияли ядовитой желчью. Эвелин стало так обидно, она почувствовала себя такой загнанной в угол, что не осталось ничего, кроме как сражаться. ― Хорошо, ― сказала она, ― я сделаю это. Готовьте свое испытание. ― Расчи-и-истить место! ― скомандовал Майк. ― Расчистить место! ― повторил Питер. Правда, Эвелин так и не поняла, кому именно он повторял приказ, если сам же его и выполнил. Свечи заняли место между участниками встречи. Куклы сложили в центр круга. ― Давай! ― приказал Майкл. ― Покажи, на что способна, сестренка. Эвелин поерзала на полу, чтобы поудобнее устроиться. Вытянула руки, сосредоточила внимание на куклах. Пальцы закололо. По коже потянулось тепло. Она почувствовала: что-то искрится на пальцах. Она и природа ― единое целое. Где-то рядом реальный мир соскальзывает в пропасть, становится картинкой. Как будто натягивается тонкая пленка, за которой ― источник бесконечной силы. Голова пошла кругом. Эвелин сосредоточилась на том, чтобы выхватить крошечный кусочек энергии. Удержаться. Сжечь только одну куклу. Почувствовала, как с пальцев срывается пламя… ― И долго ты будешь так сидеть? Она открыла глаза: ничего. Ни искорки. Может, тогда, в саду, просто показалось. Может быть, сейчас только показалось? Может быть… ― Так и знал! ― засмеялся Майк. ― Никакой ты не маг. А вы двое ― просто придурки. Навыдумывали себе всякого, и теперь пугайтесь. Бу-у-у-у, ― протянул он, изображая призрака, ― на этом внеочередную встречу детей Тревелиан объявляю закрытой. Эх, вы. Маги.***
― Ты им не расскажешь? ― спросил медведь из сна. Он встряхнул косматой головой и вяло ударил когтистой лапой по глади озера. Вода пошла кругами, ероша бежево-зеленое отражение долины. Эвелин прошла вперед, к берегу озера, поджала ноги, и обняла коленки руками. ― Они все равно не поверят. Не поверили же, что я подожгла руку. Я и сама не поверила. До сегодняшнего дня, мне казалось, что все это только снится. И ты тоже ― только сон. ― Что ж, ― выдохнул медведь, ― полагаю, я вполне могу оказаться сном. ― Но это не так! Теперь я понимаю. ― Зависит от точки зрения, малышка. ― Но я маг, ― продолжила Эвелин, ― это совершенно точно. Я почувствовала. Хотя… может, так все чувствуют. ― Вряд ли, ― прохрипел медведь. ― Тогда почему у меня не получилось? Он засмеялся, встряхнув мохнатой головой. Капли воды с морды полетели на Эвелин. ― Думаешь, все всегда получается легко? Сила идет от сердца, малышка. Ты не сможешь управлять ею, пока не поверишь в правильность своих поступков. ― Но ведь маги часто становятся убийцами, ― она широко раскрыла глаза и уставилась на косматого друга, ― Тирон, ведь они поступают неправильно, но все равно кол-дуют. ― Дело не в том, что они делают. А в том, во что верят. Убийца редко признает себя убийцей. Защитник, революционер, судья ― это часто бывает правдой. ― Откуда ты столько знаешь? ― Эвелин поднялась на ноги и подошла ближе. Маленькие глаза Тирона были пронзительными и старыми. ― Откуда я столько знаю? ― прожевал он. ― Не знаю, милая. Наверное, многое можно понять, когда вынужден разговаривать сам с собой. Даже сейчас я не знаю, настоящая ли ты, или просто ― друг, которого я придумал на старости лет. ― Ну, я-то точно настоящая, ― фыркнула Эвелин. Она собиралась добавить еще что-то, но ее начало вырывать из этого места. Тень отступила назад, завилась клубами, стала картинкой, и, наконец, исчезла. Эвелин открыла глаза, стараясь припомнить обрывки сна. Над кроватью стояла Тайга. ― Подъем, ― строго сказала няня, ― уже полдень, а маленькая леди все еще спит без задних ног. Поднимайтесь, и сходите к лекарю. Миледи велела избавиться от ссадины на вашем колене. ― Так нече-е-е-естно, ― застонала Тревелиан, ― почему Майклу и Питеру можно сохранять боевые шрамы, а мне ― нет? ― Обсудите это с матерью, ― строго отрезала няня, ― одевайтесь, я ждать не буду. Эвелин недовольно выползла из кровати и двинулась к ширме, где ее ожидал простой голубой сарафан. Хвала Создателю, прием закончился, и можно было снова носить нормальную одежду без кружев и оторочек. Но стоило ей сделать босыми ногами пару шагов, и она вспомнила: куклы, огонь, медведь. От понимания, голова пошла кругом. Теперь она маг. И теперь она точно знает, что делать.***
― Ну, и зачем мы здесь? ― поинтересовался Майкл, приподняв бровь. Эвелин всегда восхищалась его умением поднимать только одну бровь и делать такое хмурое выражение. Но сейчас это было не самым важным. ― Я покажу, ― протараторила она, ― идемте, я все покажу. Она поставила по кругу свечи, как и вчера вечером, и бросила куклы в самый центр. Перед этим погладила Сэйю по шелковистым волосам. ― На этот раз у меня получится. ― Ну, хватит, ― протянул Майк, ― мы все уже решили. Собрание постановило, что ты не маг. Ты ведь не собираешься перечить собранию? Хочешь еще наказаний? На этот раз я сам лично сделаю тебе крапиву. Эвелин вздрогнула. Крапива от восьмилетнего Питера, еще куда ни шло, но от тринадцатилетнего Майка ― такое едва ли можно пережить. ― Ну, пожалуйста, ― взмолилась она, ― дай еще один шанс. Я все покажу. Я практиковалась весь день. ― Так ты из-за этого не пошла играть с нами в жмурки? ― Питер стоял у двери, сложив на груди руки: пытался выглядеть как отец. ― А я думал, ты из-за коленки испугалась. ― Ну пожалуйста. Я научилась. Майкл выдохнул. ― Ладно. Всего одна попытка. Чтобы ты сама поняла, что несешь полную ерунду. Питер, закрой дверь! Дети уселись в круг. ― Отодвиньтесь, ― попросила Эвелин, ― я все еще… иногда… взрывается, ― смущенно продолжила она. Отойдите. Майкл и Питер отползли на несколько шагов назад. Их сестра вытянула руки, закрыла глаза и представила, как ловит энергию тени. Бесконечно мощный поток заскользил через ее тело. Вот здесь, совсем рядом. Поймать, выхватить кусок. Тонкую струйку. Придавить к себе, прижать, взять под контроль, и… ― Создатель! ― вырвалось у Майкла. Эвелин открыла глаза. Куклы в центре круга были охвачены огнем. Она почувствовала, как по щеке катится слеза, то ли от усталости, то ли от жалости. ― Ты можешь это убрать? ― ледяным голосом спросил Майкл. ― Убрать огонь. Она кивнула и вновь закрыла глаза. Прикоснуться к потоку. Забрать, вернуть в спокойное состояние. Глаза были закрыты, но она чувствовала, что огонь отступает. Когда Эвелин вновь посмотрела на куклы, ее Сэйя превратилась в горстку пепла. Замарашка Дороты лежала почти нетронутая. Только черная копоть коснулась ее волос, и краев платья. ― А вот и ошиблась, ― довольно заговорил Питер, ― это значит, ты проклята. Так ведь, Майкл? Майкл? Майкл смотрел на кукол широко распахнутыми глазами. Его лицо было хмурым и ничего не выражающим. ― Я не ошиблась, ― насупилась Эвелин, ― я просто… захотела так. ― Сжечь свою куклу? ― недоверчиво уточнил Майкл. Тон голоса все еще оставался неузнаваемым. ― Я подумала… у Дороты всего одна кукла, а у меня много. Поэтому, было бы неправильно сжигать Замарашку. Питер и Майкл переглянулись. ― Ну, и дура, ― бросил первый, ― как это засчитывать, Майкл? Майкл молчал, хмурясь. Потом взял сестру за запястье и поймал ее взгляд. Медленно, разделяя каждое слово проговорил: ― Никому об этом не рассказывай, поняла? Эвелин кивнула. ― И ты тоже, Питер. Ни за что и никому. Это объявлено тайной детей Тревелиан. И если ты кому-нибудь проболтаешься, кому угодно, я лично тебя поколочу. ― Да я бы не стал, ― прошептал Питер, напуганный внезапной серьезностью брата. ― А родители? ― спросила Эвелин тихо. ― Ни родителям. Ни Тайге. Ни-ко-му. Я не позволю отправить тебя в круг. Я найду способ.***
Солнце плавило камень. Листья болтались на деревьях, похожие на тряпки. Мабари лежали у пруда, стараясь укрыться в тонкой тени деревьев. Лошади ржали в конюшне, но даже они делали это как-то лениво. Майку исполнилось четырнадцать. Эвелин ― восемь. Она вдохнула обжигающий воздух и прислушалась. Вдалеке звенели тарелки. Ежегодный пикник на открытом воздухе вновь собирал гостей со всей Вольной Марки. Тревелиан выдохнула: подумать только, ровно год назад она впервые узнала, что умеет колдовать. Тогда трудным казалось зажечь свечку. Теперь все было совершенно иначе. ― Чего замерла? ― закричал Питер. ― Сюда иди, сюда! Лови! Лови! ― Не поймаешь! ― выкрикнул Майкл с другой стороны. Эвелин радостно заулыбалась. Она не знала, придет ли Майкл играть. С тех пор, как он узнал секрет, он редко участвовал в их играх. Большую часть времени проводил в библиотеке за книгами о магии. Пытался учить. Пытался давать советы. Эвелин слушала его внимательно, но всерьез не воспринимала. Это то же самое, что слушать от папы, как быть девочкой. Она была магом. И ей это нравилось. Вытянув руки, Тревелиан пошла на голос старшего брата. ― Лови! Лови! ― кричал он, отступая вглубь леса. Другие упорно перетягивали внимание на себя. Подбегали совсем близко. Дышали в затылок и непременно дразнили. Но Эвелин твердо решила: она поймает Майкла. ― Эй, так не честно! ― отозвался Питер. ― Другим играть неинтересно. ― Все честно! ― весело заявил Майкл. ― Лови. Давай же. Она потянулась вперед. Он отпрыгнул. Она за ним. Вдохнула воздух. Слишком сухой. Подумала: будет буря. Так, не отвлекаться. Ловить. Бросилась вперед. Майкл в сторону. Эвелин остановилась, сосредоточилась на брате. Попыталась уловить его энергию. Невозможно. Она не знала, как это сделать. Не знала, умеют ли маги такое. Бросилась наугад, и… Нога зацепилась за корягу. Эвелин полетела вниз, с горы со всего размаху. Глаза были перетянуты лентой, и она не знала, куда несется. Не знала, сколько кувырков сделала в полете. Только почувствовала, как щелкнула рука. И потом ― жгучая боль. Через бесконечное количество мгновений, она лежала на земле, распластавшись, ощущая, что копчиком лежит на остром камне. Ощущая, что руки и ноги содраны. И что правая рука как-то странно тянет. ― Ты в порядке? Кто-то рванул за повязку. Эвелин проморгалась. Над ней стоял обеспокоенный Майкл. Она хотела ответить «в порядке», но подавилась. Слезы начали душить горло. Обида, боль, и странное чувство, что все повторяется, сдавили грудь. ― Не плачь, ― строго сказал Майкл. Потом тоном приказа: ― не плачь. Эвелин постаралась. Но слезы трудно удержать. Майкл беззвучно выругался. ― Эй, вы все, ― повернулся он к детям, ― прочь отсюда. Прочь! ― закричал он. ― Сейчас же! ― Мы позовем Тайгу, ― предложила Дорота. ― Не смейте! Просто уходите! Валите! Быстрее! ― он поднялся и сжал кулаки. ― Я сказал, прочь! Дети переглянулись, и, пожав плечами, поспешили убраться. Остались только Питер, Эвелин и Майк. ― Успокоилась? ― спросил он. Эвелин помотала головой. Слезы наваливались с новой силой. А вместе с этим, по щекам заскользили язычки пламени. ― Держи себя в руках, ― шикнул Майкл, ― Если кто-то из детей позовет Тайгу... Эвелин закивала и постаралась стереть слезы. ― Мне больно, ― сдавленно проговорила она. Майкл осмотрел повреждения. Когда он прикоснулся к её правому плечу, Эвелин застонала от боли. ― Она распухла, ― заключил Питер. ― Вижу. Можешь пошевелить? Эвелин попыталась. Боль ударила с новой силой. Она вспыхнула так, что огонь перебросился на волосы Майка. ― Ау! ― выкрикнул тот, сбив пламя. ― А ну возьми себя в руки! ― Прости. Прости! ― Если ты не начнешь себя контролировать, мы не сможем позвать Тайгу. А если не позовем, станет еще хуже. У нее перелом, ― заключил он, повернувшись к брату. ― Создатель! ― Что нам делать? ― Питер был явно взволнован. Теребил пальцы и воровато оглядывался по сторонам. ― Эв? ― Майкл посмотрел на Эвелин с командирским выражением. Таким, какое требовало немедленного подчинения. ― Ты сможешь успокоиться? Она проглотила упавшую на губу слезу и кивнула. ― Я справлюсь. ― Держи огонь внутри себя. Не вспыхивай, как бы больно ни было. ― Хорошо. Я все сделаю. ― Эв. Если ты не справишься, тебя заберут в круг, ― он дождался кивка, и продолжил, обращаясь к Питеру, ― позови Тайгу. Пусть сразу же ведут лекаря. Я буду здесь, прослежу, чтобы Эв успокоилась. Питер ничего не ответил. Еще пару секунд он взволнованно смотрел на сестру, а потом развернулся и со всех ног помчался прочь.***
― Ну, как рука? ― спросил медведь, встряхнув косматой головой так, словно его только что укусили. ― Вчера ты проплакала всю нашу встречу. ― Правда? ― Эвелин посмотрела на свою руку. ― Ты так и не научилась запоминать сны? Жаль. Очень жаль. Я излагаю тебе столько умных мыслей, а ты не можешь поделиться с ними миром. ― Прости. Я уже гораздо лучше справляюсь со своей силой. Помню гораздо больше. Я не могу приходить к тебе каждую ночь. Каждый раз, когда мы здесь разговариваем, я просыпаюсь очень сонной. ― Сейчас ты приходишь каждую ночь, ― не согласился медведь. ― Мне приказали лежать. Так что я успеваю поспать днем. А ночью прихожу к тебе, ― она коснулась рукой озера, и вода пошла мелкой рябью, ― мне нравится с тобой. Иногда я думаю, как было бы здорово остаться здесь навсегда. ― Ты бы думала иначе через пятьсот лет, ― не согласился медведь. ― Но первые пятьсот я была бы счастлива. Он захохотал, опустив голову. ― Ты смешная, малышка, ― мечтательный вздох вырвался из широкой пасти, ― как бы я хотел увидеть твой мир хотя бы раз. ― Там нечего делать, ― буркнула Эвелин. Большую часть времени она думала иначе, но сейчас, после трех дней лежания в постели, совсем забыла, как веселилась недавно. Как и все дети, Эвелин думала, что жизнь ― это то, что происходит сейчас. Если ешь конфеты ― жизнь хороша. Если тебя наказывают ― отвратительна. Но даже наказание лучше, чем три дня в постели. ― Солнце, ― ответил медведь коротко. Заметив удивленный взгляд собеседницы, добавил: ― я никогда не видел солнца. Здесь оно редкий гость. Даже слишком редкий. Я бы отдал все, чтобы увидеть его только раз в жизни. Эвелин нахмурилась. ― Ты ведь дух мудрости. Скажи, это возможно, чтобы ты увидел? ― Я слышал о таком, ― сказал медведь, ― когда дух объединяется с человеком, и они становятся одним целым. Дух помогает человеку. Дает ему силу. Он всегда рядом. И всегда помогает советами. Человек взамен помогает духу покинуть тень и насладиться простыми радостями жизни. Я слышал об этом, малышка, но для этого нужно заключить союз с магом. ― Но я ведь маг! ― отозвалась Эвелин. ― Прости, милая. Но ты только ребенок. Я бы никогда не стал подвергать опасности жизнь человеческого детеныша. ― Я уже не ребенок. Я… могу помочь тебе. Научи меня как. Медведь поднялся на лапы, подошел к Эвелин вплотную и обнюхал огромным носом. ― Ты кажешься сильной волшебницей, ― мечтательно проговорил он, ― может, у тебя бы и получилось… ― Ну, пожалуйста, ― выдохнула Эвелин, ― позволь мне помочь тебе. Что я должна сделать? Медведь молчал еще какое-то время. Потом сел на задние лапы. ― Я думаю, понадобится кровь, ― сказал он тихо.***
― Эв! Э-э-эв! Кто-то настырно толкал ее в плечо. Эвелин открыла глаза и недовольно поморщилась. Ощущение того, что она не успела сделать что-то важное, не покидало голову. ― Я принес тебе подарок, ― довольно заявил Майкл, протягивая куклу, ― это точная копия Сэйи. Красивая, правда? Эвелин насупилась. Присела, подтягивая одеяло. ― Я сожгла прошлую, ― она нахмурила брови, ― думаешь, я сожгла ее потому, что она была красивая? Майкл вытаращился и непонимающе заморгал. ― Эм… ладно, ― протянул он, ― я потратил все скопленные деньги, чтобы заказать ее у мастера. Думал, тебе понравится. Эвелин вздрогнула, ужаснувшись, откуда в ней столько злобы. ― Прости, ― прошептала она, принимая подарок, ― мне нравится. Правда. Просто… ― она замолчала, пытаясь вспомнить, ― ты не дал мне договорить с моим другом. ― Другом? Я думал, ты спала весь день. Майкл насторожился. Сглотнул. Поймал Эвелин глазами и не отпускал. Она заметила, но не придала этому значения. ― Я спала. У меня есть друг во сне. Большой медведь. ― Медведь? ― Майкл присел на край кровать. Все еще смотрел, не смея отвести взгляд, ― почему ты не рассказывала мне о нем? ― Разве это важно? ― Это очень важно, Эвелин. Я должен знать все странное, что с тобой происходит. Ты маг, и ты не живешь в круге. Это опасно. Ты уже большая девочка. Ты должна понимать. ― Но я все понимаю. Мой друг ― это дух мудрости. ― С чего ты это взяла? ― Он сам мне так сказал. И он очень умный. Майк молчал еще какое-то время, обдумывая слова. Потом медленно произнес: ― Эвелин. Больше не общайся с ним. Никогда. ― Что?! Почему?! ― она даже вскочила с постели от негодования. Рука заныла. Но злость была сильнее боли. ― Потому что я так сказал, ― отрезал Майкл строго. ― Ты не понимаешь! Ты ничего не знаешь, ― начала она возмущаться, ― Тирон помогал мне весь этот год. Это он помог мне справиться с моей силой. ― Помог так, что ты воспламеняешься от любой эмоции, Эвелин, ― Майкл выдохнул и прикрыл глаза, ― твоей силой управляют эмоции. Это признак злой магии. И, если тебя этому научил медведь… ― Неправда! ― перебила сестра. ― Ты не понимаешь. Ты не чувствуешь ее так, как чувствую я. Он мне друг. Он лучший друг, чем вы с Питером. Я люблю вас, и я хочу дружить с вами. Но я люблю его тоже. И я собираюсь помочь ему! ― Помочь? Помочь в чем? Эвелин встряхнула головой, старалась вспомнить. ― Не знаю… в чем-то. Но я помогу. Следующей ночью я снова приду к нему и помогу. ― Эвелин, он хотел объединиться с тобой? Войти в твое тело? ― Не знаю… я не помню. Он никогда не видел солнца, ― добавила она, сама не понимая смысла слов. Майкл кивнул. ― Хорошо, ― сказал он, ― прости, что накричал. Отдыхай. Я попрошу Питера посидеть с тобой, чтобы ты не скучала. Он положил куклу на подушку, поцеловал сестру в лоб, и ушел. Эвелин прикрыла глаза и позволила дреме вернуться. Мысли стали расплываться, она стала медленно проваливаться в сон, а потом дальше, за его грань… ― Эв! Эв! ― на этот раз за плечо тряс Питер. Да еще так, что ей стало очень больно. ― Что? ― спросонья спросила она. ― Будем играть в шахматы, ― и он с силой обрушил доску на прикроватный столик. ― Что? Зачем? ― Потому что Майкл мне так сказал, ― набычился Питер, ― иначе я бы с парнями мяч гонял. Но он сказал, это важное секретное дело детей Тревелиан. ― Не хочу я играть. ― Дело детей Тревелиан, ― повторил Питер, ― мы обязаны выполнять приказ.***
Майкл вернулся несколько часов спустя. ― Как игра? ― спросил он. Эвелин устало зевнула. ― Спать хочу, ― заявила она, ― у тебя идиотские испытания. ― Какие есть. Спасибо, Питер, ― он кивнул брату, ― а теперь еще одно: сегодня ночью мы будем охотиться на сверчков. ― Что? Зачем? ― протянула Эвелин. ― Потому что сегодня особенная ночь. Видишь ― он указал в окно, ― луна ровно на три четверти полная. И мабари сегодня лежали, повернувшись влево. Значит, только сегодня волшебная ночь. Каждый, кто поймает сверчка, может загадать желание. И оно обязательно сбудется. ― Но мне запретили вставать. ― Поэтому мы никому ничего не скажем. Давай же, ― он ухватился за здоровую руку и потянул на себя, ― неужели не надоело лежать без дела? ― Я устала. ― Это важное дело детей Тревелиан, ― заявил Майкл, ― ты не можешь нарушить приказа. Эвелин понимала, что это так. Но не могла избавиться от неприятного чувства: что-то здесь нечисто. Слишком уж много заданий на сегодня. С другой стороны, а вдруг и правда… луна ведь и правда на три четверти полная. «Ладно, ― решила она, прогоняя сон, ― поймаю одного, а потом высплюсь». *** Было уже утро, когда на Эвелин навалилась усталость. Она уселась на кровать, поджав под себя ноги. Майкл и Питер плюхнулись рядом. ― У меня пять, ― самодовольно заявил Майкл, ― я поймал пять сверчков. ― Врешь, ― насупился Питер. ― А вот и не вру. ― Тогда покажи. ― С ума сошел? Нельзя оставлять сверчков, пойманных в волшебную ночь. Загадал желание и сразу отпустил. Питер толкнул брата. Тот ответил смачным пинком, чуть не повалив соперника с кровати. Эвелин смотрела за ними во все глаза. Во все слипающиеся глаза, если быть точнее. Майкл казался таким же непринужденным. Но Эвелин чувствовала напряжение в его голосе. Он игрался с Питером и гонялся за сверчками как обычно, но… он все время смотрел на нее. И… И… Мысли стали расплываться. Дремота мягко обволокла сознание. Что-то поплыло, начало плавиться… ― Эвелин! ― Майкл потряс за плечо. ― Эв, не спи! ― Я хочу, ― заныла она. ― Потому что слабачка. Скажи же, Питер, слабачка. А ну, не спи. Идем, побегаем. ― Не могу. ― Вставай, ― потянул за рукав Майкл, ― пошли. ― Нет, Майкл. Отстань! Я хочу спать. ― Пошли, говорю! Он собирался поднять ее силой, но в комнату ворвалась растрепанная Тайга. ― Вот вы где! ― заклокотала она. ― Дыхание Создателя! Просыпаюсь, а их нет. Злые, злые дети. Я думала, может быть, что-то случилось. В чем дело? Почему вы все такие растрепанные?! ― взгляд скользнул по Эвелин. ― Почему вы не в постели? Тревелиан привыкла защищать братьев. Этого требовал кодекс, который придумал Майкл. Он объявил его святым и запретил нарушать под любым предлогом. Но теперь она была слишком зла и слишком хотела спать, поэтому не стала придумывать глупые оправдания. ― Майкл сказал мне ловить сверчков этой ночью. Глаза Тамары полезли на лоб. ― Сверчков?! Всю ночь?! С больной рукой?! ― гневным взглядом она вперилась в Майкла. ― Как вам не стыдно, юноша?! Так жестоко обращаться с сестрой! А ну, немедленно отойдите от нее. Клянусь Создателем, ваши родители всё узнают, когда вернуться из гостей. Ну, что за дети? Идемте, миледи, я отведу вас в постель, и… ― она бросила раздраженный взгляд на братьев, ― лично прослежу, чтобы больше никто вас не тревожил. ― Но… ― начал было Майкл. ― Даже не пытайтесь, ― фыркнула Тайга, ― идемте.***
Стоило Эвелин коснуться матраса, и она повалилась в сон. Она хотела просто поспать, но что-то потянуло ее дальше. В мир за картинками. В мир тени. ― Ты снова пришла ко мне, малышка, ― протянул медведь, поднимаясь на ноги. ― Я… видимо так, ― Эвелин встала с кровати и пошла к озеру. Ей очень нравилась его успокаивающая вода, ― я хотела просто поспать, потому что очень устала. Не думала, что снова окажусь здесь. Ее зевок наполнил безмолвную тень тихим эхом. Медведь подошел совсем близко и опустил тяжелую мохнатую голову на колени девочки. ― Как думаешь, почему у тебя не получилось уснуть? ― спросил он. ― Не знаю. А ты, как думаешь? ― Я думаю, что твоя сила исходит от сердца, малышка. И, если ты здесь, то это связано с твоими собственными желаниями. ― Правда? Наверное, это так. Братья мне надоели. Не дают спать. С тобой спокойнее. ― Не дают спать? ― медведь тяжело приподнялся и огляделся. ― Какие злые у тебя братья. Но, думаю, твое желание связано не с этим. Наверное, ты опять забыла, но ты хотела помочь мне. ― Увидеть солнце, ― вспомнила Эвелин, ― и что я должна сделать для этого? ― Впустить меня. ― Впустить? Майкл говорил об этом. Он говорил… он говорил, больше с тобой не общаться. ― Правда? ― Он думает, что все знает. Но на самом деле, он очень глупый. ― Не вини его, малышка. Он не маг, а такие боятся, чего не понимают. Но он любит тебя. Я чувствую это даже сквозь тень. И он обязательно разрешит тебе общаться со мной, когда узнает получше. Если ты впустишь меня, то я покажу ему, что не обижаю людей, как мои живые собраться. Только нам надо поторопиться. Какое-то время Эвелин молчала. Ей казалось, она слышит какие-то звуки из реального мира. Чьи-то вопли. Сквозь затуманенное сознание она даже подумала, что вопить так может только Тайга. ― Мы должны показать твоему брату, что в духах нет ничего страшного. И сделать это, пока тебя не разбудили. ― Зачем торопиться? ― Потому что они не позволят нам общаться. Больше никогда. Тебя заберут у меня. А меня у тебя. Пожалуйста, малышка, помоги мне увидеть свет. Хотя бы раз. Эвелин закусила губу, обдумывая. Казалось бы, ничего страшного. С другой стороны, она вспоминала настороженность Майкла и его приказы. Она никогда не нарушала его приказы. И не помнила, чтобы старший брат когда-то ошибался. ― Ладно, ― кивнула она наконец, ― я согласна. Я впущу тебя. ― Вот и славно, ― медведь поднялся и встряхнул головой, ― приготовься, будет немного неприятно. ― Эвелин закрыла глаза и вздохнула. «Пожалуйста, поторопитесь!» ― тихий шепот разносился откуда-то из другого мира. Голос принадлежал Майклу, и был таким встревоженным, что сердце девочки сжалась. ― Нет, постой! ― она отступила на шаг назад. ― Я не могу так с ним поступить. Он… позволь мне поговорить с ним. Я все объясню. Он все поймет. ― Нет времени. Надо торопиться, малышка. ― Нет! Ты бессмертный! Ты подождешь! Я не могу подставить брата. Она собралась уже рвануть назад, к кровати, но когтистая лапа схватила её за сарафан. Эвелин бросила взгляд на медведя и ужаснулась. Половина его шкуры исчезла, оголив мясо. ― Не так быстро, малышка, ― прохрипело существо, ― ты согласилась, и теперь принадлежишь мне. Давай же. Не сопротивляйся. Иначе будет больнее. Она взвизгнула, но звук растворился в тени. Попыталась вырваться, и вторая лапа распорола ее бедро. ― Пусти! А медвежья пасть становилась все ближе и ближе. Она поняла, что ошибалась. Почувствовала весь гнев, который исходил из атакующего монстра. Почувствовала, но сделать ничего не смогла. А через пару мгновений медведь лежал на земле, и корчился от боли. Его шкуру охватило огромное бушующее пламя.***
Эвелин проморгалась и поглядела на пальцы. Крупицы огня сияли на подушечках. Она посмотрела на горящего медведя: это она сделала? Смогла одолеть огромного монстра собственной силой? Что ж… а она сильнее чем кажется. ― Ты в порядке, малышка? ― раздался голос сзади. Эвелин повернулась. За ней стояла высокая рыжеволосая женщина. Лицо подернули неглубокие морщины, но в целом она была молода и красива. Тонкими пальцами обнимала посох, на конце которого горело пламя. ― Он тебя не обидел? ― Он пытался, ― ответила Эвелин, глядя на спасительницу широко распахнутыми глазами. Так вот кто сжег медведя! ― Кто вы? ― Чародейка Эвона. Оствикский круг, ― она присела в легком реверансе, ― рада познакомиться с Вами, миледи Тревелиан. А теперь, ― она подошла и коснулась рукой сердца Эвелин, ― проснитесь.***
Лучи света ласкали лицо Эвелин. Она открыла глаза. Увидела в окно высокое синее небо, колышущиеся кроны деревьев и пролетающих птиц. ― Хвала создателю! ― раздался истеричный возглас Тайги. ― Она проснулась! Хвала Создателю. Лицо Майкла тут же оказалось над ней. Злое и раздраженное. ― Что я тебе говорил! ― отрезал он. ― Я говорил, не общаться с ним! Я говорил! ― Прости. Эвелин хотела плакать. Но не могла. Шок от произошедшего, кажется, сделал ее взрослее на несколько лет. Она привстала и огляделась. Комната была переполнена лекарями, нянечками и слугами. Самым невезучим приходилось толпиться у порога, и глядеть, поднявшись на носки. Как только Эвелин присела, шепот облегчения прокатился по всей комнате. Жива! В порядке! Тайга, выглядевшая растрёпанней, чем когда либо, выдохнула и мягко сползла на пол. Ее кто-то подхватил. И молча, без истерик, унес из комнаты. Обморок няни по сравнению с произошедшим казался всем мелочью. Она заметила чародейку Эвону в углу. Та сидела, откинувшись на спинку стула, зажимая руками посох. Ее лицо слегка блестело от пота, но глаза сияли победой. Эвелин смотрела по сторонам. Понимала. Больше ничего не будет как раньше. Ее заберут. В круг. Навсегда. Плохо это или хорошо ― сегодня она не могла понять. Ничего не могла. Но, когда она посмотрела вокруг и встретилась с Майклом, то все поняла: он выдал ее. Выдал и при этом спас. И больше ничего не будет как раньше.