В свете фонарей

Я стоял на перроне и все никак не решался сделать шаг вперед. Мягкими белыми хлопьями падал снег, я переминался с ноги на ногу, а он чарующе искрился в зеленоватом свете фонаря. Так же, как и в тот день. *** Однажды я увидел её в кафе, напротив моего университета. В такие морозные вечера весь город становился похож на пряничное королевство, с темными шоколадными скамьями и белой искрящейся глазурью на крышах. Она не спеша вышагивала в окружении своих подруг, немного подпрыгивая на маленьких кожаных ботиночках с белым мехом и слегка потертой застежкой. И пусть вы сейчас подумаете «О боже, да этот парень говорит как герой сопливых мелодрам!», но в этой девочке правда не было ничего особенного. В окружении своих подруг-моделей, она смотрелась немного даже нелепо. Невысокая, с узенькими плечиками, ярко выраженной талией, когда она ускоряла шаг, то становилась немного похожей на грушу, которую покачивал осенний ветер на тонкой ветке. На голове у нее был бордовый беретик, из-под которого выбивалась прямая челка, прикрывающая брови, сзади струились ровно остриженные прямые волосы, которые она иногда поправляла руками в перчатках под цвет берета. В своем нежном кремовом пальто на улицах города-«пряничной сказки» она была похожа на пирожное с вишенкой. Наверное, я был очень голоден в тот момент, когда проводил такую ассоциацию, но именно этот образ остался в моей памяти. Я – студент экономического, вечно молодой и вечно пьяный, как говорится. Хотя кого я обманываю, на самом деле «вечно сонный и вечно уставший» уже стало моим неизбежным и неисправимым жизненным устоем. И каково же было мое удивление, когда эту самую девочку я увидел однажды в коридоре своего университета. Она пулей пронеслась мимо меня и завернула в сторону кафедры филологии. Как в тумане я помню, как подошел с ней и познакомился. Помню пустой коридор, помню, как опоздал на пару и под громкий хохот сокурсников был вытворен за дверь преподавателем, помню как она, запыхавшись, подбежала к одной из дверей и как её тоже не пустили за опоздание. Мы остались с ней один на один, переглянулись и я опустил какую-то тупую шутку. Она улыбнулась. Так все и началось. Какие же мы все-таки разные. Она – начитанная, кроткая, сообразительная и красивая самостоятельная девушка. Я катастрофически туп, несуразен, живу с мамой, без каких либо особых манер, но всегда старался косить под интеллигента. Она увлекалась живописью, а я компьютерными играми. Она любила проводить вечера в университетской библиотеке, а я выпить пиво с друзьями. Она всегда была сдержанной и не тратила эмоции впустую. Я всегда улыбался и творил глупости забавы ради. Какое-то время мы здоровались в коридоре, и я даже не могу себе представить, где нашел смелость подойти к ней и пригласить на свидание. Да-да, именно так я ей и сказал: «Не хочешь сходить со мной на свидание?». И знаете, она ответила мне «Да». Честно сказать, все началось быстрее, чем я мог бы ожидать. Обойдя вдоль и поперек наш маленький городок, под самый вечер, когда я почти довел её до дома, она спросила «Я нравлюсь тебе?». Свет фонаря, что стоял под её окном, освещал светлое, немного детское лицо, а глаза, казалось, горели новогодними лампочками. В тот миг я не мог оторвать от нее глаз, я не мог отпустить её чарующую улыбку. И вот прошло уже больше года. Мы виделись каждый день. Я научил её играть в компьютерные игры и открывать пиво зажигалкой. Она водила меня в музеи и рассказывала о Пикассо и Ван Гоге. Вечерами она читала мне вслух, а я, в обеденный перерыв, приносил ей мамины домашние пирожки и блинчики. Иногда она ездила с моей мамой за покупками, а я с её отцом на рыбалку. Наши семьи были рады нашим отношениям, ни социальный статус, ни доходы, ничто их не коробило и они уважали наш выбор. Так прошел еще один год. Мне казалось, мы становились лишь ближе, я мечтал выпить её до дна, всю, без остатка. Она согревала меня в холодные зимы, она дарила мне прохладный ветерок в жаркие летние дни, была моим светом и моим солнечным теплом. С каждым днем я любил её все больше, я забывал обо всем, что творится вокруг меня. Я посвящал ей свои неумелые стихи, я дышал ею, я жил ради нее. Я закрывал глаза на все её ошибки, да и, сказать по правде, никаких ошибок я не замечал вовсе. Ради нее я был готов идти на самые большие жертвы. Она была моим всем. Но каждое её теплое объятие, каждый её поцелуй, каждый её вздох на белой простыне, каждое её слово…

…оказались ложью.

Все это время она просто играла со мной. Все её улыбки, ярче бриллиантов, были простой подделкой. Вся её нежность была холодной жеманностью. Я пошел встречать её на станцию. На целый месяц мы были лишены возможности общаться – она, в числе немногих, ездила от университета на практику за границу. На перроне зеленоватым холодным светом горели фонари, снег под моими ногами искрился, ярче, чем звезды на темном зимнем небе. Вскоре, я увидел её фигуру, я узнавал её походку, даже если виднелась лишь неясная тень на самом пересечении света и зимней вечерней темноты. Я ускорил шаг ей навстречу. Вдруг она замедлилась, рядом с ней вырос высокий силуэт. Она повернулась к неизвестному, приобняла его и, наконец, они вышли на освещенное место и остановились. Под ярким светом фонаря я разглядел её счастливо улыбающееся лицо. Но её улыбка предназначалась другому. Их руки доверительно сплелись, она привстала на носочки и поцеловала своего спутника, с жадностью и неподдельной нежностью. В это мгновение мой мир рухнул. Осыпался красными лепестками на искрящийся снег. И я убежал. Просто убежал прочь, оставив хрупкую красную розу на холодном колючем снегу. Вскоре мое дыхание сбилось, я перешел на шаг. Я уже не понимал – снег ли это падает на мое лицо и тает, или мои слезы, которые я никак не был в силах остановить. Не знаю, за что я винил себя, за то, что слишком сильно любил её, или за то, что был не достоин её любви. Два долгих года нежного тепла сейчас казались мне временем, проведенным в пылающем аду. Все светлые воспоминания стали темными и неуютными, как земляная яма, как холодная могила под леденящим светом безразличной луны. Я хотел уйти прочь от неё, от воспоминаний о ней, от моей любви к ней. Я хотел уйти прочь от себя самого. Проведя на улице всю ночь наедине со своими мыслями, я вернулся домой с рассветом. Мама встретила меня на пороге, я ей все рассказал. Надеюсь, что она поймет меня. Она долго с молчанием вглядывалась в мои потухшие глаза, обняла и ушла на кухню, ничего не сказав. Я посмотрел ей в след и, опустив голову, печально улыбнулся. Она даже не стала меня отговаривать. *** И вот я стою на перроне и все никак не решаюсь сделать шаг вперед. Мягкими белыми хлопьями падает снег, я переминаюсь с ноги на ногу, а он чарующе искрится в зеленоватом свете фонаря. Так же, как и в тот день. Поезд издает хриплый гудок – мне пора. Я последний раз обернулся на огни города, отравленного ядом, черного, сырого, будто сделанного из земли. На огни города, где мокрые крыши разъедает яд, оставляя белую холодную пену. На огни города, где она счастлива без меня. В последний раз, тяжело вдохнув воздух этого пропащего города, я сделал шаг вперед, оставляя за спиной холодный свет фонарей. Поезд тронулся.