Первая встреча с судьбой.

Cоби осторожно взял с рук Сеймея маленький свёрток, из которого торчали крохотные пушистые ушки. - Сеймей, ты уверен, что мне можно. - Конечно, можно. Но уронишь – убью. Контраст милой улыбки и ледяного взгляда, от которого Агатсума ёжится как от зимнего ветра. Таков его хозяин. Но на руках что-то тёплое, пушистое и живое. Равномерные удары маленького сердца успокаивают, нежат, хочется улыбнуться, хочется провести ладонью, попробовать наощупь это маленькое чудо. Неужели и Сеймей был таким? Сеймей полощет в раковине какую-то тряпку. Почувствовав на себе вопросительный взгляд, раздражённо суёт мокрый платок под нос Соби. Соби не льстит себе, конечно же, Сеймей сделал это нарочно. Злющий тип. И он должен стать его Жертвой? Неужели это судьба? Комочек на руках заворочался и заплакал. - Успокой его немедленно. - Но Сеймей, я не умею общаться с детьми. - Это приказ. Займи его чем-нибудь. - Чем? - Спой ему. Да, спой колыбельную. - Колы...бельную? - Соби удивлённо воззрился на потенциального Агнца. - Ну да, он успокоится и снова уснёт. Рицка ещё маленький, его редко спускают с рук. А ты - чужой. Он не узнаёт твой запах и боится. - Боится меня? Но я же ничего… – малыш разразился новой порцией криков и рыданий. Громкий окрик Сеймея вывел Бойца из ступора. Он помнил только одну. Её пела мама, которой у него больше нет. Соби тихим шёпотом напевал старую колыбельную, милую и спокойную, стараясь подражать Тёко, какой он её помнил, словно в трансе повторяя однообразные слова. Забывшись, он укачивал Рицку, прижавшись губами к пушистой макушке, вдыхая чистый аромат детских волос. Шум воды смолк, Сеймей закончил. Соби склонился над мальчиком, чтобы убедиться, что он уснул, но вдруг огромные фиолетовые глаза распахнулись, захватив его в свою влекущую глубину. Малыш загулил, безмятежно улыбнулся, и бесцеремонно схватив палец Агатсумы, принялся его сосредоточенно грызть беззубым ртом, посасывая вместо пустышки. Соби не успел среагировать. Он ещё был под впечатлением от мощи, которой его окатила фиолетовая бездна. Такой маленький, а уже такой сильный, - подивился Агатсума, с умилением разглядывая совершенно успокоившегося ребёнка, по-хозяйски обхватившего его запястье. Сеймей оказался рядом столь неожиданно, что Соби вздрогнул. - Что ты делаешь? - ледяные интонации в голосе. - Я сказал тебе только успокоить его, почему ты позволяешь себе прикасаться к нему? Дай сюда. Сеймей грубо выдернул брата из рук Агатсумы. Рицка испуганно заплакал, не желая отпускать Соби, вцепляясь в его рубашку маленькими пальчиками. Боец испуганно прянул в сторону, отпуская, возвращая Сеймею маленького Рицку. Руки тут же прижались к груди, зажимая образовавшуюся дыру в сердце. Будто за эти полчаса малыш стал ему ближе близкого. - Нянька из тебя ни к чёрту, - зло выругался Сеймей, нервно укачивая разбушевавшегося младенца. – Видишь, Рицка плачет из-за тебя. Ты его расстроил. Это потому что ты не любишь детей. Убирайся. Я вызову тебя, когда понадобишься. Мне нужно уложить его спать. Рицка повис на плече Сеймея, покачивая ушками в такт шагам, и уже откровенно зевал. А Соби остался стоять посреди комнаты, как бесполезная вещь, которую позабыл хозяин, или потухшая лампочка. Но неожиданно огромные фиалковые глаза открылись, и мальчик ещё раз пристально посмотрел на Соби, потянулся к нему ручками и громко воскликнул: - Мня! Сеймей улыбнулся. Он уже привык к робким попыткам брата формулировать слова. - Не «мня», а «моё». Рицка, учись говорить правильно. Хочешь погремушку? Но малыш продолжал кричать своё «мня» и тянуться ручками к Агатсуме. Соби вздрогнул и встретился глазами с маленькой Жертвой. Рицка хотел не погремушку. Он хотел Соби. По-настоящему хотел. Внутри всё откликалось на зов и пело натянутыми струнами. Рицка точно знал, что хочет. От напряжения маленькие ушки плотно прижались к голове, будто малыш пытался выбраться из объятий брата, или пролезть в узкую нору. Будь он постарше, Агатсума не сомневался - они стали бы Парой. Но Рицке было ещё слишком мало лет, он был слаб, беспомощен и ему пора было спать. - Не приближайся больше к моему брату, Соби. Это приказ. Соби провожает взглядом удаляющуюся фигуру Сеймея и пытается запомнить, что отныне он не любит детей. Но его ещё долго не отпускают тёмные озёра огромных, разумных, фиалковых глаз ушастика.