Срочно умереть

Надо умереть. Надо срочно умереть. Я слишком пропитан ей. "я дышал тем же воздухом, что и она" Я заглатываю накопившуюся слюну, но отвращение к себе к ней вырывается из меня с остатками завтрака. Алкоголь не дурманит мой мозг, как раньше. Ничто не исчезает в глухом и сизом тумане забытия. Боже, каким же я был идиотом. "не знал, не замечал, не видел. Эта кровь алеет и на моих руках" Двадцать пять долгих и счастливых лет. Счастливых! Она всегда, ссылаясь на плохое самочувствие, уезжала на отдых к своей матери. "у нее не было матери. Давно. С тех пор, как она сама закидала ее горстями сырой земли" Неуловимого маньяка поймать не могли уже тридцать лет. Убийства были жестокими и кровавыми. След вел в различные психиатрические лечебницы, только вот кровью убитых был покрыт мой дом. Наш дом. "я не хочу, чтобы кто-то еще измазался этой кровью, чтобы кто-то еще пах гнилью, как я." Она не могла родить. Дважды плод оказывался мертвым. Дважды она глотала горстями таблетки. Дважды исчезала за закрытыми дверями психиатрической больницы. Дважды возвращалась не собой. И дважды год проходил спокойно. Не было похорон с маленьким детским закрытым гробом, рыдающих матерей, отцов, сжимающих до боли кулаки. Не было проклятий в сторону неизвестного убийцы. "это была вторая ты" Впоследствии врачи поняли, что в ней сосуществуют личности. Она и мужчина маньяк, любящий маленьких девочек и мальчиков. "но кровь не смоешь" Я любил ее тонкие черты лица, ее плавную полуулыбку, когда она задумавшись наблюдала за своими детками в школе. Любил каждую веснушку на ее смуглой и гладкой коже, каждую родинку и ямочки у губ. Я дышал с ней, я жил с ней. За эти двадцать пять долгих лет я впитал в себя слишком много ее. Чиркаю спичкой и жду. Она вспыхивает маленьким тонким огоньком. Разжимаю пальцы и она падает вниз. Руки уже не дрожат. Яркие языки пламени начинают очищать мою пропитанную грязью жизнь, мой бардовый дом. "Больше уже ничего не нужно"