Побег

      Отвар албы помог ГʼКару привести мысли в порядок. Заснуть уже вряд ли удастся, но можно использовать ночь для размышлений о будущих действиях.       Он сидел за столом, сжимая глиняную чашу с горячим питьем в ладонях, пытаясь сосредоточиться на том, как лучше ответить на провокацию его зловредного кузена. Это надо было сделать как можно скорее. Чем дольше он будет это откладывать, тем больше влияния обретет ТраʼКар среди народа. Его выступления вызовут волнения по всему Нарну и колониям. И ситуация выйдет из-под контроля.       Через пару дней у ГʼКара было запланировано выступление в храме ГʼКвана по случаю довольно трагической для всех нарнов даты: бомбардировки их мира масс-драйверами и начала Второй Центаврианской Оккупации.       «ТраʼКар не мог выбрать времени удачнее для своих интриг, — подумал ГʼКар, делая глоток отвара, — у всех здесь еще свежи воспоминания о перенесенных ужасах, а он еще сильнее распаляет их жажду мести, потакая самым низменным желаниям. Успокоить кипящие страсти будет нелегко…»       Он подвинул к себе лист бумаги, намереваясь набросать черновой вариант речи. Необходимо продумать каждое слово, превратить его в оружие против ТраʼКара и его единомышленников…       — Задача не из легких, ГʼКар, — услышал он голос за своей спиной.        Женский голос. Знакомый голос!        Он резко развернулся, чтобы увидеть ту, что говорила.        — Но я верю, что ты справишься, — продолжила женщина, шагнув к нему ближе и положив руку на его плечо. — Ты всегда умел говорить убедительно. Это твой величайший дар. И ты умеешь им пользоваться.       — Лита! — воскликнул ГʼКар в изумлении. От его движения отвар албы выплеснулся прямо на черновик. Буквы и слова, начертанные на листе, тут же расплылись в неясные кляксы.       Рыжеволосая телепатка мягко улыбнулась ему, похлопав по плечу.       — Как ты здесь очутилась? Когда… — забормотал он, на короткий миг поверив, что она действительно здесь. Но потом, вспомнив свои прошлые видения, чуть отпрянул назад: — Но… ты не здесь, ведь так? И это еще один сон? Мысленная проекция? О… значит, отвар албы подействовал на меня сильнее, чем я ожидал…        Лита тихо рассмеялась, кивнув.        — Да, ГʼКар, физически меня нет на Нарне, я — всего лишь образ в твоей голове. Извини за вторжение, но мне просто хотелось знать, все ли у вас… у тебя в порядке.        — У нас? — быстро переспросил ГʼКар, накрыв ее руку ладонью.        Лита перестала улыбаться и закусила губу. ГʼКар знал эту ее привычку, она так делала, когда ей было больно, и она пыталась это скрыть.        Он встал, продолжая держать ее за руку.        — Ты приходишь ко мне из-за Коша, да? — тихо спросил он, глядя ей в глаза. — Беспокоишься за него? Я могу это понять. Помню, что ты показывала мне во время наших странствий.        Лита вздохнула и кивнула. Теперь в ней не чувствовалось той опасности и мощи, которая почти оттолкнула ГʼКара во время их прошлого разговора. Он видел лишь маленькую и хрупкую земную женщину, в глазах которой таилась боль.       — Не могу понять, почему Кош выбрал именно меня, а не тебя? — продолжил говорить ГʼКар, не сводя с нее немигающих красных глаз. — Да, я помню то, что ты мне рассказывала о ворлонцах. О том, что они умеют расщеплять свое сознание и тело, поскольку больше являются созданиями энергетическими, нежели физическими, и способны помещать его в другие живые организмы, передавая таким образом свою память и сущность. И о том, как важно для них быть постоянно в контакте друг с другом. С себе подобными.        — Да, ты все верно запомнил, ГʼКар, — ответила Лита. — Худшее, что может произойти с ворлонцем — это оказаться в полном одиночестве, вдали от своих сородичей и других живых существ. Не иметь возможности связаться с другим сознанием, поделиться переживаниями и опытом. Ворлонцы никогда не бывают одни. Но еще хуже для них погибнуть в одиночестве.        Ее голос задрожал.        — Если такое… случается с ворлонцем, то он погибает навсегда. Окончательно. Они очень боялись этого, поэтому крайне редко путешествовали далеко от своего родного мира и других сородичей. Их осталось очень мало, и каждый ворлонец является Хранителем Памяти всей расы. Просто у каждого были разные воспоминания. Поэтому если кто-то из них погибнет, не успев передать свою часть Памяти другим, потеря будет невосполнимой. Исчезнет огромный пласт их истории, культуры, опыта… все, все исчезнет!        ГʼКар слушал ее, а потом ласково провел рукой по ее лицу, отводя в сторону непослушную прядь мягких рыжих волос.        — Долгое время я считала, что Кош ушел навсегда и окончательно. Но, благодарение небу, его крохотная часть сумела укрыться в Шеридане. И в тебе… но это я обнаружила сильно позже. То была радостная новость. Но я все равно не смогу простить себя за то, что не была тогда рядом. Ворлонцы изменили мое тело и отчасти сознание, чтобы я могла носить их, общаться с ними. Если бы я была рядом, то могла бы спасти его целиком! Кош был бы сейчас жив, а с ним — и все его воспоминания, вся его мудрость… Но меня там не было, и этого уже не исправишь.        Ее голос дрожал все сильнее, а глаза стали подозрительно блестеть. ГʼКар редко видел Литу такой открытой, обычно она до последнего скрывала свои чувства.        Даже когда они были вместе, в одной постели.        — Всего лишь крохотная частичка осталась, ГʼКар, и я радовалась даже этому, — говорила Лита, покачивая головой. — Но и она потом ушла, когда пришлось изгнать Улькеша со станции. И снова я ничего не могла поделать! Более того… — Лита всхлипнула и прижалась к нему, спрятав лицо, — я сама поспособствовала его гибели!        ГʼКар обнял ее, укачивая, успокаивая. И опять ее тело не казалось иллюзией. Оно было осязаемым, теплым.        — Не вини себя, — мягко прошептал он. — Ты делала то, что было необходимо. То, что хотел Кош.        — После этого я как будто погрузилась в беспроглядную тьму, — проговорила Лита, все еще не поднимая лица. — Мир перестал существовать для меня. Я тоже оказалась совсем одна… и это сводило с ума. Ворлонцы… то, что они делали потом… Кош бы никогда не допустил этого, если бы остался жив! Его Память остановила бы их. Но он ушел, а остальные как будто обезумели. Это трудно объяснить, ГʼКар. Ворлонцы потеряли свою целостность. Такого не случалось с ними очень давно. По нашим меркам, конечно. Для них время течет по-другому. Последние потери они понесли почти тысячу лет назад. И, как оказалось, так и не научились справляться с этой болью…        Она подняла на него мокрые от слез глаза и слабо улыбнулась.        — Но ты снова дал мне надежду, ГʼКар. В тот день, когда почувствовала в тебе присутствие Коша, я поклялась, что никогда его не оставлю, буду защищать и оберегать по мере своих сил.        ГʼКар почувствовал легкую горечь в душе, уже всплывавшую раньше, во время их первого разговора. Беспокоилась ли она о нем хоть немного? Или все, что она делала эти два года, было только ради ворлонца?        — И тебя тоже, — добавила она. ГʼКар качнул головой, вспомнив, что перед ним — сильнейший телепат в известной части галактики.       — Ты должен беречь себя, ГʼКар, — серьезно сказала Лита. — Та частица Коша, что скрыта в тебе, последняя.       — Постараюсь, — ответил он. — Но я — всего лишь чудаковатый нарн, пытающийся познать истину. Зачем ворлонцу столь примитивный разум? Почему он не остался с тобой? Ты могла бы лучше позаботиться о нем. Тебя не было рядом с ним в первый раз, но потом он ведь мог это сделать!        Лита отодвинулась от него, на мгновение закрыв глаза. А потом медленно ответила:        — Возможно… Кош поступил так из-за того, что оставаться со мной для него было опаснее. Я долго думала об этом, когда мы расстались. Он наверняка чувствовал мои намерения относительно Пси-Корпуса и… Бестера. Ворлонцы… умеют видеть будущее, ГʼКар. Это трудно объяснить словами. Но они знают, что с ними случится, и это помогает им избежать некоторых неприятностей, уклониться от них.        — Если это так, то почему Кош погиб? — спросил ГʼКар, не выдержав. — Если он знал об этом заранее, почему не принял меры? Не ушел или не сражался?        Лита тяжело вздохнула и сцепила руки вместе.        — Думаю, он знал. Но все равно остался, потому что так было надо. Он принес себя в жертву, ГʼКар, ради блага других. Ворлонцам это не свойственно. Но Кош… он был особенным.        «Кто-то должен пожертвовать собой ради блага других…»        ГʼКар вздрогнул, услышав тихий голос в своем разуме.        — Если я не могу носить Коша сама, буду хотя бы присматривать за его хранителем, — Лита провела рукой по его плечу.        — Могу ли я чем-то помочь ему? — спросил ГʼКар хрипло. — Может быть, есть какой-то способ или возможность…        Она покачала головой.        — Просто береги себя, ГʼКар. Возможно, у Коша есть своя цель. Но ворлонцы редко открывают свои намерения заранее. Когда наступит время, ты будешь знать, что делать.        Последние слова Литы прозвучали немного странно, как будто ее голос превратился в хор. ГʼКар заметил легкое свечение, возникшее вокруг нее.        — Я хотела бы побыть с тобой подольше, — сказала Лита, становясь все прозрачнее. — Но на таком расстоянии это требует огромных сил. Я просто хочу, чтобы ты знал… чтобы вы оба знали… я всегда буду здесь… и вы не одни!        ГʼКар ринулся к тому месту, где она стояла, взволнованный ее признанием.        — Лита! — воскликнул он, вглядываясь в темноту, воцарившуюся в его комнате. — Ты тоже не одна… и я готов прийти на помощь, если понадобится… только позови!..        — Великий Святой? — ГʼКар вздрогнул, услышав голос ХаʼДрока за дверью. — Вы меня звали?        Он моргнул, придя в себя, а потом посмотрел на испорченный лист на столе и ответил со вздохом:       — Ох, нет-нет, ХаʼДрок, я просто репетировал свою речь.