Побег

      Г’Кар чувствовал, что вложил в свою речь в храме слишком много сил, как физических, так и душевных. И теперь расплата была неминуема: в висках уже пульсировала колючая боль. Он знал, что если останется на торжественном приеме, который планировался сразу после церемонии, то голова заболит окончательно и бесповоротно. Все, что ему было нужно сейчас — это тишина и полумрак. Здесь, в роскошной каменной громадине, которую называли его домом, повсюду ярко горели лампы и свечи. И сновали толпы малознакомого народу.       Г’Кар продержался час, выслушивая восторженные отзывы советников и жрецов, но уже не мог сосредоточиться на смысле их слов. Да, на какое-то время ему удалось увлечь народ и убедить в своей правоте. Они верили ему безоговорочно. И всему, что он делал. Даже если в эти действия входила поездка на Центавр в качестве телохранителя премьер-министра Моллари. Но он сомневался, что Тра’Кар так легко сдастся. Наверняка его предприимчивый кузен попробует взять реванш, и скоро.       Покалывание переместилось от правого виска к левому глазу, и это особенно раздражало. Ведь самого глаза уже несколько лет как не было! Поздновато для фантомных болей. Возможно, протез нуждался в настройке, доктор Франклин, устанавливая его, что-то говорил о регулярной калибровке. Во время странствий в космосе как-то не было времени заняться этим. Слишком далеко они были и от «Вавилона 5» и от других знакомых миров.       Г’Кар провел по лицу ладонью. Он подумает об этом позже.       А еще через час он сдался и улизнул с приема, да так ловко, что даже телохранители не сумели это заметить вовремя.              

***

      Доступ через черный ход в дом На’Тот работал без сбоев, и вскоре Г’Кар стоял возле знакомой двери, обитой металлом. На’Тот не появилась на церемонии, не пришла и на прием после нее. Он постоянно думал об этом, постепенно раздражаясь. Все-таки это было для него важно! И он полагал… наивно надеялся, что На’Тот тоже это понимает. Как всегда понимала. Но, видимо, за те годы, что они не виделись, она изменилась, а он так этого и не осознал… Или не хотел осознавать, слишком привыкнув к ней прежней?       Дверь распахнулась, и он шагнул в полутемный коридор. Еще через мгновение увидел пожилого слугу, который, держа в руке лампу-шар, вышел ему навстречу, почтительно поклонившись.       — Великий Святой, — произнес он церемонно. — В этом доме всегда рады вас видеть. Госпожа На’Тот распорядилась, чтобы мы были готовы выполнить любое ваше желание, если вы вдруг нанесете визит…       — Госпожа На’Тот дома? — нетерпеливо перебил его Г’Кар.       Слуга покачал головой.       — Нет, она ушла по делам. Еще утром.       Г’Кар нахмурился, услышав об этом. Вот, значит, как. У нее есть дела поважнее? Но, возможно, он требует слишком многого, а сейчас, из-за мигрени, стал особенно капризен и раздражителен.       Слуга заметил его реакцию и добавил, еще раз поклонившись:       — Мне связаться с госпожой На’Тот, чтобы сообщить о вашем визите?       — Нет, не стоит, — отрывисто ответил Г’Кар. — Я… вполне могу подождать. Не нужно отвлекать советника от дел. Уверен, они очень важные.       — Если Великому Святому что-то нужно… — продолжал допытываться слуга.       — Все в порядке, то, что нужно, я уже получил, — перебил его Г’Кар. И тут он даже не покривил душой: в доме На’Тот было тихо, а неяркий свет не раздражал глаза. — Я просто побуду здесь. Хотя, если кто-то, кроме твоей госпожи, будет спрашивать меня, отвечай, что меня здесь нет.       — Будет исполнено, Великий Святой. Если вам что-то понадобится, просто позовите, терминалы внутренней связи есть в каждой комнате, — ответил слуга, отступая в сторону.       Г’Кар остался один. И некоторое время стоял, прикрыв глаза, наслаждаясь редким моментом покоя и тишины. А потом медленно прошелся по коридору, озираясь по сторонам. На’Тот хорошо вымуштровала своих слуг: если они и были здесь, то не попадались на глаза. Он осознал также, что впервые за все это время получил возможность осмотреть ее дом спокойно, никуда не торопясь. Комнаты здесь все еще выглядели пустоватыми и необжитыми. На второй этаж он подниматься не стал. У нарнов по традиции нижний этаж дома считался открытой территорией, а вот подниматься наверх разрешалось только самым доверенным посетителям. А сейчас, несмотря на доступ, который дала ему На’Тот, он не чувствовал этого доверия.       Г’Кар остановился, заметив, что за очередным закоулком (коридоры в нарнских домах всегда были извилистыми, похожими на лабиринт) скрывается небольшая деревянная дверь. Он не видел ее прежде. Колебания были недолгими: Г’Кар шагнул вперед, толкнул ее. Дверь оказалась не заперта. И он вошел внутрь.       — Свет, приглушенный! — негромко произнес он.       Комната оказалась крошечной, но уютной. Возможно, такое впечатление возникло из-за многочисленных стеллажей, заставленных книгами. У противоположной стены Г’Кар заметил небольшой крепкий стол из красного дикого камня, также заваленный свитками и бумагами. Похоже, здесь у На’Тот было что-то вроде кабинета или библиотеки. Это его слегка удивило. Когда они работали вместе на станции, На’Тот не выказывала особого пристрастия к чтению книг или их коллекционированию. Ее вполне устраивала информация, которую можно было прочесть в электронном виде, с экрана компьютера или планшета.       Г’Кар присмотрелся к корешкам фолиантов и надписям на них. Тут были книги по истории Нарна и военному делу. Несколько трудов известных мастеров да’квана. Это удивило его еще больше. Зачем На’Тот интересоваться резьбой по камню? Он двинулся дальше, к столу. На полках не оказалось только религиозных трудов и художественных книг от известных нарнских авторов. В этом он еще мог узнать свою бывшую помощницу. Она не забивала голову ненужной информацией. Хотя…       Книга, лежавшая на столе, привлекла его внимание. Это было дешевое издание, напечатанное в типографии. Очень скромный переплет уже успел изрядно истрепаться.       Г’Кар сел в кресло, проведя рукой по раскрытым желтоватым страницам. Потом вгляделся в текст и покачал головой. Это была его книга, причем, одно из самых первых изданий, полное неточностей и помарок. Она была раскрыта на главе, в которой он пытался описать откровение, полученное в результате употребления «праха». Г’Кар с удивлением увидел пометки на страницах, явно сделанные рукой На’Тот. Некоторые слова в тексте были подчеркнуты, а пара строк и вовсе обведена жирной линией.       Он взял книгу и принялся лениво листать ее, замечая похожие отметки и в других местах. Это вызвало у него противоречивые чувства. На’Тот довольно сдержанно отзывалась о его книге, никогда не критиковала ее резко, но и не выражала сильного восхищения. Но, судя по тому, что он сейчас увидел, она не только прочитала, но и неоднократно перечитывала ее.       Г’Кар, успевший за последние годы несколько раз переписать эту главу, поморщился, понимая, насколько сырым был первоначальный текст, изданный миллионными тиражами. Если бы На’Тот прочитала более свежую версию, то наверняка поняла бы многие вещи иначе. Ведь эта глава была одной из первых его записей, тогда он еще не прошел через центаврианский плен и о многих вещах думал по-другому. Г’Кару отчаянно захотелось внести правки прямо в этой книге, но он понимал, что так делать нельзя. Все-таки, этот экземпляр принадлежал На’Тот. Поэтому он отыскал на столе чистый лист бумаги и перо, устроился в кресле поудобнее и принялся за дело. Как обычно, это помогло ему успокоиться, и даже головная боль поутихла.       Что-то в обстановке и атмосфере этого дома способствовало творчеству. Может быть, тишина и отсутствие назойливых поклонников и советников? Г’Кар исписал не один лист, с головой погрузившись в текст, прежде чем какой-то шорох за дверью привлек его внимание.       Он положил перо и листы на стол, потирая усталые глаза. По коридору кто-то шел. Скорее всего, вернулась хозяйка дома. Г’Кар поднялся на ноги и шагнул к двери, намереваясь поздороваться с ней.       Увлекшись своими записями, он не заметил, что наступил вечер, и в доме стало еще темнее. Поэтому, оказавшись в коридоре, он сумел разглядеть только смутный силуэт в развевающейся свободной одежде, похожей на мантию послушника. Г’Кар моргнул в недоумении. Как послушник умудрился проникнуть в дом мимо охраны? Впрочем, на собственном горьком опыте он знал, что его неистовые поклонники могут быть весьма назойливыми.       Г’Кар шагнул вперед и окликнул незваного гостя:       — Эй, уважаемый, это частный дом, если вы вошли без приглашения, то лучше вам уйти и подождать хозяйку снаружи, у ворот.       Посетитель издал короткий вскрик, а потом развернулся, откинув капюшон.       — Свет! — услышал Г’Кар знакомый голос.       И удивленно уставился на На’Тот, которая и впрямь была переодета в простую алую мантию послушницы.       — Ты действительно готов выставить из дома его хозяйку, Г’Кар? Очень мило!       Она улыбнулась и подошла к нему ближе.       — Не ожидала увидеть тебя здесь. Думала, ты весь вечер проведешь на торжественном приеме.       — Так и должно было быть, — подтвердил он. — Но я сбежал. Снова. Слишком много народу, слишком много шума и суеты.       — Поэтому ты здесь? Снова нужно убежище? — сказала она с грустной улыбкой. — Увы, с недавних пор в этом доме тоже есть проблемы с тишиной.       На’Тот подняла руку.       — Слышишь?       Она замолчала, и Г’Кар действительно услышал далекий гул голосов с улицы, где паломники пели гимны.       — Прости за вторжение, я не… — пробормотал он.       — Все нормально, я же сама дала тебе допуск первого уровня, — перебила его На’Тот. — Тебе не нужно спрашивать моего разрешения, чтобы прийти сюда. Двери моего дома всегда для тебя открыты, Г’Кар. Запомни это. Всегда!       Г’Кар заметил какое-то странное выражение на ее лице. На’Тот выглядела непривычно оживленной и взбудораженной. Ее глаза горели, а дыхание было чуть учащенным.       — Почему ты в этой мантии? — спросил он, указав на ее накидку.       На’Тот снова улыбнулась.       — Самая удобная маскировка. Особенно, если надо пройти по городу незаметно. Боюсь, мне придется часто ее использовать. Твои поклонники стали слишком общительными в последнее время.       — Полагаю, этот маскарад понадобился тебе для очень важного дела, — сказал Г’Кар, стараясь скрыть горечь в голосе. — И, видимо, более важного, чем присутствие на моем выступлении в храме Г’Квана.       На’Тот ответила не сразу. А потом вздохнула и посмотрела ему в лицо, прямо и открыто.       — Хорошо, я скажу. Это действительно было важное дело. Но кое в чем ты ошибаешься. Потому что я… была на твоем выступлении, Г’Кар.       Он в изумлении приоткрыл рот.       На’Тот кивнула.       — Да, я была там и слушала твою речь. Просто стояла среди обычных паломников, в общем зале, а не в зоне, отведенной для советников.       Г’Кар не сразу нашелся, что ответить.       — Ты вообще знаешь, как трудно попасть на твои выступления обычным гражданам Нарна? — продолжила На’Тот. — Мне пришлось занимать очередь дней за десять, просто чтобы слушать твою речь, стоя внутри храма, а не снаружи, по трансляции. И то пришлось нажать на кое-какие рычаги среди знакомых в определенных кругах.       — Но… зачем тебе это понадобилось? — спросил Г’Кар озадаченно. — Ты же можешь попасть на любое мое выступление, официальное или нет, достаточно просто попросить меня об этом!       На’Тот засмеялась, покачав головой.       — Нет, тогда это было бы не совсем то, что мне нужно, Г’Кар.       — И что же тебе было нужно?       На’Тот помолчала, облизнув губы, а потом ответила:       — Несмотря на то, что мы знакомы уже несколько лет, я вдруг поняла, что почти не знаю тебя, Г’Кар. Точнее, знаю только несколько твоих сторон, но этого явно недостаточно. Может быть, было бы достаточно знать тебя как посла на «Вавилоне 5» или как любовника-кар'мала. Но теперь я — твой советник. Ты выбрал меня на эту должность для того, чтобы я отстаивала твои интересы перед Кха’Ри и народом. Но для этого я должна знать, что именно тебе интересно. И вот тут у меня очень много вопросов. Я поняла, что почти ничего не знаю о Г’Каре-Великом Святом, о Г’Каре-верховном правителе Нарна. И даже в моих знаниях о Г’Каре-великом писателе и пророке тоже много пробелов. Как я могу убедить других в том, что твой путь и твои взгляды достойны того, чтобы им следовать, если сама их не знаю и не понимаю? А если не понимаю, то не могу в них верить. Тебе ведь известны мои принципы.       — И поэтому ты читаешь мою книгу? — спросил он.       На’Тот нахмурилась.       — Ты заходил в мою библиотеку? О, Г’Кар!..       — Я всего лишь заглянул в книгу, что лежала там на столе. Она была открыта, так что…       На’Тот вздохнула, скрестив руки на груди.        — Я просто хочу понять, почему народ сходит с ума от твоей книги. Что такого в твоих речах, что превращает их в безмозглых одержимых последователей твоего учения. Я не смогла бы выяснить это, если бы стояла рядом с тобой на твоих проповедях. Для этого нужно взглянуть на все… со стороны. Желательно, когда ты не знаешь, что на тебя смотрит кто-то… из близких друзей. Понимаешь, Г’Кар, если бы ты знал, что я стою там, в зале, это бы оказало влияние на твою речь, так или иначе. Или на твое поведение. Так уж все мы устроены. Всегда играем на публику, играем для друзей и семьи. Просто маски носим разные.       — Я понял. Тебе захотелось увидеть меня без маски. И… ты нашла ответ на эти вопросы?       — Частично. Кое-что в тебе стало понятнее после сегодняшнего выступления.       Г’Кар заволновался. Он не ожидал, что желание узнать ее мнение окажется настолько… болезненным.       — И… каковы твои впечатления? — хрипло спросил он. — Пожалуйста, На’Тот, раз уж у нас сегодня день откровений, скажи то, что думаешь, без прикрас. В последнее время у меня не так много собеседников, с которыми хотелось бы говорить открыто.       — Хорошо, я буду откровенна, — ответила она. — Твоя речь была очень впечатляющей, даже завораживающей, я бы сказала. Очень жаль, что ты не мог видеть себя со стороны. И… надо отдать должное служителям храма Г’Квана: они позаботились о том, чтобы сама обстановка работала на тебя.       Г’Кар недоуменно склонил голову.       — Это ты сейчас о чем?       На’Тот задумчиво улыбнулась, посмотрев чуть в сторону, мимо него.       — Это действительно было эффектно, учитывая, что именно в этот момент ты произносил самые проникновенные слова в этой речи. Хорошая задумка, ты должен поблагодарить того, кто это сделал.       — Что сделал?! — Г’Кар волновался все сильнее. — Какая задумка?!       — Когда ты сказал, что наш народ должен быть един, не только между собой, но и с вселенной, с другими расами, ты… весь светился, — ответила На’Тот. — Это было очень впечатляюще, даже я была поражена. Прямо как во время выступлений пророков древности. Очень искусный световой эффект. И он сработал, как ты помнишь.       Г’Кар недоуменно приоткрыл рот. На самом деле, он мало что помнил о своем недавнем выступлении в храме. А речь почти вылетела из головы, как только он ее произнес. Сначала он еще пытался говорить так, как набросал себе в ночь накануне. Но потом… слова как будто сами вырвались из него. Такое уже случалось раньше, особенно, когда он сильно волновался или слишком многое стояло на кону. Но в этот раз было и то и другое.       — Можешь гордиться, потому что даже я опустилась тогда на колени, вместе с тысячами твоих полоумных поклонников. Зрелище было прекрасное. Великолепная стилизация под выступления Г’Квана, я бы сказала.       — Что? На’Тот, я не понимаю, о чем ты говоришь? Какая еще стилизация?       Она посмотрела на него с удивлением и легкой усмешкой.       — О, Г’Кар, ты ведь всегда был таким яростным последователем учения Г’Квана, знаешь его книгу наизусть, неужели ты никогда не слышал о его выступлениях перед народом и о том, что там творилось?       Г’Кар покачал головой, все больше смущаясь.       — Мне тетка прожужжала все уши в детстве, рассказывая об этих чудесах, — сказала На’Тот. — О том, что во время самых своих памятных речей перед народом, Г’Кван светился. Не так ярко, как солнце, конечно, но все, кто его слушал, видели это. Я всегда думала, что это сказка, просто фигура речи. Но сегодня узрела все собственными глазами. Кто-то из твоего окружения знает, как произвести впечатление на публику. Об этой твоей речи еще сложат легенды, вот увидишь.       Она негромко засмеялась.       Но Г’Кар остался серьезным.       — На’Тот… я не знаю, о каких эффектах ты говоришь. Выступление у меня вышло спонтанным, признаюсь честно. И половину своей речи я выдумал в процессе. Но что я помню отчетливо, так это то, что все это время в храме было темно. Лишь несколько толстых алых свечей освещали зал. Этого требует традиция. И я не видел никакого света!       Улыбка На’Тот исчезла. А в глазах на мгновение промелькнула тревога.       — И после выступления никто не говорил мне об этом эффекте. Возможно, это была просто игра света. В том храме стены состоят из очень яркого кварца, а он часто бликует. И… я лично никогда не договариваюсь со служителями храмов об эффектах. Только о деталях выступления.       Она быстро опустила взгляд, проведя рукой по лбу.       — Да? Забавно. Возможно, ты прав, и то была лишь игра света. Или моего воображения.       На’Тот вдруг замолчала и отвернулась от него.       — Наверное, это все было глупо… и, конечно, чудес не бывает.       Он шагнул и коснулся ее плеч.       — Вовсе нет! И… я очень рад, что ты была там. Более того, я хотел, чтобы ты была там. И мое желание сбылось! Разве это не чудо?       — Надеюсь, я не ввела тебя в заблуждение, рассказав о том, что случилось в храме? — сказала На’Тот, медленно повернувшись к нему. — Твое учение заинтересовало меня, но я еще далека от фанатичного поклонения.       — Но ты уже сделала кое-какие шаги, так что я продолжу агитацию, — ответил он. — Возможно, не сразу, но со временем, я смогу тебя соблазнить…       — Тебе придется основательно потрудиться для этого, Г’Кар, — мягко сказала она, коснувшись его виска пальцами. — Но шанс у тебя есть. Потому что я хочу знать о твоем учении как можно больше. Возможно, у тебя сложилось неверное мнение на этот счет. Я не считаю твою книгу блажью или глупостью. Хоть и не согласна с некоторыми утверждениями в ней. И я бы хотела знать о ней как можно больше. Чтобы быть в состоянии защищать тебя, понимаешь? Защищать и поддерживать тебя. Никто, кроме самого автора, в этом мне не поможет.       — Из меня выйдет очень скверный учитель, На’Тот, — произнес Г’Кар с виноватой улыбкой.       — Зато я — хороший ученик, — ответила она. — Просто расскажи о своей книге то, что сочтешь нужным. Обещаю, что буду внимательным слушателем.       — Это будет очень долгая история, — протянул Г’Кар.       — Терпение — это то, что у меня есть в избытке, особенно после центаврианской тюрьмы, — ответила На’Тот с кривой улыбкой.