Привет, соседка!

Транспорт ходит редко, потому что стрелки часов перебрались за полночь, к тому же выходной. На улице холодно и темно, кода Чонин и Кёнсу решают пройтись до дома пешком. Почему-то мысль о том, чтобы наткнуться на каких-нибудь отморозков не сильно пугает – не сказать, что они вообще задумывались об этом. А даже если и задумывались.. все же скорее нет. Все вокруг так отличается от того, что видно днем; будто совсем другой мир – Кёнсу уже давно не задерживалась на улице до темноты. Разве что зимой, но зимой темнеет рано и выбора особо не остается. В этом году природа не пожалела снега, а потому на улицах было светлее, чем могло бы показаться - желтый свет фонарей падал на искрящийся снег, и вот уже не так темно.. и не так страшно, что кто-то в темноте прячется и вот-вот выскочит из-за угла: черные тени, чистое зло, не может ступать на искрящийся свет под ногами. По крайней мере так когда-то говорила мама.. ох, мама. Только сейчас все не так – на улицах темно и еще совсем холодно – весна только вступает в свои права, но снега уже нет.. только жалкие остатки, маленькие островки грязи в углах тротуаров, но их и не видно вовсе в тусклом свете фонарей и так даже лучше, наверное. Крупные улицы пусты после полуночи, особенно в спальных районах. Все в них засыпает, наверное, с началом отсчета новых суток.. Чонин ведет соседку вдоль достаточно крупной дороги в четыре полосы – улица, вокруг которой со временем буквально на глазах росли многоэтажки, - там светлее, чем в подворотнях. Светлее, но не намного конечно: в тени деревьев все так же темно, все так же много теней и кто знает, что в них.. но сейчас как-то не так страшно. Наверное, это все Чонин и немного его мужской магии или что-то вроде того, но одно только его присутствие успокаивает. Желтоватый свет фонарей освещает сухой обычно матовый асфальт, с волшебно блестящими сейчас, замерзшими в трещинках частичками воды, и Кёнсу знает, что это так, потому что смотрит под ноги поначалу. В ночной тишине то и дело проносятся машины-одиночки: не так уж много в этой части города любителей погонять по ночам, хотя это наверняка было бы очень удобно - дороги пустые. Хотя и те кто проезжает, кажется нарушают не одно правило о скорости, но наверное они слишком спешат домой в кровать, наверняка холодную, или же теплую, кто их знает.. Чонин идет, медленно переставляя ноги, и смотрит куда-то то ли вдаль, то ли в сторону, между деревьев. Голова его приподнята вверх, и он явно о чем-то думает. "Наверное, о чем-то серьезном", предполагает Кёнсу, поглядывая на парня. "Интересно, о чем же?" – любопытство разгорается все сильнее с каждым взглядом, что она бросает на парня. Ах, жаль нельзя ворваться в чужие мысли и узнать, о чем же думает человек. Это наверное так удобно было бы, знать о чем думает этот парень, всегда быть готовой к тому, что он сделает.. только к такому Кёнсу никогда не была бы готова, даже если бы узнала. Кёнсу очень хотелось бы знать сейчас, хотя она и сама не совсем понимает почему. Просто Чонин выглядит каким-то отстраненным, каким-то другим.. только сейчас девушка внезапно осознает насколько велика их разница в росте – Чонин смотрит куда-то вдаль, и Кёнсу приходится поднять голову и чуть запрокинуть назад, чтобы увидеть его задумчивое лицо. Она гладит взглядом линию челюсти и тени, бегающие по ней, каждый раз, когда они с Чонином проходят очередной фонарь. Тени скользят по намеченному маршруту раз за разом, гипнотизируя. Каждый фонарь заставляет ореол света появляться над головой Чонина – по крайней мере так это видит Кёнсу, и это действительно завораживает. - Тебе не холодно, Кёнсу? – интересуется Чонин, все же выплывая из своих мыслей, глядит на ее, но Кёнсу слишком заворожена, чтобы отрывать взгляд и смущаться. Она смотрит в ответ и легко кивает, но тут же улыбается: - Я в порядке. Чонин продолжает смотреть куда-то вдаль, а Кёнсу задирает голову вверх, теперь разглядывая не отражающие в глазах Чонина ласковые огоньки фонарей, а мелкие искорки звезд, пробивающиеся через световое загрязнение города – в городе всегда плохо видно звезды. Какая же тут романтика, когда звёзд не видно, эх.. Только вот сегодня все немного иначе – звезд почему-то в разы больше чем обычно, и Кёнсу ловит их взглядом, когда кроны деревьев, еще совсем лысых, растущих слева от дорожки, по которой они идут, не загораживают тёмное небо. И хоть небо и тёмное, оно не пугает - не может что-то настолько красивое быть злым (хотя многие и поспорили бы с этим выражением, но сейчас совсем не время). Кёнсу, сама того не замечая, замедляется, а Чонин идет слишком быстро, и ей приходится слегка ускориться, чтобы нагнать парня и не отставать. Поравнявшись с ним, она вновь переводит взгляд в чернильное небо, и Чонин поворачивает голову в ее сторону, а затем, следуя траектории ее взгляда, наверх – в небо. - Красиво, - комментирует он, зачем-то, хотя и сам понимает, что этого совсем не требуется. Странное ощущение, что они потерялись где-то во времени, что не идут не долго, но и не наоборот; кажется, будто нет ничего кроме этой дороги и неба над головой, и это все как-то слишком сюрреалистично, особенно если учесть, что кажется будто сейчас и вовсе не нужны слова и все, что происходит в голове повисло в воздухе готовое для прочтения кем-то другим (что совсем не так, но ощущения далеко не всегда верны). - Ага, - тихо отвечает Кёнсу, но Чонин слышит. Слышит так же хорошо, как слышит ее дыхание или тихие шаги – улица совершенно пустая. И, наверное, это странное ощущение у Чонина от того, что они одни на улице и вокруг совершенно нет людей. Кёнсу все так же идет, задрав голову вверх, глядя в небо, и совершенно не смотрит под ноги. Вместо нее это делает Чонин, не настолько завороженный небом – когда девушка спотыкается на трещине в асфальте, он ловит ее за локоть и удерживает на ногах. Парень берет ее за руку, замечая, что её холодные пальцы – кажется кое-кто все же забыл перчатки дома, - периодически касаются его, когда они идут, и кажется они медленно, но верно начинают деревенеть от холода. Он переплетает их пальцы вместе и утягивает ее руку в карман своей куртки, перед этим молча натянув одну слишком большую, но очень теплую перчатку на другую, противоположную девичью ладошку. Кёнсу переводит на него озадаченный взгляд, но только благодарно кивает, закусывая пухлую губу (о чем будет жалеть завтра утром, ведь трещины на губах, это те еще страдания) – но это не скрывает того, как уголки ее губ немного загибаются вверх. Чонин говорит, что так теплее, когда Кёнсу бросает на него какой-то полувопросительный взгляд, хотя от него, казалось, вновь не требовалось ответа. Странно. "Точно теплее," – мысленно подтверждает Кёнсу и снова поднимает взгляд вверх. Ей очень нравится бродить вот так, о чем она решает не умалчивать. Ну, на самом деле не совсем решает – слова сами тихо срываются с губ девушки. Атмосфера располагает к какой-то странной близости и нет, отнюдь не физической. Хотя Кёнсу могла бы поспорить, что никогда не чувствовала себя настолько близкой к Чонину, наверное, это действительно всего лишь атмосфера вокруг. Кажется, сейчас самый подходящий момент для раскрытия секретов и каких-нибудь глубоких разговоров. Хотя одновременно кажется, что слова тут лишние. Никто все же не решается начать первым, разве что Чонин улыбается на ее слова. Но молчит. И правильно, что сказать в ответ на подобное? "Мне тоже нравится"? Или "разве что только с тобой.."? Какая-то бредовая идея, наверное, все же не стоит. Соседи медленно бредут по улице, думая каждый о своем, но время от времени бросают взгляды друг на друга. Чонин думает, что это идеальное время рассказать Кёнсу о своих чувствах, потому что никто не сможет помешать. Вокруг ни души – даже машины перестали торопливо проскакивать мимо.. Идеальный момент. Время, кажется, остановилось вокруг них и единственное, что знаменует о суетливом беге секунд – гул пульса. Чонин ненадолго задерживает дыхание, чтобы почувствовать его сильнее. Раз. Два. Три. Четыре.. ох, быстрее и быстрее - пульс ведь не часы, точно обманывает, секунды же не могут ускорять свой бег.. снова: раз, два, три.. и так можно до бесконечности. Ах, нет, нельзя – когда-нибудь его сердце остановится, как делает каждый раз, когда он видит Кёнсу, только на этот несчастный, наверное, раз - навсегда. "Ладно, не будем об этом." - мысленно останавливает себя Чонин, и снова бросает взгляд на соседку. "Наверное, пора." Мягкий свет фонарей отражается в ее больших глазах – она все еще идет, запрокинув голову, глупышка, - и Чонин не может оторвать от них взгляда. Они влажно блестят, а ее зрачок кажется потерялся в потемневших радужках, и Чонин теряется вместе с ним. Вот снова! Его сердце снова замерло на мгновенье. Хорошо, что только на мгновенье, но когда-нибудь, это явно убьёт его. Чонин открывает рот, собираясь все же начать говорить – до их дома осталось совсем немного и через каких-то несколько десятков метров их ждет поворот в привычную подворотню, и там от этой волшебной атмосферы не останется и следа. Момент будет утерян, а когда еще Чонину подвернется такая возможность? Ему конечно хотелось, чтобы Кёнсу узнала все немного иначе, может где-нибудь в уютном кафе, он бы признался, пока она пила горячий шоколад, утопая в мягком кресле, или даже лучше, дома, после сытного ужина с каким-нибудь шоколадным десертом напоследок, когда они сидели бы на диване утопая в объятьях друг друга, Чонин бы игрался с темными мягкими прядками ее волос, а затем, найдя момент, прошептал бы ей.. ох да, так было бы, наверное лучше в сотни раз. Но почему-то хочется рассказать все прямо сейчас, и Чонин осторожно подбирает нежные слова, чтобы не испугать невинную девушку. Парень снова уходит в себя – в голове в панике мечутся мысли и обрывки слов, которые хочется сказать.. хочется, но ещё не понятно как. Все это напоминает разорванный в кольцо реферат, длинной в десяток страниц, что нужно собрать заново. Потерявшись в мыслях, он внезапно ощущает, как маленькая ручка Кёнсу крепко-крепко сжимает его ладонь в кармане куртки, где они греют замерзшие руки. Они заворачивают в подворотню около нужной многоэтажки совсем неожиданно для Чонина, и вот.. момент упущен. Миллисекунды спустя, Чонин ощущает, как малышка Кёнсу жмется к его плечу, будто прячась за ним, вторая ее рука цепляется за его крепкое предплечье. Чонин и думать забывает о том, что хотел сказать до этого, инстинктивно мягко касаясь свободной рукой, ладони явно чем-то взволнованной Кёнсу. - Ну чего ты, Су? – спрашивает Чонин, бросая взгляд на девушку - мы же почти дома. Кёнсу ходила здесь тысячи раз, что же сейчас взволновало ее? Ну то есть, конечно, здесь темно и еле видно асфальт под ногами – почему-то ни один фонарь у них во дворе не работает, погружая небольшое пространство в кромешную тьму. Но ведь ничего странного не произошло – нет никаких шагов сзади, нет странных звуков вокруг – что же случилось? Кёнсу жмется к парню, быстро перебирая ногами, отчего Чонин и сам ускоряет шаг чисто по инерции и чувствует, как ускоряется сердечко в девичьей груди, даже через застегнутое пальто и плотный пуловер.. или.. погодите, может это его сердце? Наверное, это не так важно. Пара заходит в подъезд, а там уже мерцающая лампочка освещает помещение, и Кёнсу выдыхает, переставая срываться на бег, но как-то инстинктивно продолжает жаться к Чонину. Тот улыбается широко и даже не думает отстраняться, медленно ведя девушку наверх, в их общую квартиру. Там уж точно нечего бояться. Стоит молодым людям пересечь порог квартиры, как Кёнсу тут же возвращается в свое обычное состояние. Она как ни в чем не бывало стягивает с себя верхнюю одежду с обувью и тут же скрывается в гостиной. Чонин слегка медлит, удивленный резкой переменой, но все же следует за девушкой вглубь квартиры. Что-то здесь явно не так. - А теперь рассказывай, - говорит Чонин присаживаясь на край кровати, где уже полулежит Кёнсу, готовая ко сну. Он ставит на прикроватную тумбочку две кружки какао – Кёнсу нравится какао, и почему бы не побаловать девушку вечером? Ладно, уже далеко за полночь и, наверное, не лучшее время для какао – так, по крайней мере пишут в журналах для девушек, - но Чонин ничего не может с этим поделать. Почему-то ему кажется, что сегодня с Кёнсу обязательно нужно поговорить и в принципе не очень-то и важно, о чем. А что может разговорить девушку лучше, чем кружка горячего шоколада перед сном? Ночь располагает к разговорам тихим и, казалось бы, оттого незначительным, но на самом деле таким глубоким, что иногда производят эффект близкий ощущению взорвавшейся в голове бомбы. Ночные разговоры раскрывают самые сокровенные тайны, и сейчас Чонин почему-то надеется, что сегодня они с Кёнсу станут ближе. - В смысле? – отвечает Кёнсу, округляя глаза – ее милая привычка, от которой Чонину хочется тут же сжать девушку в объятьях – и тем не менее с ласковой благодарной улыбкой принимает кружку с ароматной жидкой сладостью. – Ты, о чем? - Ну, на улице ты вцепилась в мою руку, как только мы вошли в переулок будто от этого зависит твоя жизнь. Что-то случилось? Или тебе так не хотелось домой? Мы могли бы пройтись еще немного если тебе хотелось, – интересуется Чонин, глядя на соседку и отпивая горячий напиток. – Но ты ничего не ответила мне тогда, и я не знал.. - Ах, ты об этом, – припоминает Кёнсу, она закусывает губу и отводит взгляд. Уголки пухлых губ лукаво ползут вверх и это странное, смущенно-смешливое выражение лица, заставляет Чонина изогнуть бровь. Кёнсу выдерживает паузу и отпивает глоток какао, в милой манере придерживая пузатую кружку обоими руками, как ребенок; над верхней ее губой остается полоска пены, как в знаменитых дорамах, и Чонину даже хочется как-то отметить этот факт, но Кёнсу не даёт ему такого шанса. Девушка слизывает языком забавные пенные усики, и у Чонина спирает дыхание от этого жеста, который получается у Кёнсу совершенно натурально и невинно. "Вот же наваждение какое-то, " думает Чонин, с усилием возвращаясь к мыслям, гостившим в его голове до этого. Кёнсу, кажется, мастерски переводит его внимание в совсем другое русло, чертовка. – Это, наверное, глупо. Извини, если напугала тебя или еще что, просто.. - Кёнсу улыбается уголками губ и снова прячет улыбку в кружке какао, и эта улыбка все же не скрывается от Чонина. Она кажется ему неловкой и какой-то смущенной, но почему-то совсем непривычной, обычно смущенная Кёнсу выглядит совсем по-другому. - Просто у меня очень живое воображение и.. ну в общем каждый раз, когда я иду по улице в темноте, мне постоянно представляются сцены из фильмов ужасов, будто кто-то идет за мной и вот-вот.. – Кёнсу начинает хихикать, (что очень странно, ведь она говорит о своих страхах). – Ох, извини, Чонин, это, наверное, очень глупо. - Почему это? Кёнсу, понимаешь, чего бы ты не боялась – это не может быть глупостью, – говорит Чонин, поглаживая оголенное предплечье. Кёнсу поворачивает голову в его сторону, все так же хихикая (теперь кажется, что это все же нервное). Взгляды встречаются в полумраке спальни, и Кёнсу слегка удивленно выдыхает, будто ей впервые говорят подобное (что в принципе вполне возможно): - Правда? - Конечно, Су, – заверяет ее Чонин. – На самом деле, если хочешь я могу встречать тебя у университета или библиотеки, если ты возвращаешься домой поздно. Действительно, мало ли кто повстречается по дороге? "Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось" - остается не высказанным. - Ох, спасибо тебе, Чонинни! – выдыхает Кёнсу, чуть наклоняясь в сторону соседа, что теперь полулежит на кровати рядом с ней – завтра выходной, а потому Чонин уже без лишних разговоров устраивается рядом под одеялом. Получается, что она теперь опирается на его плечо, счастливо улыбаясь, и от этого Чонин забывает что такое дыхание. - Да не за что еще, Кённи. Все для, - "моей девочки" думает Чонин, но произносит другое, хотя и не совсем отличающееся: - твоего спокойствия. Кёнсу мурлычет что-то себе под нос и поудобнее устраивает голову на крепком, мужском плече, когда Чонин убирает пустые кружки на тумбочку. Парень безумно рад отметить, что Кёнсу уже, кажется, привыкла к нему. Она, видимо сама того на замечая, ластится к нему, словно кошечка, и не сказать, что Чонин этому не рад. Кажется, он еще никогда в жизни не был настолько рад.