В Тихом Омуте

Вся наша жизнь состоит из трудностей. Преодолевая их, мы становимся сильнее, словно делаем шаг вперед.  Я вот, например, каждый день поднимаюсь на девятый этаж пешком, потому что у нас второй месяц не работает лифт. И каждый шаг вперед мне дается особенно тяжело. А с трудностями у нас, не сказать, чтоб любовь, скорее устойчивое взаимное притяжение. Если я не нахожу их в течение дня, то они прекрасно находят меня сами. Сегодняшний день исключением не был, и как раз когда я подбирались к заветной цели, девятому своему родному этажу, дверь роковой восемьдесят восьмой квартиры распахнулась настежь, чуть было не прописав мне в лоб, и на пороге явила себя не менее роковая баба Зина в бигудях и своем коронном столетнем халате со слонами. Я мысленно добавила еще с десяток красочных эпитетов той сволочи, которая все никак не починит ручонками своими этот проклятый лифт, и приготовилась занять оборонительные рубежи. – Вот! Опять она идет! Ну-ка притормози! Это что безобразие?! Я старый человек! – принялась голосить баба Зина. – Полвторого ночи, а у них наверху все бум-бум, бум-бум! Я думала, у меня потолок отвалится! В следующий раз в милицию позвоню! Я вас всех, вашу семейку, вот где держу, наркоманы! И пусть весь подъезд знает про вас, про таких. Я больше этих издевательств не потерплю, вот помяни мое слово, буду принимать серьезные меры! Честно говоря, весь репертуар бабы Зины я уже выучила наизусть, потому что свои беспримерные концерты она давала, как минимум, раз в неделю. Как раз по случаю разнородных эксцессов случавшихся в квартире на этаж выше и потому так качественно услаждавших слух прожженной бабы Зины по ночам. Квартира была, в общем-то, моя. Не только, конечно моя, но суть не в этом. Кто бы еще из её обитателей стал слушать эти вопли праведного возмущения... Гневная тирада была еще в самом зените, когда в дверях все той же квартиры появился академик, доктор филологических наук, большой ценитель классической литературы и просто очень хороший человек, но несмотря на все это, каким-то неведомым образом, все еще законный муж бабы Зины, Сергей Апполинариевич Герасимов.  – Опять разошлась, ну-ну, нервные клетки не восстанавливаются, – примирительно начал он, приобнимая жену за плечи, потом сверкнул очками в мою сторону. – Ты откуда, Лизка? – С балета, – трагично вздохнула я, демонстрируя спортивную сумку в качестве неоспоримого доказательства. – Вот видишь, Зинаида, человек искусством увлекается, а ты его так костеришь! Пойдем чай пить, я уж все приготовил. Уверен, Елизавета совершенно не причастна ко вчерашнему безобразию, она приличный человек. Пойдем-пойдем.  Ко вчерашнему, как Сергей Апполинариевич выразился, безобразию я действительно отношения не имела.   Впрочем, что именно происходит в квартире выше для всех жителей подъезда по-прежнему оставалось загадкой. – Ты смотри у меня, в тихом омуте черти водятся! – баба Зина, уже скрываясь в недрах квартиры, на прощание пригрозила пальцем. – Ой, кого там только не водится, – на этаже выше открылась дверь, судя по звуку, вписавшись в стену, и сразу после этого послышался ехидный голос Белиара. Ну, с одной стороны, он, конечно, прав, не квартира, а проходной двор какой-то. Правда, с чего вдруг адские духи в качестве тихого омута выбрали мою в жилплощадь, остается только гадать. Я с мрачной уверенностью взвесила в руке спортивную сумку, заранее оценивая степень увечий, которые можно бы ей нанести Четвертому властителю Преисподней. Не, лучше как в прошлый раз, натяну на него свою пачку и пуанты и заставлю исполнять «Лебединое Озеро». Он, правда, за это мне отдельный котел в Аду обещал, но дело того стоит, определенно. – Жилплощадь не твоя, а мамкина, – Белиар даже не потрудился хотя бы улыбочку гнусную свою скрыть, встречая меня в дверях. – Это не существенно, – парировала я, оглядывая порождение Геенны с ног до головы.  Вот, собственно, и весь большой секрет квартиры, наводящей ужас на целый подъезд. В этом. Просто вся семья у меня – медиумы, и это обстоятельство день ото дня подкидывает нам проблемки вроде Четвертого Повелителя Преисподней на кухне, например, или подштанников какого-нибудь герцога Восьмого Круга Ада тебя под подушкой.  – Просто ответь мне, почему мы? Эта итальянская семейка медиумов, Мачичи или как там их... – я, не раздеваясь, протопапа на кухню, заваривать себе кофе.  – Манчини, – весело подсказал Белиар, неотступно следуя за мной. Надеется, наверное, что мы консервированные души детей до сих пор в морозилке держим. – Не важно. Так вот, эти Мачичи все извелись уже. Оказывается, им смерть, как хочется знать, чем столичная хрущевка двадцать лет без ремонта прельщает адских созданий больше, чем загородный трехэтажный особняк в тридцати километрах от Рима? – я оглянулась на демона, всем своим видом пытаясь передать итальянское недоумение, но он копался в морозилке и меня не слушал. – Как ты в квартиру-то пробрался? – я всплеснула руками, спохватившись, и при том чудом не обварившись кипятком. – Я ж только вчера весь вечер пентаграмму рисовала, чтоб ты через порог переступить не мог!  – Меня твоя бабушка впустила, – Белиар, довольный, как десять чертей, нашел в морозилке пельмени и принялся их трескать прям так, «холодненькими».  – Как она могла тебя впустить, она без очков ни хрена не видит! – Я волосы распустил и притворился Артемкиной девкой. Здравствуйте, Софья Тимофеевна, я свои трусы вчера на люстре забыла, дозвольте снять, мне без исподнего поддувает! – Белиар сложил руки на груди и, надо сказать, очень правдоподобно изобразил голос вышеупомянутой несчастной.  Артемкина девка, то есть девушка моего старшего брата, была единственным человеком, который вообще не втыкал в происходящее, и оттого жилось ей, мягко говоря, тяжело. Это смело можно бы назвать и воздаянием за грехи, потому что барышня была далеко не сахарного характера, и давно бы уже ушла, найдя себе прибежище поспокойнее, но ее удерживал стойкий дух соперничества. О своем конкуренте она не знала, но, видно, догадывалась.  Дело все было в том, что командир двадцати шести легионов, аристократ и просто демон педерастии Зефар имел на Артемку свои весьма недвусмысленные виды. Именно поэтому мамка раз в неделю регулярно, презрев уважение к почетному герцогу Ада, устраивала в квартире пляски заправского экзорциста. Хотя лучше сказать, она просто гоняла демона с колотушкой по всем комнатам. Как раз по поводу этих мероприятий так люто и негодовала баба Зина. В коридоре между кухней и спальней родительской послышался тихий хлопок, и тут же, не прошло и двух секунд, Белиар взвыл, будучи схваченным за свое бесстыжье ухо. – Я его ищу значит, бегаю по Пандемониуму... – вздохнула Барбело с таким видом, как будто если б разочароваться в Четвертом властителе можно было бы еще сильнее, она бы без раздумий это сделала. – Военные смотры вот-вот начнутся. Думаю, вдруг забыл, а он тут пельмени трескает!  – Избавительница! Я-то уж думала, он нам дом без пельменей оставит! Колотушка там, кстати, – я энергично махнула рукой в сторону настенного шкафа и быстренько ретировалась, стараясь не слушать трагические завывания Белиара о том, что человек я ненадежный, и положится на меня в случае чего будет никак нельзя. Я безмятежно захватила свой ненаглядный «нескафе» и, вообще ничего не подозревая,  радостно отправилась в зал.  Очень даже вовремя, потому что там-то как раз и разворачивались нешуточные страсти. Ки-и-дать меня за пазуху, чего только не увидишь в этой шальной квартире, но такого лицезреть мне еще не доводилось. Бедный брат, придавленный всей недюжинной зефаровской тушей к милому персидскому паласику, очень душевно уговариваем был на половой акт, правда, в ответ, исходя из своего положения, мог только мычать, невразумительно, но очень негодующе.  На диване перед телеком, любуясь всей этой содомической миниатюрой, блаженно исходила слюной младшая сестра, она левой пяткой немножечко подергивала, и глаза у нее были такие заведущие-заведущие, как будто все лучшее в жизни своей она только что пережила.  Из телевизора, довершая картину, словно вишенка на торте, доносились звуки чего-то вроде «Давай поженимся». – В нее что, бес вселился? – предварительно для верности уточнила я, махнув указательным пальцем в сторону сестры.  – Нет, просто она яоя на фикбуке перечитала, – прохрипел умирающий Артем, вылезая на миг из под возлюбившей его туши, – теперь вот шипперит.  – Эвоно как... Что ж нам делать-то... – пробормотала я, все еще где-то в душе столбенея от происходящего.  А делать хоть что-нибудь отчаянно надо было, и лучше до того как ситуацию пропалит мамка, когда с работы воротится, иначе опять начнутся бега с колотушкой, баба Зина снова вызовет полицию, и на пятнадцатый раз за месяц нас уж точно загребут.  Ну ё-мое, деля трёшку с демонами, нужно быть готовым ко всем пакостям жизни. Должно же быть что-то припасено и на этот случай!  Точно! Я хлопнула себя по лбу и полезла в ящик под телевезором, пытаясь среди прочего пикантного хлама отыскать наше единственное спасение от обезьянника. – Вот смотри, у меня есть портрет Милонова! – я ткнула им прямо в демонический лик, на котором немедленно отразились прямо-таки адские муки и просто нечеловеческие страдания, помешанные с отвращением.  Картинка с рыжим депутатом на Зефара действовала лучше всяких икон, и в следующую же секунду он, шипя и корчась, отполз в противоположный угол и там продолжил тереться об стену, как будто я ему показала, как минимум, какаху.  Но передышка была недолгой. Зефар спустя секунды две вдруг почему-то опомнился, восстал и с воплем «Истинной любви Милонов не помеха!» снова ринулся на абордаж.  – Алиса! Переключай на «Дом два»! – взревела я, дергая сестру за многострадальную пятку. – Может хоть это на него подействует.  «Дом два» на Зефара действительно подействовал. Только немного иначе... В общем, герцог еще пуще воспылал желанием «построить любовь» с моим старшим братом, что последнего, естественно не обрадовало. Но судьба была сегодня не на стороне Зефара. И не на нашей. Дверь в прихожей звучно хлопнула, и сразу же после этого комната, как по команде, наполнилась томительной тишиной. Шаги за стенкой вторили ритму моего сердца, которое от волнения билось где-то немного не там.  – Трындец, – одними губами прошептал погребенный под Зефаром брат, и в следующий же миг распахнулась дверь, открывая удивительную панораму нашего безобразия. Видя это дело, возникшая на пороге мамка в восторге, ясное дело, не оказалась. – Это еще... что еще... – задыхаясь негодованием пропыхтела она, но потом собралась и решительно скомандовала, – Дочь! Вяжи его! Я за колотушкой! О, святая вода, – тут в поле зрения маман попал мой кофе, что и предрешило его дальнейшую судьбу. – Именем Люцифера, только не «нескафе»!! – взвизгнула я. Но было поздно. Если подумать, я две минуты назад кипятила чайник, а значит... Значит, демона окатили попросту крутым кипятком. Собственно, поэтому он и ополоумел. К тому моменту, когда мама с видом бесстрашной воительницы притаранила с кухни колотушку, демон еще выл и горестно матерился, сидя на полу, но при виде смертоносного орудия избиений он бодро подкинулся, и тут началась смертельная схватка. Удивительно, как это в пылу сражения мамке все-таки удалось услышать звонок в дверь. Еще более удивительно, что она пошла ее открывать. Прям так. С колотушкой. Дверь оворялась медленно, как в ужастиках, и на пороге явила ту самую бабу Зину, которая уже занесла указательный палец и открыла рот, так, что ясно было, она собиралсь привести еще одно блестящее доказательство своему ораторскому искусству, но в самый решающий момент почему-то передумала. Может, ее переубедила открывшаяся картина. Вооруженная колотушкой, ракрасневшаяся мама с чрезвычайно воинственным видом воззрился на незваного гостя, а где-то на заднем плане валялся полумертвый Артемка, сестра в конвульсиях, и я в уголочке тихонько чертила пентаграмму, чтоб отправить домой натерпевшегося Зефара. Повисла звенящая тишина. Больше баба Зина к нам не поднималась и в квартиру не звонила. После этого случая она вообще еще неделю безвылазно дома сидела.  И отчитывать меня переслала, зато начала шарахаться. М-да, баба Зина еще герой, потому что какое-то там Мачичи бы такого и дня не выдержали. А в Тихом Омуте, как говорится, бабки тонут! Вот.