Тонкий целлофан знакомых голосов

Трудно жить, когда понимаешь, что каждый день опасен, и каждая минута может стать последней для тебя, для твоих друзей, близких. Просыпаешься утром, ощущая волнение в сердце и душе; хочется, чтобы эта тоска, волнующая душу была обусловлена чем-то другим — любовью, счастьем, предвкушением чего-то, а не бесконечным страхом за существование. Война еще идет, Волан-Де-Морт не останавливается ни перед чем — изобретательный садист, убийца.. Разлепив глаза, девушка поднялась с постели, нервно потягиваясь, пытаясь стряхнуть остатки беспокойного сна с длинных волос. Голова ныла — так всегда бывает, когда ночью мучают слишком долгие, бессвязные сны -, но осознание того, что совсем скоро прозвенит звонок, а она, как лучшая ученица, не может позволить себе опоздать, подталкивало ее к тому, чтобы поторопиться. Нельзя сказать, что за это лето она слишком сильно изменилась, нет; Гермиона не стала длинноногой красоткой с пышной шевелюрой и пухлыми губами за одно единственное лето — это же бред, господа. Но нельзя не заметить того, что она вытянулась, волосы ее приобрели блеск и не путались больше, как раньше. Переодевшись, она посмотрела на свое отражение в зеркале, в голове мелькнула мысль о том, что она довольно мила, и на этой ноте девушка вышла из комнаты. Первым уроком была История Магии, один из самых скучных предметов в школе. Гермиона вошла в класс и села за последнюю парту, у окна. Сегодняшнее утро располагало к размышлениям, к тому же под заунывное бормотание Бинса ничего другого и не оставалось. Гарри с Роном предлагали ей сесть втроем, но девушка, пряча грусть за доброжелательной улыбкой, сказала им, что сегодня ей хочется побыть в одиночестве. Небольшая жертва для друзей, так ведь? А мальчики могли понять ее, поэтому не стали спорить. Урок был спаренным со Слизерином, а это было вдвойне неприятно, потому что ей пришлось бы снова увидеть Малфоя. Она вздохнула, вспоминая события, которые произошли с ними в конце прошлого года; грудная клетка болезненно сжалась, будто бы припоминая ту боль от заклятия Круциатус, которую с блеском в глазах причинял ей отец этого чертова хорька. Когда девушка закрыла глаза, перед ней мелькнули неприятные картинки: она извивается, корчась от боли, в пальцы впиваются крошечные осколки; а рядом идет сражение, кто-то уже мертв, кому-то так же больно, как и ей в эту минуту. Грейнджер открыла глаза; как раз в этот момент в класс вошел Малфой в компании Забини. Она отвела глаза, сдерживая ненависть. Малфой сел противоположном конце класса, не проронив ни слова за целый урок.

---

Парень зашел в класс вместе с Блейзом — они были одними из последних: слизеринцы всегда опаздывали, точнее, приходить позже всех было для них своеобразной привычкой-нуждой, которая должна была выражать их превосходство над остальными. Глупость. Зайдя в класс, Драко случайно заметил на себе взгляд Грейнджер, которая тут же поспешила их опустить. Губы парня презрительно искривились, но неужели прмелькнуло в этом движении что-то мрачное? Он прошел в конец класса и сел за последнюю парту. Тетрадь он не сочел нужным доставать, ведь как обычно, записывать он не собирался; Драко обокотился полусогнутыми руками о стол и сцепил пальцы в "замок" так, что костяшки побелели. То и дело он замечал гневные взгляды Грейнджер в пустоту; он думал о тех событиях, видел злые глаза отца, и иногда задавался вопросом: "Не думает ли грязнокровка об этом же?". Во что превращался Драко Малфой — даже сам он не мог ответить на этот вопрос, потому что старательно пытался заглушить в себе страх, беспокойство и искру сочувствия, которая время от времени зажигалась в его душе. Кто-то скажет: разве можно вылечить эту душу? Как? Чем? Но не разбивать же ее еще больше; он боялся отца, оттого еще больше ненавидел его, себя. Ведь он его сломал. он подверг его опасности, он сам сломался в свое время, а теперь он хочет заставить и Драко совершить ошибку.

---

Прозвенел звонок и вырвал девушку из размышлений; она рассеянно засунула в сумку так и не открытый учебник, пергамент и перо и направилась к выходу. Гарри и Рон не стали догонять ее, за что она была им безмерно благодарна, она любила их за понимание. Гермиона заметила, что Рон выглядывал из толпы, выходившей из класса, чтобы ее разглядеть, но она точно знала, что Гарри остановил его. Черноволосый юноша в очках был всегда тактичен. Спасибо ему. Гермиона направилась по коридору в сторону аудитории Трансфигурации. Только она завернула за угол, как перед ней выросла высокая фигура и преградила девушке дорогу. — Чего тебе надо, хорек? — голос ее был холодным и даже презрительным. Видимо, парню ее тон не понравился, потому что лицо его исказилось. Он схватил ее за руку и больно сжал, сквозь зубы процедив: — Да как ты смеешь, грязнокровка? Тебе что, было мало того, что сделал с тобой мой отец? Так я могу повторить. — Злобная ухмылка, и он еще крепче сжал ее запястье. Гермиона, хоть ей и было больно, не подала виду. Она с силой оттолкнула его, еле-еле освободив запястье от его руки, и быстрым шагом поспешила удалиться, сказав по пути что-то вроде: "Ты просто жалок". Я очень надеюсь на Ваши комментарии, ведь это моя первая проба пера в жанре фиков.