Одноразовая жизнь

Сигарета дотлела почти до конца. Влад сделал последнюю затяжку, затушил огонек на конце никотиновой палочки о край урны и выкинул окурок. До утра сигарет больше не предполагалось. Не курить - это было одно из первых условий, выдвинутых Димкой, когда тот согласился провести Влада ночью в отделение. Курилок внутри здания больницы не было, а бегать на улицу – это значило мозолить глаза охране, с которой Димка договорился с большим трудом. Ясное дело: если Влад что-то натворит, пропустившему его стражу порядка достанется по первое число. Ровно так же, как и Димке. Из этого следовали все остальные условия: не шуметь, без спросу ничего не трогать, без разрешения никуда не заглядывать, самовольно никуда не уходить и тому подобное. Вдобавок Димка честно предупредил, что водить Влада на экскурсии по больнице не собирается, и большую часть ночи, если не всю, ему придётся провести в ординаторской. По правде сказать, не сильно Владу была нужна эта больница, это отделение и это ночное дежурство. Просто хотелось наладить контакт с Димкой. Но этого врача-трудоголика ведь никуда не вытащишь: ни на концерт, ни в бар, ни погулять. Несмотря на все свои заморочки, Димка показался Владу неплохим парнем, и ему хотелось в чём-то помочь. Влад на своей шкуре знал, каково это – расстаться с девушкой, каково пахать с утра до вечера, и прекрасно понимал, к чему чрезмерная загруженность приводит. Димка представлял собой хрестоматийную иллюстрацию к главе «Эмоциональное выгорание» из тех менеджерских книжек, что Владу доводилось читать. «Синдром эмоционального выгорания – это реакция организма на возникающие в рамках профессиональной деятельности стрессы, избыточные нагрузки и несоответствующие возможностям индивида требования. Чаще всего наблюдается у работников, чья трудовая деятельность включает в себя взаимодействие с большим количеством людей, особенно с вовлечением в эмоциональные контакты. Данный синдром можно определить, как состояние физического и психологического истощения, включающее в себя следующие симптомы: нервное напряжение, раздражительность, вспыльчивость, конфликтность; потеря интереса к социальным контактам, замкнутость, отдаление от друзей и близких; физическая усталость, астения, плохой сон; низкая мотивация и падение самооценки…» Далее, разумеется, следовали рекомендации по соблюдению режима работы и отдыха, нормализации распорядка дня, регулярным прогулкам на свежем воздухе и прочие трудновыполнимые в реальной жизни директивы. По большому счёту, Влад посоветовал бы Димке забить на все свои высокие устремления и просто поиcкать работу попроще, но что тот не согласится – было очевидно. Так что всё, чем можно было помочь – это попытаться дать ему возможность отвлечься, переключиться и не позволять нарываться на неприятности, как это было с ментами в Питере. Влад вошёл в холл больницы и набрал Димкин телефон. Спустился Дима через несколько минут, поправляя на ходу белый халат. Пока он что-то обсуждал с охраной, Влад, как примерный посетитель, купил в автомате капсулу с бахилами и натянул их на ботинки. Потом Димка кивнул ему, и Влад прошёл через турникет, мимо недовольно рассматривавших его охранников. Димкино лицо, впрочем, тоже было серьёзным и сосредоточенным. За всю дорогу от проходной до ординаторской он ни разу не улыбнулся. Вместо рассматривания его нахмуренной физиономии Влад предпочёл оглядываться по сторонам. Обстановка в больнице была вполне приличной: не офис класса А, конечно, и не ДМС-ная поликлиника с евроремонтом и художественными фотографиями, но значительно лучше убогих районных организаций здравоохранения. Хорошее освещение, новый линолеум на полу, ровно покрашенные стены, деревянные бордюры, современно выглядевшие скамеечки – всё производило впечатление чистоты и аккуратности. На четвёртом этаже, куда они с Димкой поднялись на плавно двигавшемся лифте, помимо длиннющего коридора и сестринского поста была зона отдыха с телевизором, мягкими креслами и клеткой с волнистыми попугайчиками. Мельком бросив взгляд на висевшую на этаже доску почёта, Влад заметил с краю Димкину фотографию. Когда они добрались до места назначения, Димка открыл дверь ключом и пустил Влада внутрь. Интерьер ординаторской составляли несколько заваленных папками столов, этажерки с книгами и журналами, пара шкафов для верхней одежды и кожаный диван, на котором Влад и устроился. Димка сел за свой рабочий стол. Лицо его по-прежнему было строгим, как у экзаменатора по теории драматургии. – Уже жалеешь, что согласился меня позвать? – спросил Влад. – Мне изначально эта идея казалась не слишком осмысленной. По коридорам слоняться я тебе позволить не могу, а чем развлекать тебя всю ночь – ума не приложу. «Кому ещё кого развлекать придётся», – подумал Влад, но вслух сказал только: – Да не надо меня развлекать. Я сам себе занятие найду. А есть у вас скелет? – Влад огляделся по сторонам. – Может быть, в шкафу? – Нет, – отрицательно покачал головой Димка. – Мы же не травматология. Есть куча пособий по строению сердечно-сосудистой системы, даже с картинками. Только вот я не уверен, что тебе их интересно читать будет. – Да не переживай: если я захочу что-то почитать, у меня есть с собой книжка. Хотя я бы предпочёл просто потрепаться. – Что за книжка? – поинтересовался Димка. – Российская история. Правление дома Романовых, – Влад достал томик из сумки и протянул приятелю. – До Николая II дошёл, почти в самом конце. Пока Димка перелистывал страницы, Владу подумалось о том, как сильно изменились читаемые им книжки после того, как он ушёл с работы. Раньше ему казалось, что литературу по менеджменту он читает не только потому что так надо, но и потому что интересно; однако управленческих книжек он со дня увольнения в руки не брал. Только художественная литература, беллетристика, история, да по старой своей режиссёрской специальности что-то. Хотя, может быть он просто подсознательно избегал неприятных мыслей и воспоминаний. Память – штука ассоциативная: начнёшь думать о работе, а закончишь тем, о чём думать совершенно не следует. Влад вздохнул. – Так ты интересуешься историей? – Дима вернул ему книжицу. – Прикинь! – Последний раз, когда я читал что-то историческое – это ночью перед зачётом на каком-то там курсе института, – признался Димка. – До сих пор не понимаю, зачем она нужна медикам. – Медикам, может не нужна, другим профессиям бывает полезна, – возразил Влад. – Не все же после института идут по специальности работать. А всяким экономистам и юристам – точно нужна. И уж тем более, если вдруг двинуть в политику. История – это же не просто список дат и имён. Хорошая историческая книжка поведение людей описывает, решения, которые они принимали, доводы, которыми они руководствовались, последствия, к которым это привело. Опять же – психология больших человеческих масс. Это всё много кому может оказаться полезным. – И менеджерам, в том числе? – Димка, наконец, улыбнулся и откинулся на спинку кресла. – И менеджерам тоже, – Влад сделал вид, что не заметил его насмешку. – Военное дело, например, – это вообще особый вид менеджмента. С очень высокими ставками причём. Плохо управляешь – и своей жизнью можешь поплатиться, и множество других людей угробить. Вот взять то же Цусимское сражение в русско-японской войне, про которое я сейчас читаю. По боевому оснащению мы ведь японцам не уступали ни разу, а, может быть, даже превосходили. Вся причина разгромного поражения – сплошь и рядом человеческий фактор, недостаточность военной подготовки, навыков ведения боя. Японцы помимо того, что снаряжение совершенствовали, так ещё и тактике у англичан и немцев учились, чего не скажешь о наших. Как результат – необдуманное построение в кильватерную колонну с нашей стороны и методичный расстрел с поочерёдным выводом из строя наших головных кораблей – со стороны японцев. Количество погибших в итоге – просто несравнимое. А задумайся наши военачальники раньше, что важно не только, из чего стрелять, но и куда, и как – могло бы всё по-другому закончиться. Влад заметил натянуто-вежливую улыбку на Димкином лице и понял, что слишком увлёкся. – Кажется, меня понесло, да? – Нет, ничего, – ответил Димка. – Просто мне не нравятся войны. Не люблю, когда люди умирают. – Прости, – Влад почувствовал себя неловко, подумав о том, что для Димки трупы – это не циферки в книжке по истории и не размытые фотографии с полей сражения, а повседневная реальность. – Я думал, врачи к смертям привыкают. – Может быть и привыкают, но оно не становится от этого приятнее. Как вставать рано по утрам – вроде и привык уже, но всё равно тяжело. Повиснуть неловкой паузе Димка не дал: – Цусимское сражение – это то, из-за которого мы русско-японскую войну проиграли? – Вот! – воскликнул Влад. – Ты даже знаешь, что мы её проиграли. Многие мои знакомые не в курсе оказывались, что мы её вообще вели. А говоришь, тебе история неинтересна. – Неинтересна – это не значит, что я её не учил. – Но знаешь, что самое главное, – снова не удержался Влад. – то, что уроков из этой войны извлечено не было никаких. Спровоцировали Японию, оказались втянуты в конфликт, к которому были не готовы – и в итоге получили экономические проблемы и революцию девятьсот пятого года. Казалось бы – стоит сделать выводы, что-то поменять во внешней политике, но нет, через десяток лет – снова война, уже с Германией, упадок и новая революция. В которой правители уже поплатились за свою недальновидность. – А вместе с ними и множество других людей, – добавил Димка. – Выгоду от вооружённых конфликтов всегда получают единицы, а расплачиваются жизнями – тысячи. Он потянулся и встал с места. – Кофе будешь? Правда, чашка у меня всего одна. Чужую брать не хочется. – Не, я дома выпил. Подготовился к долгой ночи, – ответил Влад. – Да я тоже уже выпил. Всё равно что-то в сон клонит, – Димка ткнул одну из кнопок на кофемашине в углу. После кофе Димка приободрился. Начал рассказывать смешные истории из жизни медиков, шутки и анекдоты, почерпнутые, правда, с просторов интернета, а не из своей практики. После очередной байки ему пришлось пояснить Владу подробности устройства больниц, и он надолго увлёкся рассказами о внутренних распорядках, нравах, бюрократизме и маразмах в правилах. О повседневной жизни врачей Влад узнал много нового и безо всяких экскурсий по отделению. Около полчетвёртого дверь в ординаторскую распахнулась. На пороге возникла взволнованная медсестра: – Дмитрий Александрович, там больному плохо. Он сознание потерял… Димка быстрым шагом вышел из комнаты. Влад решил последовать за ним. Мужчина лет сорока лежал в коридоре на противоположной стороне этажа, недалеко от санузла. Видимо, вышел из палаты по нужде и по дороге его прихватило. Вид у мужика был типичный для больницы: майка, растянутые треники, домашние тапочки, лёгкая небритость. Димка опустился рядом с ним на пол. Проверил пульс на сонной артерии, поднял веко – посмотрел зрачок. После этого сразу повернулся к медсестре: – Дефибриллятор, мешок Амбу, адреналин – быстро. Девушка ойкнула и побежала по коридору. Димка поднял взгляд на Влада: – Первую помощь оказывать умеешь? – Нет... Дима встал на колени, положил ладони на грудь пациента и начал толкать её ритмичными движениями. Сосредоточенно, спокойно, как будто ничего особенного не случилось. Делать «рот в рот» он тоже не побрезговал. – Вернись в ординаторскую, – бросил он, не глядя на Влада. – Потом поговорим. – Да, хорошо… – Влад развернулся и пошёл назад. На полпути ему встретилась запыхавшаяся медсестра, в руках которой едва умещалось всё, что она тащила. Владу подумалось, что стоило бы ей помочь, но ослушаться Димку он не решился. В ординаторской Дима не появлялся долго. Влад пытался занять себя чтением, но мысли постоянно уползали в сторону несчастного мужика. Выживет или нет? Всё-таки одно дело, когда подобные вещи видишь по телевизору, другое – когда воочию. Вернулся Димка обеспокоенный и недовольный. – Ну как? – спросил его Влад. – Откачали, отправили в ОРИТ. – Куда? – В реанимацию. – Значит, всё хорошо? – Ну как тебе сказать… Сейчас он жив, полежит в ОРИТ и может даже вернётся к нам. Но выживаемость среди таких пациентов невысокая. Если сердце остановилось – значит дело плохо. – Понятно… Разговор больше не клеился: Димка явно был больше не настроен на общение. Ближе к утру он согнал Влада с дивана и пристроился подремать пару часов. К тому моменту, когда он проснулся, Владу уже было пора уходить.