Маленький Принц

Бросает обрывки фраз в лицо и куда-то внутрь, отворачивается и уходит. Мне остаётся только не растаявший дым от его сигареты, зависший где-то под потолком. Он так красив, что сводит скулы. Настолько нужен мне, что я чувствую горечь в горле, и дым тут ни при чём. Такой своенравный, что хочется схватить его за волосы, которые теперь всегда будто испачканы этим липким гелем. И не схватишь – выскользнет. Как он всегда это делает. А потом – стонать от невысказанного, разбить руки до крови и наблюдать за тем, как его всегда бледные и прохладные пальцы промывают рану, накладывают бинт и гладят запястье. Он не поднимет глаз, пока я не попрошу. Он не простит меня, пока я не прощу его. Счастливые улыбки, сбивчивый смех и быстрые взгляды, когда кажется, что никто не видит. Тепло, когда он кладёт подбородок мне на плечо. Будто пёс, соскучившийся по его хозяину. Не известно только, кто чей хозяин. Кто кого приручил. Он такой хрупкий, что порой просыпаясь ночью, я боюсь – не сломал ли я его, прижав к себе слишком крепко. Не сломал ли я его, когда его тело дрожало и выгибалось под моим. Не сломал ли я его резким словом. Не сломал ли он меня. - Почитай мне. Глаза, и без того тёмные, в свете ночника кажутся почти совсем чёрными. Но это не лишает их мягкого, просящего выражения. Как ребёнок, нуждающийся в подтверждении того, что его любят. Только мне известен этот взгляд, только мне известно, что он появляется, когда уходит ощущение одиночества. - Ал, сколько тебе лет? Он смеётся, опрокидываясь обратно на подушки и придвигаясь ко мне под одеялом. - Нисколько. Ты мне уже очень давно не читал. - Очень, - я выдыхаю, на несколько секунд прикрывая глаза. Всё произошедшее, что слишком затянулось, до сих пор кололо внутренности. Алекс уткнулся носом в моё плечо, специально засопев. Я не смог не улыбнуться и потянулся за телефоном. Долго искать не пришлось. Пока он обнимал меня – обеими руками, доверчиво, как раньше – я читал, чувствуя, как буквально хочется плакать и глубоко, свободно дышать от каждого слова. — Прощайте, — сказал он. Красавица не ответила. — Прощайте, — повторил Маленький принц. Она кашлянула. Но не от простуды. — Я была глупая, — сказала она, наконец. — Прости меня. И постарайся быть счастливым. И ни слова упрека. Маленький принц был очень удивлен. Он застыл, смущенный и растерянный, со стеклянным колпаком в руках. Откуда эта тихая нежность? — Да, да, я люблю тебя, — услышал он. — Моя вина, что ты этого не знал. Да это и не важно. Но ты был такой же глупый, как и я. Постарайся быть счастливым… Оставь колпак, он мне больше не нужен. — Но ветер… — Не так уж я простужена… Ночная свежесть пойдет мне на пользу. Ведь я — цветок. — Но звери, насекомые… — Должна же я стерпеть двух-трех гусениц, если хочу познакомиться с бабочками. Они, должно быть, прелестны. А то кто же станет меня навещать? Ты ведь будешь далеко. А больших зверей я не боюсь. У меня тоже есть когти. И она в простоте душевной показала свои четыре шипа. Потом прибавила: — Да не тяни же, это невыносимо! Решил уйти — так уходи. Она не хотела, чтобы Маленький принц видел, как она плачет. Это был очень гордый цветок… Он несколько минут молчал, а я чувствовал, что он улыбается. Затем поднял взгляд и я знал, что он вспоминает другие слова – «ты навсегда в ответе за тех, кого приручил». - Спи, мой Маленький принц, - на секунду я коснулся губами его лба. Его волосы – снова растрёпанные, снова мягкие и пахнущие чем-то цитрусовым. Он закрыл глаза и опустил голову на моё плечо. Слова только мешают понимать друг друга.