Звонок

Ночь. Так тихо тут, наверху. Только ветер заставляет мои короткие светлые волосы щекотать подбородок. Он как будто пытается со мной договориться или наоборот - подталкивает все ближе к краю. Я стою босиком, поэтому отчетливо чувствую каждый, даже самый маленький, камешек, что невзначай поселился у меня под ногами. На мне самое красивое голубое праздничное платье. Длинное, как положено на светских приемах - облегающее, без лямок. Я-блондинка с ярко-голубыми глазами, под цвет платья, но это далеко не значит, что я-набитая дура. Мне 20. Кажется, что в моем возрасте жизнь только начинается, но не у меня. Мурашки пробегают по коже. Здесь холодно. На улице, как никак, 15 градусов, а я-в одном платье. Вокруг темнота, и откуда-то снизу слышны пьяные возгласы далеко нетрезвых людей. Наш город отмечает день молодежи. Только мне не весело. Совсем. Подомной ровно 24 этажа, и я с силой сжимаю в руке телефон, который все это время послушно лежал в белой сумочке, открываю телефонную книгу и ищу номер контакта, которому я бы хотела позвонить перед смертью. Да, именно, перед смертью. Я знаю, что скажут люди: "Дура! Самоубийца! Угробила сама себя!". Вот только моя жизнь кардинально отличается от их. Ради кого мне жить? Ради родных, друзей? У меня их нет, да и вряд ли когда-то были. Я, родом из Чернобыля, как и вся моя семья. Когда я была маленькой, родители забрали меня в Москву, потому что там работал отец. Прошло около года, когда произошла ужасная авария - взрыв на Чернобыльской АЭС. Все мои бабушки, дедушки, и даже одна прабабушка умерли от слишком высокой дозы радиации. Мне с мамой было сложно это перенести, а отец вел себя так, как будто и не заметил. Он потерял своих родных при рождении. Папа его был наркоманом, а мать скончалась на родах. Наверное, поэтому он такой холодный и не преступный. Спустя пару лет после аварии в Чернобыле, отец ушел от меня и мамы, и последняя вскоре стала пить. И не так, что по чуть-чуть, бокал вина, а конкретно, в стельку. К тому времени, я уже была в 10 классе, и мне пришлось обеспечивать себя и мать самостоятельно. Не смотря на это, школу я закончила с золотой медалью, но это мало помогло мне в жизни. После 11 лет, проведенных в стенах школы, я пошла на работу в какую-то кафешку, там я и познакомилась с ним, со своей единственной любовью. Он был таким милым и внимательным, приглашал меня на свидания, на что моя пьяная мама кричала: "мерзавец!". По сути, она хоть и нетрезвая, но оказалась права. Я хорошо помню тот вечер: он был в черном смокинге поверх белоснежной рубашки, а я, в каком-то, подаренном им, красном платье. Он называл меня красавицей, наверно, так оно и есть, но я ему больше не верю. Мы пошли в ресторан, какой-то не особо дешевый - он ведь зарабатывал приличную сумму, будучи менеджером в одном известном журнале. После прекрасного ужина, мы поехали в отель и провели вместе ночь, но, когда я проснулась утром, заметила, что его нет. Подумала: "Может его срочно вызвали на работу" и позвонила в главный офис. Оказалось - он уехал в отпуск. Пришла к нему домой и попыталась открыть дверь своим ключом, но он не подходил. Мой парень сменил замок. Как мило! Сначала я была в ярости, а потом на меня нахлынула депрессия. Но, далеко, не поэтому я сейчас стою на краю 24-рехэтажки. Все гораздо глубже и сложнее. Я пережила наш молчаливый разрыв и стала жить дальше. Меня стала одолевать частая хандра, и я решила обратиться к педиатру. Он предложил взять анализ крови, "а там посмотрим". Я так и сделала. Когда результаты стали известны, я пришла в больницу, и медсестра, с каким-то отвращением, подала мне листок с результатами. На желтоватой медицинской бумажке, в графе "предполагаемые болезни", темно-синей ручкой были написаны 4 буквы, окончательно разнесшие мою жизнь в щепки: СПИД. По лицу текли слезы. Такие горькие и соленые, какими я никогда не плакала, даже на похоронах. Пытаясь отогнать это наваждение, я обратилась к гинекологу, но тот, осмотрев меня и повторно взяв анализы, лишь покачал головой и сказал: "Надо было предохраняться, милочка". Да еще и с такой подлой улыбкой, что мне захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым. Из кабинета я буквально вылетела, не желая верить его словам. Любимый, бывший любимый, решил оставить мне на память такой милый подарок. Ну что ж, спасибо ему! От меня почти ничего не осталось. Недавно, я переболела обычную простуду с температурой под 40, но даже мама, единственный мне до сих пор родной человек, не обратила на это никакого внимания и продолжала пить. Мой мир! Где он? Да вот же он! Ты только посмотри на эти развалины, как от древней цивилизации! На эти сломленные колонны - мой характер, на эту пустую землю - мою душу. Осталось ли хоть что-то способное заставить меня жить? Нет... Я стою на самом краю и сжимаю телефон, в котором нет нужного мне номера. А был ли он вообще? Глаза закрываются. Глубокий вдох и выдох. Я продолжаю смотреть на экран, светящегося во тьме телефона, и начинаю набирать номер. Чей? Сама не знаю. Холодными пальцами подношу трубку к уху. Только бы ответили. Тяжелые гудки бьются в такт моему сердцу и замирают, как только хозяин номера берет трубку. - Алло! - слышится чуть ли не вопль мужчины, пытающегося перекричать музыку и говор людей. - Алло, - тихо отвечаю я. - Алло, я вас плохо слышу, - я уже собираюсь бросить трубку, как уверенный голос говорит, - подождите. Я сейчас отойду в место потише. - и я, почему-то, жду. Просто мне нужен этот человек, его голос, пускай и незнакомый. - Алло-алло. Я вас слушаю, - повторил незнакомый мужчина. Музыка и пьяные крики людей стихли где-то на заднем плане. - Привет, - робко говорю я. - Привет. Мы знакомы? Ваш номер у меня не определился. - Нет. Мы, наверно, никогда не виделись, даже случайно. - Весело. А как вас зовут? - Маша, - это имя буквально выскользнуло у меня из рук, оставив одну. - Я-Андрей. Приятно познакомиться. Давайте перейдем на ты, а то, как-то не удобно. - Да, давай, - мне уже все равно. - Маша, а откуда ты мой номер узнала? - Я просто набрала цифры наугад. - Неужели у тебя нету человека, с которым можно бы было поговорить? - Если бы был, то я бы не позвонила тебе. - было сложно говорить. Кажется, я опять простыла. - Какая-то ты грустная. На улице праздник все-таки. Выпила бы шампанского. Или ты уже? - с легкой усмешкой проговорил Андрей, и это заставило меня улыбнуться, но как только я вспомнила мать, улыбка испарилась. - Я не пью. - А я вот, тоже не пью. Меня друзья просто вытащили на вечеринку, мол, что ты дома-то сидеть будешь. - С тобой легко. - Почему ты так решила? - Ты не задаешь лишних вопросов. Другой бы, на твоем месте, меня уже раз 20 послал, а ты со мной беседы ведешь, - почему-то мне ужасно захотелось улыбнуться. С ним и в правду легко. - Ну спасибо. Ты в Москве? - заинтересованно спросил Андрей. - Да, сейчас да. - кто знает, куда увезут мое тело после смерти. - И ты одна? В смысле, сейчас. - Да, - я огляделась вокруг, как бы проверяя, а действительно ли я одна. Хотя знала, что никого нет и быть не может. Все сейчас веселятся и гуляют. - Если хочешь, я могу подъехать и забрать тебя в нашу компанию. Мы ребята веселые, общительные. Правда, некоторые уже еще и подвыпившие, но не сильно. - предложил он. - Знаешь, я не смогу, - мои глаза медленно опускаются вниз, глядя на свет от фар машин и фонарей, на прохожих, сбившихся в кучки. - Тогда может завтра? - И завтра не смогу, - почти подавленно говорю я. - Почему же? - с долей обиды цедит он. - Потому что скоро умру. - шепчу я. Но Андрей услышал. - Почему? Как так? - он явно волнуется. За кого? Мы даже не видели друг друга. - У тебя неизлечимая болезнь? - он даже не представляет, насколько прав, но смерть придет ко мне не из-за этого. Я не дам болезни съесть себя раньше. - Знаешь, я рада, что позвонила тебе. - Подожди, ты не ответила, - паника - плохой советчик. Он слишком доверяет людям и старается всем помочь, что делает его притягательным и таким беззащитным. - Прощай, - как ножом отрезаю я, опуская трубку вниз, и продолжаю слышать из нее чуть ли не крики, зовущего меня человека. - Извини, ты из тех людей, которые не забудут... Я тоже не забуду... Ветер, так настойчиво дувший мне в спину, добился своего - я начала падать вперед, продолжая держать телефон в руке, как будто это единственное, что есть на свете. Мимо пролетают этажи. Говорят, когда падаешь, все проблемы становятся решаемыми, но у меня почему-то нет. Не действует это чертово правило! А в прочем, ладно. Слезы, взявшиеся из ниоткуда, легче меня, поэтому, они тонкими струйками улетают назад. Последние, какие-то беспорядочные мысли проносятся в голове, но я никак не могу их поймать. Вдох. Я не могу выдохнуть. Сожаления нет. Есть печаль, липкая и холодная. Моя жизнь оборвалась давно, осталось лишь существование. Земля. *** Андрей проснулся рано, если он вообще засыпал. Девушка, позвонившая вчера, никак не давала ему покоя. Торопливыми движениями он помылся, оставив всю напряженность холодной воде, утекшей в канализацию. Парень вышел в коридор, где пара его друзей, сидя на диване, уже смотрели утренние новости. - Афигеть, - сказал один из друзей, - вот дура, а какая же красивая. - Да она просто перепила и решила полетать, - подхватил второй, тыкая в экран телевизора, показывающего фото опознанной, после прыжка с крыши, девушки. Андрей мельком посмотрел на нее: голубые глаза, короткие светлые волосы и в низу подпись - "Мария Донскова, 20 лет". - А может, у нее были на то причины, - как-то, неожиданно для всех, сказал парень. - Да не выдумывай! - произнес один из друзей, - Лучше скажи, как там твоя вчерашняя собеседница? - Не знаю. Мобильный не доступен, - хмуро сказал Андрей, а про себя добавил: "Я ее найду! Обязательно...".