Прошлое, слова,смирение

Ни для кого не секрет, что Земля круглая, а кровь красная. Так же всем открыта и истина – простая и понятная, но, тем не менее, слишком уж поверхностная. Это, наверное, и мешает людям её принять. А если мы и принимаем какие – то её урывки, то вскоре забываем о них, вновь и вновь совершая ошибки… И часто стали поговаривать, что «слушать музыку, гораздо приятнее, чем людей». Бедные! Бедные люди! Кто же поможет им в минуты безграничного горя, в часы бездонной печали, в дни мрачной безысходности? Перед кем они смогут приподнять завесу небрежной улыбки, открыв глубокие гниющие раны, из которых потоком хлещет одиночество? Кому они смогут выговориться? Ведь не сделай человек этого, не расскажи всего, что так больно ударило, и душа разорвётся на клочки. То, что человек держал в себе, теперь будет держать человека, заставляя ближе и ближе придвигаться к краю. Когда на небе ни облачка, а солнце нещадно палит с высока, не стоит опираться на весёлое настроение окружающих. Кто – то обязательно несчастен. В один из таких летних дней, в которые обычно принято ходить на речку с друзьями и попивать охладительные напитки, вторглась темнота. Холодная и сырая, всепоглощающая тьма. Она давно поселилась в теле существа, укрепилась в нём, и уже с самого утра никак не отстанет от бедняги. Она решила добить. А так уж случилось, что неподалёку бродил маленький светлячок. Девчушка – блеклая и незаметная для мира, но невообразимо значимая для единиц. Её выцветшие светлые волосы были убраны в растрёпанный конский хвост, бледные потрескавшиеся губы улыбались всем, кто бросал на неё любопытный взгляд. Большие озорные глаза приветливо смотрели на город, разбивая в дребезги всё зло, что могло оказаться в округе. Её верхние передние зубы выросли косым заборчиком. Правый немного наезжал на левого соседа. Но от этого её улыбка становилась лишь более милой и солнечной, а сам вид невинным и детским. Девушка уже долго шагала по асфальтированным дорожкам, мимо домов, машин, указателей и вывесок. Время близилось к вечеру, и природа наполнила воздух густой теплотой, пропахшей молодой листвой и ванилью. Юная леди, направляясь домой, не поленилась увеличить свой путь, дабы пройти мимо церкви. Честно говоря, ей не особо нравится это место. Большие золотые купола отражают небо и верхушки деревьев. Внутри здания всё блестит и сияет, озарённое солнцем и светом свечей. Всё дорогое и величественное, но кому это нужно? Зачем Богу золото – вот чего никак не могла понять девушка. Собери его всё и продай – этим можно вылечить столько больных смертельными болезнями детей и взрослых! Накормить и обогреть стольких нищих! А оно всё замерло тут без дела, всем своим видом показывая гражданам, что пришли помолиться, насколько все преданны Господу, раз отдали ему такое богатство, и он обязательно им поможет. Но, что не говори, Всевышнему, должно быть, приятно, от такой жертвенности со стороны своих детей. Да и раз многие, приходящие за помощью и утешением, молясь, получают своё счастье, то не так уж это и плохо. Люди приходят в места, где, по мнению народа, Бог слышит молитвы и помогает. Но не все бегут к иконам, не все ставят свечку, и, склонив голову, не просят помощи. Есть и те, кто отчаялся. Тогда у них только две дороги: они либо находят Бога в себе, и с помощью его безграничной любви встают на ноги и продолжают путь, не прогибаясь под тяготами. Либо они более слепнут, теряя все свои бывалые силы, и тогда ломаются окончательно. - Привет. Я Женя, - светлячок села на широкую изящную скамью, неподалёку от церковной ограды, возле которой гуляли счастливые родители с детишками и кормили и без того пухлых голубей. Женя примостилась рядом с девушкой. Просто незнакомка была уж очень сильно угнетена. Брюнетка сидела, спрятав лицо в ладонях, лишь изредка выглядывая между пальцев на небо, которое, казалось, давило её к земле своей необъятной синей величиной. Храм неподалёку, должно быть, успокаивал её, питал тот истощившийся стержень, который и держит человека сильным духом. - Чего тебе? – нет. Фраза прозвучала совсем не грубо, как можно было подумать. Она прозвучала тоскливо и гулко, будто бы голос доносится из глубокого каменного колодца. Брюнетка откинулась на высокую изогнутую спинку паркового сиденья, посмотрев на подошедшую зелёными глазами, белки которых были сплошь усеяны красными вздувшимися сосудиками. На бледной коже были небольшие красные прыщики, а красивые ровные зубы, которые должны сражать на повал всех мужчин, стоит только улыбнуться, сильно пожелтели. Густые чёрные волосы девушки спутались, безжизненно обвиснув грязными засаленными прядями чуть ниже плеч. Молодая красавица совсем не следила за собой. Большие синяки под глазами делали её окончательно похожей на пьяницу. Некоторые, завидев такую, начали бы ругать её своему компаньону, или, не будь такого, то мысленно. А некоторые, взглядом посочувствовав бедняге, с чистой совестью проходили мимо. - Что – то случилось? – прямо спросила Женя, поворачиваясь к собеседнице лицом, и облокачиваясь на спинку плечом. Незнакомка отрицательно помотала головой, избегая встречаться с непонятной любопытствующей взглядом. - Нет, всё в полном порядке, - начала активно убеждать брюнетка, нервно теребя край своей большой футболки. - Что – то случилось? – словно бы только что села, вновь спросила светлячок. Девушка перед ней замерла, судорожно сглотнув комок слёз. Её искусанные, словно бы мятые губы, задрожали. Она хотела что – то сказать, но выдавила лишь жалобный тихий стон, с которым в уголке аккуратного ротика надулся и лопнул пузырек слюны. Худая исцарапанная рука нервно взметнулась в воздух, и тут же опустилась обратно. Незнакомка хотела что – то изобразить… Может быть, махнуть рукой, всё ещё делая вид, будто бы всё у неё радужно и пёстро. - Прости, я не могу рассказать. Это не твоё дело. Только моё, понимаешь? Моё, - сбивчиво зашептала брюнетка, прижимая ладонь к груди, чтобы её собеседница видела, насколько целиком и полностью это её забота. - Не бойся. Расскажи. Я умею хранить секреты. Я ведь – сказочница. – Женя бережно взяла руку девушки, и накрыла её своими ладошками, словно бы бутон цветка, что закрылся перед наступлением ночи, или совсем ещё не распускался. Брюнетка бросила забитый взгляд куда – то на верхушки деревьев. - Спасибо…что взяла меня за руку. Никто не хочет. Считают меня грязной съехавшей с катушек наркоманкой. Друзья, правда, иногда звонят, пытаются меня утешить. Но потом вновь пропадают на неделю. Я ведь ещё вчера чувствовала себя неплохо, но вот сегодня опять поняла, что... не могу нормально жить… - голос, слабый и тихий, будто бы больной, обтекал двух собеседниц колким ознобом. – Я Даша. Даша сделала большой глоток воздуха, осторожно сжав руку Жени. Евгения же щедро излучала энергию света и доверия на девушку, похожую на тень. Дарья медленно повернула голову так, чтобы смотреть на свою милую собеседницу, и та, повинуясь каким – то своим внутренним порывам придвинулась поближе к брюнетке. - Рассказывай, Дашенька, рассказывай. Бог тоже тебя слышит, он всё поймёт. И я всё пойму. Обещаю. - Ты же знаешь, что нельзя обещать, если не уверенна, что сможешь выполнить данное слово. – Казалось, Даша вылезла из старого склепа. Даже её голос, который должен быть звонким и мелодичным, устало поскрипывал от натуги, медленно вползая в мир. - Да, знаю. - Мой друг. Я… Я убила его, - Даша дёрнулась, в уголках её глаз появились сверкающие бусинки слёз. Губы скривились в безмолвном стоне. Женя молчала, давая достаточно времени для успокоения и продолжения рассказа, но от начала ей уже было слегка не по себе. Ведь если эта девушка убийца, вряд ли ей можно помочь. Это никак не отмыть, если есть душа, если есть совесть. Прошлое будет преследовать виновника. – Слава был моим хорошим знакомым. Летом мы часто вместе устраивались на неполный рабочий день в небольшой магазинчик, а потом подбирали по окрестностям друзей и все вместе проводили остаток дня. Было… очень весело… тогда. Знаешь, Славик был классным. Смешной такой. Я, наверное, никогда его не забуду… Даша замолчала, содрогаясь от рыданий. Женя протянула руку и ласково погладила её по голове, не пытаясь успокоить, но силясь не дать ощутить своё одиночество. Брюнетка вся согнулась, сжалась, как будто невидимая рука вцепилась в её душу. - Пару недель назад мы снова устроились на подработку. Славе постоянно приходили СМСки. Он весь день что-то строчил, хмурясь и покусывая губы. В конце нашей смены он предложил меня проводить. Я согласилась, ведь часто бывало. Когда мы на порядочное расстояние отошли от магазина, он завёл разговор об Арсе. Арсения я знаю больше по наслышке. Видела его только раз, и то издалека. Так вот. Этот Арся приглашал нашего Славку к себе в деревню. Мол, родители разрешили там целую тусовку устроить. Слава хотел посоветоваться со мной, стоит ли ему ехать. Я… не знаю. Я думала тусить – это здорово… Вот и стала его уговаривать: «Езжай, конечно! Там, поди, не по детски отожгут ребятки! Жалко меня не зовут на подобные посиделки… Ну, ты там и за меня оторвись хорошенько!» Славик сперва ломался, говорил, что он думает по другому. Что не нужно никуда ему ехать. Я взъелась. Говорю: «Зачем у меня - то спрашивать, раз уж решил всё сам! Но помяни моё слово: потом пожалеешь. Я уверена, там будет дико круто!» Ну, вот так вот он и решил поучаствовать в той фигне. – Даша нервно заулыбалась, размазывая слёзы пальцами по щекам. – А знаешь, Славка ведь редко очень пил алкоголь. По праздникам и по чуть – чуть. В деревне они с наступлением сумерек начали зажигать. Ну, Славу там напоили чуть – ли не силой, понятное дело, что у него крыша слетела. Все кричали, гоготали. Пьяными пошли на озеро. Слава полез купаться и… и… Девушка стала качаться из стороны в сторону, обхватив плечи руками, будто бы пытаясь себя убаюкать. Тихие, полумёртвые всхлипы неожиданно резко превратились в душераздирающий вопль. Вопль этот был целым кровавым дождём, который обрушился на всю аллею, заставляя гуляющих вокруг людей озираться по сторонам. Те, что были неподалёку и видели Дарью, непонимающе хмурились и с любопытством ожидали развязки. Горестный плач. В нём тонула Даша, на мгновение дав ощутить мутную волну отчаяния и Жене. Светлячок билась в этой темноте, словно в стеклянной банке, вновь и вновь ударяясь о стены и отскакивая назад, в середину. И всё по новой. Но Евгения сумела быстро взять себя в руки. Да, было ей такое присуще. Она умела чувствовать боль других людей, потому здраво могла оценить ситуацию, всю её запущенность. И по её мнению, Даша попала в крепкую западню. - Даш, Дашенька. Шшш. Послушай, - приблизив лицо к брюнетке, зашептала Женя. – Слышишь, как поют птицы? Красиво, да? - Что ты несёшь? – зашипела Даша, всё же стихнув. Сцепив свою тяжёлую гниющую ношу, девушка потерянно посмотрела на Женю. Та вплотную прижалась к брюнетке, обняв её одной рукой за плечи, а другой, гладя по волосам, и немного нажимая на макушку. Дарья поняла намёк, и покорно уткнулась лбом в предплечье Евгении, молча роняя солёные капли. - Тоску тяжело пережить. Но ещё сложнее, если эта тоска вобрала в себя и чувство вины. Послушай, Даша. Я не спорю, от части, ты в этом виновата. Очень сильно виновата. – Брюнетка задрожала всем телом, крепко сжав зубы. – Но не смей даже на мгновение забывать о своей жизни. Теперь ты должна жить так, чтобы жизнь Славы была потеряна не зря. Ты должна прожить её по полной. Всю выжать, до последней капли! - Я… не могу, - лицо Даши всё скривилось от немыслимой, никому не видной душевной боли. Несколько минут она рыдала в плечо Жени, бормоча, что не может забыть смерть Славы, что не может жить нормально, что она ничего не может. Спустя некоторое время Даша успокоилась, затихла. Выговорилась, и ей стало лучше. Намного лучше. Пусть тяжесть и не ушла, но ослабила свои ядовитые тиски с шипами. - А знаешь, что… давай руку, - Женя протянула раскрытую ладонь в тёплую темноту, которая образовалась между двумя телами: её и собеседницы. Даша молча вложила свои ослабевшие за последнее время пальчики в руку Евгении. Люди недоумевали. Спрашивали друг у друга, что происходит. Смотрели по сторонам. Вглядывались в девушек и уходили. На смену им появлялись новые любопытствующие. Женя покрепче перехватила руку Даши, и согнулась, прижавшись грудью к своим коленям. Свободной рукой она сняла свои сандалии и упихала под скамейку. Потянувшись, девушка стянула грязные кеды с Дашиных ножек, и поставила рядом со своей парой обуви. - Что ты делаешь? – как – то совсем безразлично спросила брюнетка, шевеля пальцами освобождённых ног. - Ничего особенного, - Женя рывком поднялась со скамейки, и, улыбнувшись, побежала с асфальтированной дорожки на траву. Босые стопы опустились на мягкую траву. Зелёные свежие ростки щекотали кожу. Женя побежала, таща Дашу за собой. – Если стекло, палочка или камень – не обращай внимания на боль. Беги дальше! Беги! Не отпуская мою руку! И обе они бежали. Босиком по летнему вечернему городу. С короткими передышками, и редкими переходами на шаг. Так они, в полном молчании, добрались до реки. Вода сияла, обнимаемая лучами тёплого солнца. Купающиеся уже лениво выползали на сушу, одевались, или валялись на песке. - Зачем мы… - Даша не успела задать свой вопрос. Евгения шикнула на неё, и начала раздеваться. - Давай, снимай одежду. - Но… у меня нет купальника. - Плевать. В нижнем белье! – Женя помогла недовольной Даше стянуть лёгкую ткань, специально предназначенную для такого жаркого, тепличного лета. Взяв брюнетку за запястье, Женя потащила её в воду. Даже не дав телам привыкнуть к неожиданной прохладе, Евгения рухнула прямо вниз, как подкошенное дерево, потянув за собой и Дарью. Девушки забарахтались в воде, будто в живом холоде. Женя звонко засмеялась, и начала брызгаться. Капли отделялись от общей массы и без устали летели в брюнетку. -Ну, хватит! Перестань! – Даша зажмурилась, сердито нахмурив брови. Женя выпрямилась, и оказалось, что ей тут было лишь немногим выше колена. Неуклюже крякнув, Женя прыгнула на свою новую знакомую, приложив её спиной к мягкому илистому дну. Даша ухватилась за плечи своей противницы. Обе завертелись, закрутились, поднимая песок со дна, мутя воду. Они, как правильные дети. Дети, которые не курят и не ругаются матом, опираясь на пример взрослых людей. Дети, которые видят истинную радость в совместных играх, в единении с природой. Такими и должны быть «цветы жизни». Неизвестно, сколько времени барахтались в воде малознакомые друг – другу девушки, ведь минуты очень странные, непонятные, необъяснимые. То они, кряхтя, подобно старикам, вразвалочку тащатся нестройным паровозиком. То наоборот, летят лёгкими самолётиками, и их не поймаешь, не удержишь. Вечность вечно шутит над нами. Даёт нам призрачное ощущение долгой жизни, многих лет. А ты и опомниться не успеешь, как уже в конце пути, и что делать, не знаешь. Растерян, подавлен, опустошён. А вечность, как истинная стерва, будет, хохоча, отбирать у тебя прошлое. Но, если честно, то не такая уж она и плохая. Сперва поиздевается, а потом, после смерти, даст приют в своих безграничных просторах. Женя лежала на примятой сухой траве, напевая мелодию песни Bon Jovi «Have A Nice Day». Даша молча лежала рядом, на спине, глядя в небо, усеянное клоками облаков. Никто не заметил, не увидел этой важной перемены, кроме неё и Евгении. Воздух был прохладным и лёгким, с еле уловимым ощущением безумия. Будто бы кто – то вообразил себя искусным поваром, и, намешав на побережье свежесть, воду и покой, взял баночку со специями и отсыпал лишь маленькую щепотку. Потому этот острый привкус могут уловить лишь не менее искусные дегустаторы, или очень чуткие и одарённые любители. - Спасибо. Мне легче, - тихо прошептала Дарья, мысленно сравнив свой голос с шелестом листьев в немыслимо тихое утро. - Я знаю. Знаю… - улыбнулась Женя, почесав щеку, на которой были еле – еле видны крапинки – веснушки. – Займись собой. Ты, Даш, такая красивая. Брюнетка смущённо потупилась, воспроизводя в сознании свой нынешний внешний вид. Да. Давно пора расчесаться, а ещё лучше и вовсе сменить причёску. Подстричься, к примеру. Отрезать к чёрту все эти космы! Полчаса чистить зубы, чтобы сцарапать с них этот жёлтый налёт. Вообще к стоматологу нужно сходить, как ни как. Умываться с мылом, дабы свести ненавистные прыщи. Подстричь ногти. Постирать одежду. Ну вот, жизнь начинается заново. С самого начала. Это будет совершенно иное существование, не убиваемое под гнётом прошлого. Началась жизнь, и за этот короткий промежуток, как с ней справляться, Даша успела позабыть. Беды и радости, разочарования и успехи… Всё будет. Просто в своём сердце девушка всегда будет хранить воспоминания о том, кто послужил причиной меланхолии для неё, и кому она послужила причиной смерти. - Ты только не забывай Славку, слышишь? Никогда не забывай прошлое, какое бы оно не было. Не слушай людей. Мы для того и помним, чтобы не повторить ошибок, которые когда то уже успели натворить. Для того, чтобы нас что – то заполняло. Согревало и морозило, любило и ненавидело. Прошлое – тоже часть нашей жизни. Нельзя забывать об этом. Главное – его принять. Смирение служит главным оружием против того, что уже было. - Да. Я запомню. Девушки обменялись номерами сотовых телефоном и через несколько недель встретились вновь. Даша, конечно же, изменилась. Расцвела, как принято говорить о дамах. Она послушалась совета Жени, и теперь она не просто притягательная милая особа. В ней есть та острая примесь тайны. То, что притягивает историков к свиткам и книгам, гробницам и саркофагам. Прошлое. Текли потоки, дули ветра, пекло солнце, падал снег. Пели птицы, мурлыкали кошки, лаяли собаки. Люди говорили, растения увядали, небо менялось. Женя знает цену словам, потому не боится выглядеть странно в глазах других. То, что для некоторых невоспитанно и необдуманно, спасло некоторым жизнь. А солнце разрезало горизонт. Закат топил половину Земного шара.