Такой сентиментальный жнец Уилли

Первое дело. Оно до сих пор лежало в ящике его стола, так же, как и повесть, которую посвятил ему смертный. Капли крови въелись в пожелтевшие от времени листы и стали бурыми кляксами. Витиеватый почерк давно умершего писателя поблек, но все же еще был различим. И сейчас, после довольно сложного дня, Уильям Ти Спирс достал историю жнеца Уилла. Он не заметил, как в его кабинет проскользнул Грелль Сатклифф.       — А все тебя считают сухарем! — Уильям вздрогнул от неожиданности.       — Знаешь, в тот момент и я думал, что ты черствее черствого, — продолжал Грелль, — но сейчас вижу, что это совсем не так. Ты, оказывается, такой сентиментальный, что это не может мне не нравиться.       — Что сентиментального в том, чтобы держать в ящике стола личное дело своей первой души? — Спирс был невозмутим, он аккуратно сложил листочки и хотел засунуть их в папку, дабы скрыть текст от глаз Алой смерти.       — Ничего, если не считать того, что ты в нем романтическую повесть хранишь! — Сатклифф одарил начальника обольстительной улыбкой. — Вот интересно, с чего бы это? Может, это связано с тем, что твой первый смертный раскусил тебя?       — Это твои домыслы, Грелль. — Спирс спрятал папку обратно в стол. — И не более.       — Не знаю, не знаю, — огненноволосый жнец смерти смахнул невидимую пылинку с плеча Спирса. — А может все дело в том, что ты очень тесно соприкоснулся с его душой, и даже пропустил некоторые его воспоминания через себя. Тебе было больно, я помню…       — Не мели чушь, когда это было… И вообще, иди работай. — поморщился Уильям. — Не надо заговаривать мне зубы тем, что ты меня тогда спас, ведь после этого и я не раз выручал тебя.       — Мне просто кажется, что ты всех нас дурачишь, изображая начальника сурового и абсолютно неэмоционального, а на самом деле… — Грелль примолк, наблюдая за тем, как Спирс закрыл ящик стола на ключик, — а на самом деле настоящий Уильям Ти Спирс – это герой той самой неизданной повести. Да, можешь не трудиться, все уже давно прочитали эту историю. Она, кстати, пользуется популярностью в твоем отделе.       — Да неужели? — Спирс усмехнулся. — Мне, собственно, все равно. На показателях ведь это никак не сказывается. Сатклифф слегка прикусил нижнюю губу.       — Вот не пронять тебя ничем, — проговорил он, — а иногда так хочется увидеть того, прежнего Уильяма Ти Спирса, который вдохновил смертного на целый роман, полный любви и романтики. Ведь я знаю, что этот Уилли прячется за холодом, рациональностью и мыслями о высоких показателях, и пусть он хорошо замаскировался, он все так же существует.       — Грелль, не фантазируй, – теперь Спирс улыбнулся. — Лучше скажи мне правду, ты поведал жнецам об этой повести?       — Ну, я. – Сатклифф капризно надул губы, — Сделал тебя популярным. Алан вон раз пять эту повесть перечитывал. Мог бы мне сказать спасибо за то, что они считают тебя не только сухарем.       — Ты сам себе противоречишь, только зайдя ко мне в кабинет, ты сказал, что все меня считают сухарем, теперь утверждаешь обратное. Где же правда, Грелль?       — Это я у тебя хотел узнать, но ты ведь не скажешь. А насчет сухаря… Кто читал, тот уже так не считает, но департамент велик, и большинство не в курсе того, что ты хранишь в ящике стола романтическую вещицу, тебе посвященную. — Сатклифф хихикнул, подошел к дверям и уже оттуда послал шефу воздушный поцелуй. — Такой сентиментальный жнец Уилли.