Понимание

— Ты же мне обещал! Обещал. И наврал. Невозможно. Сейчас хочется рвать и метать, и пускай все вокруг подумают, что Страна Чудес свела несчастную чужестранку с ума окончательно. Хочется…. Разгромить тут всё и вся. А потом лично прийти в замок к Вивальди и высказать Питеру всё, что я думаю о его страже и о нём лично. Но сначала я разберу по камешкам комнату одной небезызвестной личности в Парке Развлечений и во всём этом мире в целом. Уверена, сейчас моё лицо приняло розоватый оттенок, если уж не ярко красный цвет на зависть помидорам. — И после того, как ты мне скрепя сердце клялся… — войдя во вкус, я как-то не заметила небольшую оговорочку. Ведь у жителей этой страны нет сердец как таковых. Есть только часы. Которые всегда можно починить. Вот поэтому-то все эгоистично убивают друг друга налево и направо, а кому потом отдуваться? Правильно, Джулиусу. Да даже не это важно. А то, что не смотря на починку главного рабочего механизма, человек уже будет другим. Он будет не он. И я думала, что уж до кого, но до этого…. Слов просто нет, но до него-то я думала дошло. А оказалось…. — Ты же обещал! – в который раз повторяю эту фразу, а голос, не выдержав, срывается на крик. — Ну, я пытался быть осторожным. Честно! – хвост всех оттенков розового и фиолетового махнулся из стороны в сторону, а подвеска противно звякнула, словно бы подтверждая слова обладателя хвоста. Я сжала губы и тут же безжалостно приложила к бледной щеке вату с перекисью. Личико кота тут же исказила гримаса боли. — Щиплет, — бросьте, а то я не знала. Чтобы там не говорили, и такая вроде бы безобидная на вид прозрачная жидкость с надписью «перекись водорода» на этикетке тоже может жечь. Я нахмурилась и тут же высказала вслух фразу, служившую оправданием подобной жестокостью с моей стороны: — Сам виноват, — может, звучало и несколько резковато, ну, а как ещё прикажете с ним разговаривать, коли он не воспринимает спокойную и внятную речь. Я провела кусочком целлюлозы по длинной ссадине на всю щёку, оставляя раствор превращаться в некое подобие белой пены с еле слышным шипением. — Щиплет, — губы поджались, а в уголке глаза засела непрошенная слезинка. С тяжёлым вздохом я, проявив крайней степени милосердие, как можно аккуратней подула на рану. — Так лучше? – кажется, в голосе не осталось ни капельки недавней злости. — Намного. Твоя улыбка – сама по себе уже награда за мои труды в оказании первой медицинской помощи. — И как ты умудрился лицо-то поранить? Конечно, я переживала. А как могло быть иначе? С тех пор, как я узнала, какая тут развлекательная программа для сугубо милых и дружелюбных чеширских котов, не проходило и трёх суток, как я помогала вышеуказанному в лечение постразвлекательных отметин. Да мне в пору в медсёстры идти, если уж не в врачи. — Не знаю, у них же шпаги были… — уши на розовой макушке опустились, а взгляд уткнулся куда-то в стенку. — А у тебя пушка, — возразила я. Никогда бы не подумала, что смогу говорить что-то подобное в столь будничном тоне. Но, Страна Чудес обязывает, как ни крути. — Я…. Не пользовался ею, — говорит так, словно бы признаётся в чём-то постыдном. Как будто разбил любимую мамину вазу, зная, что та жутко огорчится на это. Хотя, эта аналогия тут тоже не совсем уместна. — Я просто пытался убежать, — почему-то, несколько тяжёлый вздох, — Не хотел их убивать. Мир внезапно остановился. Вот так просто, от одной фразы. Значит, он всё таки понял… Только не совсем до конца. Как же можно объяснить элементарное? Элементарное для меня, но такое сложно и непонятное для них. Я шмыгнула носом. Плакала я крайне редко. А тут…. Слёзы сами собой так и норовились оставить влажные дорожки на щеках, а вздохнуть было больно от рыданий внутри. — Алиса, ты чего? – голос звучит удивлённо. Не понимает. Совершенно не понимает, благодаря чему, а точнее, кому я сейчас страдаю от излишних эмоций. — Алиса? – теперь голос уже обеспокоенный моим молчанием. — Ты… — только и смогла произнести я, стараясь не разреветься белугой. Ну что ж, для начала совсем неплохо. — Ты… — я сжала в руках кусочек ваты с розовым пятнышком крови от ссадины на лице, — Больше никогда так не делай! – в словах сквозит мольба, ну и пусть, — А если бы ты…. Если бы ты…. И вдруг чётко и неожиданно, как гром с ясного неба, пришло осознание. Осознание того, что я даже мысленно не могу закончить эту фразу. И слова «а если бы ты» так и застынут в воздухе без должного окончания. Он, кажется, понял, что я имею в виду. В глазах хоть и засело недоумение с некоторой толикой неверия, но на губах появилась тёплая улыбка. — Неужели, тебя это так волнует? Я лишь нахмурилась. Идиот. Это слово пришло в голову, и я тут же его озвучила. Взгляд, полный самого настоящего удивления. А улыбка почему-то наоборот, стала ещё шире. И вдруг меня окружило странное тепло. До порядком измученного рассудка упрямо не доходило, что меня прямо сейчас обнимают. Я лишь позволила себе уткнуться в розовый мех его накидки. С минуту в комнате царило молчание. А потом тихий голос, вызывающий новую порцию неожиданных эмоций и чувств: — Теперь я и на километр туда не подойду. Сложно описать, сколько всего принесла мне простая фраза. Но я попробую. Признание собственной правоты и действенность пропаганды нормального, по моему мнению, образа жизни, ведь он наконец-то понял, что я так старательно пыталась объяснить. Но в первую очередь – радость и невероятное облегчение. Теперь, мне больше не надо за него переживать сутками напролёт. И я уверена, кошмаров ночью станет намного меньше. Я полностью зарылась в мех накидки, отдавая волю слезам как можно незаметнее, стараясь не издать ни звука. — Так странно… — начал он и тут отвечая на мой возможный вопрос, который готов был сорваться с губ, — Странно чувствовать, что твоя жизнь что-то значит… Я помотала головой. И тут же снова озвучила умную мысль, состоявшую из одного-единственного слова: «Идиот». — Она важнее всего на свете, — мои руки нашли новое пристанище в бездонной накидке, ставшей уже такой родной. — Почему? – в голосе откровенное недоумение и непонимание. Ну что ж. Надеюсь, одной фразы ему для понимания хватит. Очень надеюсь и поднимаю на него заплаканные глаза, судорожно вздыхая. — Потому что я люблю тебя.