Один к трем

В темной комнате, душной, в которой витал запах спелого арбуза, дыни и летней пыли, сидели четверо. Каждый думал о чем-то своем. Две девушки громко хохотали, как-то даже немного по-сумасшедшему: одна из них снова не успела сказать и пол-фразы, как другая мгновенно подхватила. Это вызывало у них почти детский восторг в сердце и нежный трепет в голове. Вон у той, у которой глаза каре-зеленые, а волосы непослушные и вечно лезшие на лоб, которые она раздраженно убирает. Точнее, убирала. Сейчас ей не до этого. Она смеется, прикрывает ладонью лицо, почти падает на пол, хохоча. И волосы, которые лезут в глаза, уже не считает нужным убирать. Первый, сидящий в этой комнате, хлопает ее по плечу, а потом падает рядом, смеется, прикрывая глаза, у которых веером складываются морщинки. Глаза у него детские, причудливые, серые. И вот они вдвоем катаются по полу, заливаясь смехом и тишина, ветром задуваемая из открытого окна в комнату, кажется неправильной. Еще двое сидят напротив и смотрят чуть ошарашено сначала на них, а потом вопросительно - друг на друга. Они, кажется, похожи чем-то - не внешне, внутренне. Впрочем, как и все в этой комнате. Девушка раздраженно смахивает с плеча длинную светлую косу, которую почти ненавидит - отрезать бы! - но второй смотрит на нее ехидно, чуть прищурившись и наклонив голову - мол, кто ж тебе позволит-то?

***

Первый успокаивается и, уставший от долгого смеха, валится на диван, пристально смотря на второго и ту, светлую. Другая девчонка, лежащая на полу, обеспокоенно приподнимается на локтях и встречается взглядом с подругой. Второй вдруг резко поднимается, в два огромных шага буквально допрыгнув до дивана, и садится рядом с первым, плечом к плечу, как когда-то давно. - У нас любовь, понимаете? Первый улыбается, толкает второго, поначалу насупившегося, а через пару секунд уже улыбающегося. Девушка переводит взгляд на него и смотрит угрожающе, осуждает. Улыбка первого медленно сползает. Девчонка смотрит снизу вверх обеспокоенно. Второй - непонимающе. Светлая вздыхает, взгляд ее теплеет, поза становится расслабленной. Она, кажется, хочет еще что-то сказать, но слова застревают в горле. Слова не нужны, она понимает. Все понимают.

***

И вот они сидят и смотрят друг на друга в полной тишине, не считая нужным что-то говорить. Всегда все понятно по глазам. У первого глаза безумные, шальная улыбка и исцарапанные, да еще и в синяках, руки. Царапины всегда свежие. Первый раз он увидел их, когда та сивая плеснула на него вином, а он снял кофту, оголив руки. Первый раз спрашивать не стал. Через пару дней – еще парочка, свежих. Первый то и дело потирает руки – от запястья до локтя. Второму очень хочется спросить, что с ним, а тот только отмахивается – мол, не бери в голову. - Кошка, да и мало где я поцарапаться мог. А второй отворачивается. «Идиот, у тебя ж кошки нет». Первый смотрит на Светлую, глаза у нее, как у него – серые, не холодные, а даже подозрительно теплые. Если так, конечно, можно говорить про глаза. - Иди сюда, - усмехнувшись, хлопает на место рядом с собой. – Дурак страдальческий. Первый встает, преодолевая расстояние в один шаг, садится рядом, кладет голову на колени. В комнате, уже совсем не душной из-за открытого окна, но в которой до сих пор остался стойкий запах арбуза и дыни, витает тепло. И бабочки у них в животах. Девчонка наваливается на Первого, сморщив нос, смотря сверху вниз. А потом сталкивает того на пол, сдувая со лба непослушную прядь. - Не-не-не, это у нас любовь, а не у вас, усек? - Первый смотрит сначала удивленно, а потом думая, чего это он, начинает смеяться. "А давайте жить дружно, ребят?"

***

Смех прекратился - не затих постепенно, как это обычно бывает, а оборвался резко и точно. Комната перед глазами расплывалась, осознание медленно закрадывалось в голову. Первый встат, смотрит в чуть приоткрытое окно. Солнце медленно поднималось и выглядывало из-за домов. Внутри что-то ощутимо екнуло. - Пора прощаться, - говорит он, а другие смотрят на него удивленно. - Не выдумывай всякую ерунду, - кто-то из них машет рукой и пытается улыбнуться. - Но вас-то я выдумал, - закрывает глаза, ироничная улыбка, не свойственная, но слишком сюда вписывающаяся. Фигуры расплывчатые уходят во мрак и растворяются совсем, попадая на солнечные лучи, пробирающиеся из-за штор. - Вот почему я больше люблю закаты.