Взгляд назад

- Значит, всё это время Органа и Мотма покрывали тебя. Интересно, ну и где же ты пряталась всё это время? Полутёмное помещение. Двое. Бывший джедай, ситх, а теперь просто человек - личность, хозяин своей судьбы - Энакин Скайуокер. И она. Хрупкая женщина среднего возраста - бывший сенатор, один из лидеров Альянса повстанцев, который долгие годы тайно помогал сопротивляться Имперскому режиму. Женщина, с которой всегда советовалась Мон Мотма, политик, который на данный момент занимал пост президента Новой Республики. Вопрос прозвучал довольно холодно и спокойно. Никаких эмоций не было видно на лице бывшего великого рыцаря джедая. Энакин спросил только для того, чтобы нарушить неловкое молчание. Интересно... Разве ему было действительно интересно, где всё это время была Падме, женщина, которую двадцать лет назад он так боялся потерять, которую любил... или думал, что любил. Она - одно из миллиардов живых существ в галактике. Просто одно из них. - Да, это так. - Голос Падме так же был спокоен и безэмоционален. Нет, она не притворялась. Она не делала вид, что Скайуокер ей безразличен, как порой делают молодые стеснительные девушки, которые видят перед собой объект своего обожания. На её щеках не было ни капли румянца, а в глазах не блестела надежда. - Дети ведь уже знают правду. Я прав? - Да, - с какой-то ноткой то ли грусти, то ли отчаяния ответила Падме. - Лея. Она более болезненно отреагировала. В конце концов, она всегда была эмоциональной, ещё с самого детства. - Тебе-то откуда знать. Разве что Органа тебе сообщал, - Скайуокер изо всех сил старался поддеть свою жену. - Тебя интересовала судьба твоих детей? Детей, которых ты намеренно оставила. - Это было для их же безопасности! Ты был опасен. И Император - мне страшно подумать, что бы вы сделали с Люком и Леей, попадись они вам. Скайуокеру это казалось нелепым. Она спрятала детей. Спрятала свою дочь. Прямо у него под носом. И у кого спрятала. У Бейла Органы. У этого заносчивого политикана, который подставил под удар целое население своей планеты, миллиарды жизней. Он ведь знал о супероружии, но отправил за чертежами свою наследницу. Глупый поступок. Органа поплатился за это. Падме сейчас так напоминала ту, старую Падме, которую он знал годы назад. Решительную, твердую. Но знал ли он её по-настоящему? Внезапно вспыхнувшие чувства. Их короткие встречи, в одну из которых они зачали детей. И война, годы войны, потеря друзей, соратников. Смерть матери. Тогда сжигающая страсть, пожирающая полностью, захватывающая душу. И единственное радостное в его жизни - его страсть, привязанность, зависимость... Болезненная зависимость, настолько сильная, что потерять Падме было равносильно смерти. Он привык к ней, к женщине, которую он толком не знал, но которая смогла наполнить его сердце страстью. Ему больше не за что было цепляться. И боль от потери того, что давало ему ощущение эйфории, он тянулся к этим ощущениям отчаянно, как тянется к спайсу множество тех несчастных существ, которые видят в нём смысл своего существования. И вина. Страшная вина за то, что позволил ей умереть. И ребенок, ещё не рожденный, но любимый. Сейчас она сидит перед ним. Живая и сильная, годы не разрушили её. Но он не знал её. Очень давно Энакин не замечал этого, но спустя годы он понял всё это. Она жива - он виновен только в том, что набросился на неё тогда, на Мустафаре, когда она была беременной. Перед ней, перед детьми, которых мог убить. - Мне надо идти, - прервала его размышления Падме. Она встала, аккуратно пригладив платье. Её тонкие руки поправили прическу - довольно простую: лишь свободно заплетенная коса длиною до пояса. Мысленно она уже перестала лгать себе. Ещё с того момента, когда увидела Скайуокера. До этого все эти годы в ней ещё была жива надежда, что когда она увидит Скайуокера, она бросится к нему, ненавидя, но тайно всё ещё желая быть с ним. Но этого не произошло. Перед ней был чужой человек, который всегда и был таким. Энакин не стал её удерживать. В этом не было смысла. Дети были уже взрослые и сами должны были выбрать, что им делать. А Падме не держит его больше, она чужая и всегда была такой.