Смелая

В небольшом Озерном городе пасмурная погода была довольно обычным явлением. Яркое солнце редко пробиралось вниз через вечно сгущенные тучи, а если и пробиралось, то ненадолго. Без теплых солнечных лучей все здесь медленно увядало, а души некоторых жителей прогнили напрочь. Но этот день был самым туманным и тусклым на веку городских жителей. Сегодня темная и тяжелая пелена траура задела каждого, кто хотя бы самую малость был знаком с Лафиин - самым добрым и светлым лучиком этого насквозь прогнившего городка. Она была прекрасней других, добрее и отзывчивей большинства. Ее глаза всегда сияли ярко, что бы не случилось, и как бы тяжело не было. А ее искреннее большое сердце ни разу не отказало в помощи даже самым безнадежным из горожан. Став женой градоправителя, грубого, злобного и до посинения жадного к золоту, эта женщина дала всем надежду на лучшую жизнь, однако ее саму жизнь не пощадила. В этот день каждый хотел лично попрощаться с ней. Вокруг самого большого и самого зажиточного дома, принадлежащего градоправителю, собрались толпы людей. Но стража не подпустила их даже на порог. Дубовые двери этого особняка были закрыты раньше и будут таковыми всегда. Пока стража пыталась унять людей, желающих провести в последний путь жену градоправителя, и не подпустить никого к порогу, с другой стороны дома маленькая девочка, едва сдерживая слезы, старалась как можно тише вылезти из своего окна и не привлечь внимание отца или стражи. На вид этой девочке было всего лет 9, максимум 10. На ней была только ее белая ночная рубашка, длиною до пят, и девочка даже не думала переодеваться, ее мысли были только о том, как бы скорее убежать из отцовского дома. С трудом закинув обе ноги на подоконник, она пыталась дотянуться своей коротенькой детской ручкой до водосточной трубы, но сильный ветер бросал ее длинные светлые волосы и ночную рубашку в разные стороны, заставляя малышку дрожать от холода и бояться даже пошевелиться. Девочка глянула вниз. Страх прошел током по всему телу. Внизу, метрах в десяти от нее, было бездонное озеро, полное ледяной воды. Когда-то, в более мирную погоду, мама показывала ей, как ускользнуть из комнаты, когда отец зол и готов выместить свою злость на первом попавшем под руку человеке, пускай и на маленькой дочке. Ей ни разу еще не приходилось пользоваться мамиными указаниями, и самое печальное, что в первый раз девочка будет делать это именно в день смерти своей матери. Слезы, которые малышка старалась сдерживать, наконец пересилили ее и снова покатились по щекам. Отец запер ее, даже не дав ребенку возможности нормально попрощаться с матерью. Но он был очень зол. А главное из-за чего? Из-за того, что кто-то из горожан может пробраться в дом и украсть его любимое золото. Золото - вот главное сокровище градоправителя, и неважно, что моральные устои твердят о ценности семейного очага. Правой рукой девочка в очередной раз за этот день вытерла слезы с щек и повернула голову на юг. Таким образом ветер дул прямо в лицо, а волосы не попадали в глаза. Понимая, что стоя спиной к комнате ей будет крайне неудобно ухватиться за трубу, она осторожно, боясь лишний раз вдыхать, и крепко держась за оконную раму, попыталась повернуться к комнате передом. В какой-то момент, малышка испугалась, что упадет, но ей вовремя удалось сбалансироваться. Немного нагнувшись, она хотела достать до той железной трубы, но что-то пошло не так. Дерево, из которого была сделана оконная рама, уже сильно прогнило от дождей и высокой влажности, поэтому под весом ребенка начало немного рассыпаться, пока девочка, в конечном итоге не почувствовала жгучую боль в мизинце правой ноги. Она резко вздрогнула и немного изогнула спину от боли и неожиданности. В этот момент она окончательно потеряла равновесие и почувствовала как медленно падает спиной вниз. Как она успела ухватиться руками за подоконник, она не помнила, но это не было важно, ведь главное, что девочка повисла на нем, с трудом заставляя себя не разжать пальцы, ведь ладони ужасно пекли и казалось, будто руки просто побелели от столь сильной нагрузки. Как бы она ни пыталась, взобраться обратно на подоконник не получалось. Страх, словно морская волна, накрыл ее с головой. Девочка уже сотню раз успела пожалеть о том, что вообще решила убежать из дома таким образом. Но ведь ее мать могла так делать, почему же дочь не сможет? Видя, что железная труба стала еще дальше, а сил залезть наверх просто нет, девочка понимала, что ее единственный путь ведет вниз, в воду. "Может так и нужно, может я увижу маму" подумала она, но тут же забыла об этом, стоило ей от ветра передвинуться в сторону на несчастный сантиметр. Грудью она уперлась в выступ, торчащий из стены. Такие выступы были по всех стенах, ведь их дом достраивали несколько раз и всегда на скорую руку. Закрыв глаза и набравшись храбрости, девочка попыталась ухватиться за тот выступ правой рукой, а левой нащупала такой же, но чуть ниже. Раз за разом переставляя дрожащие руки, она думала о своей маме, которая смело съезжала вниз по трубе, каждый раз когда отец буянил. Что ж, по трубе у девочки не вышло, зато вышло по другому. Она даже не сразу осознала, что дальше лезть некуда, что она уже стояла на земле. Если только узкую деревянную дощечку помоста, на котором стоял дом, можно назвать землей. А дощечка и правда была очень узкой: двое не разойдутся, да и поместится разве что ребенок. Придерживаясь за стену, девочка чуть ли не ползком направилась к деревянному парапету и, стремглав побежала по улочке, вымощенной деревом, к мосту. Ей хотелось уйти как можно дальше, чтоб отец ее не нашел. Она была зла на него и сейчас видела в нем лишь чудовище, которое, словно вселяющий страх дракон под Горой, жаждал власти и злата. Она не могла себе даже представить жизни с отцом. Без матери. Мама могла заменить ей всех. А теперь, видно, у нее нет никого. Девочка вновь заплакала. Слезы так быстро наворачивались на глаза, что малышка просто не успевала их вытирать и никак не могла разобрать дороги. Отчаяние, словно вой, выходило из ее груди, каждый раз когда девочка всхлипывала. И никакая заноза на мизинце, пускай даже та, что болевым током давала о себе знать каждый раз, как девочка ступала на ногу, не могла сравниться с той болью, что была у ребенка внутри. С душевной болью. Она остановилась, чтоб отдышаться, хотя в этом не было смысла, ведь она так сильно плакала, что просто не могла ровно дышать и бежать дальше. Ей хотелось как раньше побежать к маме, сказать как она устала, и получить от нее стаканчик теплого молока. Но этого не будет. Больше никогда не будет. Пока никто не попался ей на пути, малышка залезла в сено, что лежало недалеко под прозрачным навесом, и забралась как можно выше и дальше, чтоб никто из проходящих мимо ее не заметил. Уткнувшись лицом в сено, девочка не прекращала плакать очень долго. Ей было очень холодно и одиноко. Она ругала себя за свою импульсивность, ведь в порыве эмоций даже не оделась теплее. Дрожь заставляла ее залазить глубже в сено, где было относительно тепло. Сухое сено постоянно кололо глаза, из-за чего плакать хотелось еще больше, а поднять веки никак не получалось. Сама того не понимая, в конце концов уснула, пускай и совсем ненадолго. Из сна ее выдернул грубый толчок, от которого девочка покатилась с верхушки сена вниз и упала на пол, разодрав обе коленки. Подняв голову, она сначала ничего не разглядела, голова сильно кружилась, и все казалось мутным. К тому же давно наступил вечер. Еще один часик и на улице было бы совсем темно. Сверху послышался грубый смешок. Он был мальчишеским. Малышка испугалась и хотела было быстро подняться, но коленки болели и она снова упала. И снова послышался смешок. - А я то думаю, кто это мне мешает умоститься на мягком сене. - Голос у этого парня был вроде бы детским, очень пискливым и иногда срывался, но девочке показалось, что он вряд ли окажется таким же ребенком как и она. Внезапно парень толкнул ее ногой по плечу, из-за чего бедняжка еле удержалась, чтоб снова не упасть навзничь. - Что у тебя есть? А ну выворачивай свои карманы, неудачница! - Какие могут быть карманы, если я в ночной рубашке, дурак! - она резко подняла голову и оскалилась, от обиды. Только сейчас она смогла хоть как-то рассмотреть этого мальчишку, что навис над ней черной тенью. Он казался куда выше ее и в плохом освещений выглядел лет на 14-15. - Да ты же совсем ребенок! - вновь рассмеялся он. Был бы у девчонки нож, она бы с радостью вонзила острие в его ногу, чтоб неповадно было. - Как ты смеешь так грубо говорить со старшими, ты, наглая, неотесанная девчонка! - он наклонился и вздернул бровями прямо перед ее лицом, отчего девочка вздрогнула и отодвинулась немного назад. Парень этот выглядел очень устрашающе. В глазах у него была какая-то дикость. От него ужасно воняло, особенно изо рта. Будто бы он уже год не мылся и даже не умывался. В своем воображении, она видела, как этот мальчуган легко открутит ей голову и скинет обмякшее тело в воду. А когда ее отец поймет, что она сбежала, ее тело уже будет далеко за пределами Эсгарота. Мальчишка и правда поднял руку, чтоб замахнуться, но тут его что-то остановило. Он сузил глаза, словно присматриваясь, а затем ехидно улыбнулся. - Так ты же дочь градоправителя! - его улыбка стала намного шире и, казалось, что шире уже некуда. - Гляди, да и сбежала! Небось заплатят мне за тебя хорошие деньжата! - глаза его засияли адским огнем, будто бы вместо маленькой испуганной девчонки перед собой он видел лишь реки золота, которые может с нее получить. - И не надейся! - она резко оттолкнула парня и попыталась убежать, но он, удержавшись на ногах, схватил ее за шиворот рубашки. - Никуда ты не убежишь от меня, пока я не получу свои деньги! Парень грубо схватил ее обеими руками и пытался закинуть на спину, но малышка брыкалась и отбивалась локтями как могла. Она уже собиралась укусить этого оборванца за руку, когда вдруг впереди раздался звонкий кашель. - И как ты ведешь себя с юной дамой? Не стыдно, Альфред? Перед ними стоял высокий и строгий мужчина лет 30-ти. Волосы у него были короткими и темными, такими же темными, как и то, во что он был одет. В своем кожаном плаще он здорово походил на пирата, хотя девочка знала, что пиратов в их округе нет и быть не может. Этого мужчину она уже видела. И не раз. Он был в почете в городе, хотя отец его явно недолюбливал и прогонял каждый раз как тот приходил. С чего бы ему теперь помогать ей? Но что-то в его виде вселяло девочке доверие. Он нравился ей уже хотя бы тем, что так же как и она, ненавидит ее отца. - Чего тебе надо, мужик? Отвали, я веду бедное дитя домой! - Этот Альфред видно сильно злился, ведь из его рта прямо вылетали капли слюны. - Не такое уж дитя и бедное, раз так противится идти с тобой домой. - Мужчина вежливо улыбнулся, но было заметно, что ничего доброго Альфреду эта улыбка не несла. - Убирайся отсюда, по добру, по здорову! А то гляди, еще родители розгами надерут! Девочка почувствовала, что хватка парня ослабла, однако он еще пару секунд сомневался, отпускать малышку, или нет. В конце концов он выдал злобный оскал и убежал куда-то за дома. Девочка поежилась и облегченно вздохнула. Но от одной мысли, что этот мальчишка вернется, у нее по спине шли мурашки. Хотя, возможно, ей просто снова стало холодно. - Как же тебя зовут, малышка? Девочка и не заметила, как мужчина к ней подошел. Он присел на одно колено и накрыл ее плечи своим плащом. Ей сразу же стало очень тепло, хотя и размерчик явно не подходил. - Я Отем. - Она протянула мужчине руку, ожидая, когда же он назовет свое имя. - Очень приятно, Отем. Мое имя Бард. Ты дочь Лафеиин, верно? Девочка только кивнула. Слышать имя матери было некомфортно, но все же этот Бард не походил на человека, способного как-то осквернить его. Глаза его были грустными и выражали соболезнование. Но в то же время, они были теплыми и девочка просто не могла ему не улыбнуться. - Большое вам спасибо. - Отем обняла своего спасителя, а он лишь похлопал ее по плечу. Когда девочка отстранилась от него, Бард приподнялся и повернулся к ней спиной. - Залазь мне на спину, я донесу тебя до дома. Многие сейчас в кабаке, боюсь, еще попадешь на какого-то пьяницу. Отем кивнула и запрыгнула мужчине на спину. Плащ его был довольно большим и его хватило на то, чтоб прикрыть и девочку, и плечи Барда. Мужчина казался очень сильным, и малышка чувствовала себя как за каменной стеной, пускай и знала его считаные минуты. - Многие обязаны твоей матери, Отем. Она была хорошим человеком. Не зря они сейчас выпивают за ее упокой. - Голос у него был размеренным, ровным. Девочка машинально подумала о том, что отец таким тоном никогда с ней не говорил. - А вы тогда почему не пьете? Вы ее не любили? Она готова была поклясться, что Бард улыбнулся. Хотя увидеть это со спины она не могла. - Поверь, больше меня о ней можешь горевать только ты. Отем было приятно слышать, что кто-то так отзывается о ее матери. И в тоже время очень неожиданно. Сначала она хотела запротестовать, сказать, что наверняка этот Бард расстроен меньше чем ее отец, но не успела она и слова вымолвить, как тут же осеклась. Наверняка отец сейчас сидит в своем преогромном кресле и считает драгоценные монетки, напрочь позабыв о своей "любимейшей" жене. По щеками девочки снова покатились слезы. Кажется, Бард почувствовал это, ведь он снова заговорил: - А чем ты увлекаешься, Отем? Тебя не часто видят на улице. - Отец не любит, когда я выхожу. Он думает, что я могу истратить или раздать много золота. Как мама. Делала. - Говорить о ней в прошедшем времени было тяжело и по всему телу прошла дрожь. - Как я вижу, ты научилась сбегать, - Бард немного улыбнулся и вполоборота посмотрел на девочку. Она улыбнулась ему в ответ. - Это мама меня научила. Точнее, хотела научить, но у меня все равно вышло по своему. - В ее голосе слышалось небольшое смущение за то, что сделать так, как показывала мама не получилось. Но где-то внутри девочка все же была горда за то, что все таки не отступила и смогла выбраться из дома. - Мама была моим другом. А теперь у меня вообще нет друзей... - Только не оставайся одна, Отем. Если ты когда-нибудь захочешь поговорить с кем-то, ты всегда можешь найти меня у моста. Девочка кивнула, и Бард снова посмотрел вперед. Она чувствовала какое-то недоверие к нему после его слов. Зачем взрослому мужчине быть таким добрым по отношению к ребенку? Отем попыталась отогнать эти мысли прочь. Все-таки он помог ей. Возможно, ее мать когда-то ему услужила, и теперь он хочет вернуть долг. Но задавать вопросы девочка не стала. Она опустила голову ему на плечо, раздумывая: а вдруг у него есть дети? Может, он познакомит ее с ними, и ей наконец будет с кем играть? С таким отцом, как у нее, друзей заводить сложно. Он всегда хватал ее за руку и уводил домой со словами "Еще вшей от них наберешься!" Стоило вновь подумать об отце, как в конце улицы стали видны огни их особняка. Рядом с Бардом ей было очень хорошо и возвращаться к злому отцу не было никакого желания. Девочке хотелось еще немного побыть с Бардом, возможно, остаться у него, но попросить об этом она не решилась. С чего бы он ее оставлял? Кому нужны проблемы с градоправителем? Не доходя до дома, Бард остановился и присел, помогая Отем спуститься. Она остановилась напротив него, чтоб попрощаться. Глаза у него были очень добрыми и честными, и девочке стало стыдно за то, что она на какой-то миг усомнилась в том, можно ли ему доверять. Отем с трудом удалось уговорить его забрать пальто обратно, ведь идти то ей осталось совсем ничего, а ветер давно поутих. Еще раз поблагодарив его, девочка пошла к своему дому. Ей вдруг стало интересно, насколько хорошо он знал ее маму, раз так хорошо о ней отзывается? Может, они даже были друзьями, пока мама не полюбила отца. Девочке хотелось напоследок помахать новому знакомому и она обернулась, надеясь, что Бард все еще стоит там, где они попрощались. Но мужчина уже куда-то ушел. Отем успела лишь печально вздохнуть, когда почувствовала, что кто-то резко оторвал ее от земли. Одной рукой этот человек держал ее за талию и нес, прижав к себе, а другую руку он положил ей на рот, причем надавил так, что укусить девочка никак не могла. Это был тот самый Альфред, что недавно схватил ее возле сена. Этого наглеца-оборванца выдавал отвратительный запах, который от него исходил. Пускай сначала Отем сильно испугалась, зато теперь она была полна злости и желания отрубить этому дурному мальчишке голову, как обычно делала Королева Червей. - Никуда ты не денешься от меня, дрянная девчонка. И деньжата мои не денутся… - говорил себе под нос Альфред. А когда они подошли к дому совсем близко, закричал страже: - Смотрите! Я нашел бедное дитя нашего главы! Нашего несчастного, убитого горем градоправителя! Бедолаги стражники так переполошились, то ли от того, что выпивали на посту, то ли от того, что просто не знали как поступать в подобной ситуации. Но признав в лице маленькой девочки настоящую Отем, молча пропустили парня внутрь, лишь бы градоправитель не вышел на улицу и не понял, что от его стражи здорово попахивает алкоголем. Только когда за его спиной закрылась входная дверь, Альфред опустил девочку на пол, но крепко взял за руку, чтоб она вдруг снова от него не убежала. - Тебе отец не даст и гроша! - скривилась Отем, глядя ему в глаза. Этот парень на вид был отвратительным. Как и его голос. - Не даст, значит поймаю тебя снова и выкину в озеро. Поплаваешь там с рыбками. - Он ехидно улыбнулся и подтолкнул Отем в спину. - Шуруй, шуруй, малявка. Где твой отец? Тут послышался звонкий стук домашних башмачков по ступенькам. Было очевидно, что по лестнице спускался глава Озерного города. Высокий полный мужчина был в домашнем халате и с небольшим колпаком на голове. Кажется, он как-раз собирался спать. В руке у него была свеча в небольшом прозрачном подсвечнике. Хотя зачем ему свеча, когда по всему дому и так горит свет? - Что происходит? Кто вы и что тут делаете? - он удивленно смотрел на Альфреда и совсем не замечал маленькую дочь, которая стала у парня за спиной. - Где стража? Почему вас пропустили? Но от слов и внешнего вида градоправителя решимости или безумия у парни совсем не убавилось. Он тут же нашел, что сказать: - Извините за столь поздний визит, ваше градоправительство! - Мальчишка немного преувеличил, поклонившись отцу Отем, но тем самым дал главе города заметить у него за спиной свою дочь. Мужчина, увидев ее, тут же взялся за сердце. - Отем! Ты же должна быть в комнате! - Она сбежала, ваше главейшество, но я нашел ее и вернул обратно. Это же мой гражданский долг! Девочка, которая уже успела выйти немного вперед, заметила как горели глаза у этого парня. Он прямо представлял, что его завалят золотом и диамантами. Но не тут то было. - Не верь ему, отец! Он просто хочет… - Отем! - мужчина в колпаке крикнул так, что внезапно погасла его свеча. - Несносная девчонка! Быстро поднимайся в свою комнату и чтоб ни звука! - отец указал пальцем на лестницу и от злости свел брови так, что они прямо срослись в одну. Поражаясь реакции своего отца, девочка скорчила ему рожицу и, топнув ногой, побежала наверх. Почему он слушает какого-то уличного мальчишку, вместо родной дочери? Возмущение просто разрывало Отем изнутри. - И как ваше имя, позвольте спросить? - не смотря на то, что минуту назад градоправитель орал так, что аж стены дрожали, сейчас он был безгранично вежлив. Этого человека сложно упрекнуть в отсутствии гибкости. - Альфред, ваше главнейшество. - Парень снова поклонился и снова перегнул палку, хотя главе Эсгарота это понравилось и польстило. В этом парне он наверняка заметил какую-то выгоду, ведь взгляд его метался сверху-вниз, оценивая вечернего гостя. - Что ж, Альфред, я тебе отплачу. - Глава Эсгарода постучал немного по своему карману и по всей комнате разошелся звон золотых монет. - Но я рад, что хоть кто-то в нашем городе, кроме меня, конечно, обладает здравым смыслом, - он лукаво улыбнулся и подмигнул парню. - Отныне, ты всегда наш желанный гость, Альфред! - градоправитель немного наклонился и понизил голос, думая, что их кто-то может услышать, - я ведь могу на тебя рассчитывать? - Всегда, ваше величайшество! Девочка могла даже представить какое торжествующее выражение лица сейчас было у этого противного Альфреда. Она стояла на верхней ступеньке, незамеченная никем, и прислушивалась к их разговору. И как бы отец не пытался, последнюю фразу, которую он сказал мальчишке, она все же услышала. Девочка еле сдерживала себя, чтоб не побежать вниз и не заколоть Альфреда канделябром. Злость и обида опять наполнили детские глаза слезами.