Мой любимый учитель

Сердце бешено колотилось, я всё время одергивал воротник рубашки. Странно, он всегда был по размеру, а тут душить начал. Неприятно, такая подлость со стороны любимой белой рубашки. Но, в конце концов, я сдался и расстегнул верхние пуговки. Вот… так легче… Я не мог сидеть на месте – настолько волновался. 23 февраля, казалось бы, не особо важный праздник, вот Новый год куда более всенародный, а день всё равно нерабочий. Ну, это было и к лучшему. И я был так счастлив! Папа пришел домой. На денек, конечно, — придется возвращаться в больницу, зато он впервые за почти два месяца дома. Мама накрыла стол. На… четверых. Я заранее предупредил, что придет важный гость, родители всё пытались выспросить, кто это, да почему он такой важный, но я только говорил, что всё узнают, когда он придет. На самом деле, я и не предполагал, какая у родителей может быть реакция. Они вроде никогда не были противниками гомосексуализма (а иметь такого сынка папе вообще не привыкать), мама вряд ли бы стала закатывать истерики и выгонять меня из дома. Но я всё равно волновался. Сколько ни думал о том, как же мне сказать, что Александр Андреевич – мой… парень, так и не смог ничего надумать. Наверное, это и правда странно. А вот если бы я девчонку представлял, тоже так бы волновался? Ну, наверное, всё-таки страшнее было из-за нашей разницы в возрасте и из-за того, что он – мой учитель. Если подумать… вот с этим могли возникнуть трудности. Папа, кажется, большой противник служебных романов, а мама считает большую разницу в возрасте недопустимой. О, Боже… Резко стало очень-очень жарко, голова закружилась, я даже прислонился к стенке, боясь упасть. Дыхание участилось, а горло… кто снова застегнул рубашку? Никто не застегивал… А сдавливало так, будто петля на шее затянулась. Я по стеночке прошел в ванную, умылся. Не помогло. Дошел до комнаты и осторожно лег на кровать. Осторожно – не хотел помять рубашку со штанами. В голове сразу начали роиться страшные мысли: а если родители будут против? Что тогда делать? Ни от них, ни от любимого я отказаться не мог, всех безумно любил. Так что тогда пришлось бы делать? В любом случае пришлось бы пойти против кого-то! Но… но как?.. На глазах чуть ли не слёзы выступали. Я не мог больше лежать, подошел к окну, ждать учителя. Почему-то показалось, что он сам всё испортит, покажет свой гадкий характер. Или вообще приедет на машине с «аэрографией», кажется, её так и не смыли! И вообще выкинет что-нибудь эдакое… Что совсем противоречит моральным принципам! Вот хоть… хоть займется со мной сексом на глазах у родителей! Конечно, тогда я не понимал, что снова накручивал себя, что Александр Андреевич всё-таки не идиот, когда надо – может быть порядочным гражданином. О, Боже, «Александр Андреевич» и «порядочный гражданин»… мистика, однако, но он мог таковым хотя бы прикидываться! Как все мысли лихорадочно смешались в моей голове! Я, наверное, никогда так не волновался. — Ты нормально себя чувствуешь? – сомнительно спросил папа. — Да. Нормально. Нет, не нормально! Чувствую, придется выбирать между теми, кого люблю! Это вообще самое ужасное, что могло приключиться! Зря я вообще затеял этот каминг-аут, не подумал! Держали бы всё в тайне, было бы проще! Может, позвонить англичанину, сказать, что б не приезжал? А родителям скажу, что мой гость не смог приехать… Да-да, так и надо! Я бросился искать свой сотовый. Ну, где… где… где же эта трубка?! Звонок домофона разнесся по квартире. Не успел… Я понесся открывать первый, опередив маму. Кухня у нас как раз напротив входа, поэтому они сразу увидели бы Александра Андреевича. На секунду мне показалось, что я даже потеряю сознание. Держись, Соколов, держись! Показался учитель. Цветы, пакет в руках. На нём белая рубашка, жилетка, галстук, черные штаны. Снял обувь, пальто, мы прошли на кухню. — Александр Андреевич? – удивилась мама, но при этом заулыбалась. – Серёж, а это классный руководитель Димки, кстати, он и есть тот детек… Серёж? Я посмотрел на папу. Его лицо было сосредоточенно, он вглядывался в новоприбывшего. Наверняка видел слабое сходство между моим англичанином и его знакомым из прошлого. — Давно не виделись, Сергей Иванович. – Решил помочь ему учитель. — Саша? – наконец-то узнал папа, он был ошарашен, даже приподнялся со стула, но всё-таки присел на место. — Вы знакомы? – тоже была удивлена мама. На это оба промолчали. Нужно было как-то разрядить обстановку, но в голову упорно ничего не лезло. И Александр Андреевич, к счастью, помог: — Ах да… — он протянул маме букет. – Это Вам. Мама поднялась, приняла букет, учитель поцеловал её руку. — С Днём защитника Отечества, — сказал учитель, доставая из пакета завернутый подарок, отдавая отцу. Тот сдержанно ответил на рукопожатие. — Ну, а это тебе, — он опустошил пакет, отдав мне коробку конфет. Мои любимые. Но было не до них. Я отложил коробку на стол, учитель встал рядом со мной. Была ни была… — Пап, мам, это Александр Андреевич, вы уже знаете… — как пересохло в горле… — В общем, я хотел сказать, что… — и здесь даже голос пропал. Мне казалось, что меня всего трясло, тело пронзило холодным потом. Я уж думал, что просто скончаюсь под ждущими взглядами родителей, было такое чувство, что я теряю сознание… Движение. Я даже вздрогнул от неожиданности. Александр Андреевич сжимал мою ладонь своей. Странно, но всё волнение куда-то исчезло. А он ведь просто взял меня за руку. Какая у него теплая, широкая ладонь, такая надежная… — Мы встречаемся. Состоим в любовных отношениях. – Спокойно сказал за меня учитель. Родители удивились. Да-да, именно удивились. Не были шокированы, поражены, ошарашены… Они просто удивились. Мамины брови чуть взметнулись вверх, папа же сидел, опираясь подбородком на сложенные замком руки. И образовалась какая-то странная, очень неловкая тишина. Пусть даже они не сильно были ошарашены… Почему они молчали? К глазам, кажется, начали подступать слёзы. Но Александр Андреевич сильнее сжал мою ладонь. Неожиданно мама сильно переменилась в лице, её глаза запылали яростью, она вскочила и ударила руками по столу: — Что-о-о?! Это поэтому у тебя по английскому оценки стали настолько лучше?! Мы сначала пришли в замешательство, но потом встрепенулись: — Нет, мам! — Нет, что Вы… Он сам взялся за ум. — Да! – подтвердил я. – Я даже решил поступать в ин. яз.! Мама всплеснула руками: — Решил! Наконец-то! Ох, Александр Андреевич, как Вы хорошо на него влияете! – она обошла нас, стала подталкивать к столу. – А я сразу заметила, что Вы такой замечательный! Ах, лучшего любовника и не найти моему Димке! Учитель довольно усмехнулся, возгордившись. — Ма-ам… — смущенно протянул я. Что она меня как девку сватает?! А она неожиданно довольно улыбнулась и встала, руки в боки: — А я знала, что не просто так у нас цветы с конфетами в доме появляются! — Ма-а-ам… — снова смущенно и недовольно взвыл я. Ой, боюсь, не в последний раз. Я глянул на отца. Казалось, секунду он хмурился, но потом расцвел своей обычной доброй улыбкой. Они… поняли? Не обиделись? Не возмутились? Всё так хорошо… Неужели?.. К слову, отпраздновали мы здорово. Еда – вкусная, атмосфера за столом – ненапряжная. У меня прям камень с души свалился, но так и не верилось, что всё настолько хорошо. Черт, Соколов, а ты и правда любишь накручивать себя… Вот права была Катя! А из-за чего я таким нервным стал? Точнее, из-за кого? Пра-а-авильно, из-за этого извращенца-учителя! Нет, ну, как он мне нервы подпортил? Растлитель! Знали бы предки!.. Ох, нет, лучше пусть не знают… Папе в пять нужно было возвращаться в больницу, чтобы к шести, к закрытию, он был уже там. Мы бы разошлись, но мама совсем не хотела отпускать Александра Андреевича, она так щебетала с ним… щебетала… щебетала… щебетала… Ха-ха, отличная месть ему за сына! Так его, мам, так! Поэтому она решила отвести папу и вернуться. Продолжить мучить учителя. Считайте, что это зачеркнуто. Пять часов, мы начали прощаться: я обнял папу, мама попрощается у больницы, а с англичанином… — Саш, могу я с тобой поговорить? Тут моё сердце как-то неприятно ёкнуло. Вид у папы был не то что серьёзный или грозный, но взгляд настороженный, испытующий, внимательный. И это было даже страшнее. — Конечно, — ответил ему учитель, оба вышли в другую комнату. Уверен, если бы я молчал, то во мне снова бы проснулся маленький попугай-параноик, поэтому я решил хотя бы поговорить с мамой: — Мам, а ты не против, что я… ну-у… такой?.. Она вздохнула и сложила руки на столе: — Знаешь… — она мягко улыбнулась, — если уж он смог так хорошо повлиять на тебя, что ты стал лучше учиться и выбрал дальнейший путь в жизни… да и он такой хороший! Прямо настоящий джентльмен! Ха-ха, держите меня, я сейчас от смеха на пол свалюсь… Джентльмен… Не, ну, если для джентльменов в наше время нормально трахать своих любовников на капоте машины или применяя всякие извращенные игрушки… То – да, Александр Андреевич самый что ни на есть настоящий джентльмен. — А возраст? – обеспокоенно спросил я. – Тебя вроде обычно смущает… разница в возрасте… — Девять лет, конечно… — вздохнула мама. – Но, думаю, это не так много. Да и достоинств-то больше! – мама даже хлопнула в ладоши. Я слабо улыбнулся. Ладно, мама, а… — А папа? Он сначала хмурился… теперь повел Александра Андреевича на разговор… Как думаешь… — Ой, ты называешь его по имени-отчеству? Как мило! — Ну, ма-а-ам! Я серьёзно! Видимо, она, увидев мою взволнованность, стала серьёзнее и сказала: — Не волнуйся. Папа тебе уж точно лучшего желает. Так что всё будет хорошо. Я улыбнулся уже радостнее. Ну, раз уж мама так говорит… — Димк, а откуда они знают друг друга? — А, ну… — я замялся, мне было немного неудобно об этом говорить. – Александр Андреевич… он раньше встречался с первым сыном папы, с моим братом. — Ого, — удивилась она, — какое совпадение… — И не говори… — послышались шаги, в дверном проеме показались учитель и отец. — Ладно, Наташ, пойдем. А то не успеем к закрытию больницы. — Пойдем, — мама поднялась, начала собираться. Молча мы ждали, пока родители оденутся, соберут вещи. Они уже собрались выходить, но мама остановилась, глубоко вздохнула: — Вот только, Серёжа, почему у тебя дети геями получаются? И тянет на одного и того же парня, – учитель усмехнулся, папа только развел руками. – О-о-о, подожди! – вдруг воскликнула она. – А сам-то? — Наташ, что ты, что ты… Я всегда был тебе верен и буду. Мама рассмеялась, чмокнув мужа. — Шучу я, шучу. Ладно, мы пойдем. А вы, мальчики, многое успеете сделать. Понимаете? Мно-о-огое… — Ма-а-ам! – вновь протянул я, краснея. На что она ребенка толкает?! Мы всё-таки попрощались, я запер за родителями дверь. Жаль, папу ещё не совсем выписали. Вот вроде грустно было без него, но терпимо, ясно ведь, что он должен был лежать в больнице. А сейчас… стало унылее, ведь он уже побывал дома. Поскорее бы его выписали насовсем. Я так и стоял, чуть грустно улыбаясь, смотря на дверь. Но неожиданно широкие ладони легли на мои плечи, начали легко массировать их через ткань рубашки. Александр Андреевич нагнулся ко мне, промурлыкав на самое ушко: — А твоя мама – мудрая женщина… — В см… — снова не подумав, хотел спросить я, но, вспомнив, что она сказала, перед тем как уйти, зарычал и сбросил его руки. — И не надейся… — прошипел я. – Лучше скажи. – Решил я перевести тему. – Что тебе папа сказал? Александр Андреевич сдвинул брови, показав скучающий вид, махнул рукой: — Ничего особенного. — И всё же? – настоял я на своем. – Я от тебя не отстану. Мне это важно! Учитель вздохнул, видимо, решил рассказать: — Ну, ты уже должен знать мою биографию, да? Я виновато засмеялся, вспоминая, как сдал Катю, подтвердил: — Немного… — Ну, и должен знать, что я выезжал из страны на пару лет. Так ходили слухи, что я «подался в плохие компании», вот твой отец и спрашивал, правда ли это. — И правда ли? – настороженно переспросил я. — Я заверил его, что ничего такого не было, и что ты со мной будешь только развиваться в лучшую сторону, и что я буду тебя перевоспитывать. — В кого? Из хулигана в извращенца? Нет, спасибо, я лучше буду дальше директора посещать. – И брезгливо добавил: — А не секс-шопы… — Да не волнуйся, все, что надо оттуда у меня есть! – растянув рот в ухмылке, заверил меня англичанин. — Не сомневаюсь, — я хмыкнул и прошел на кухню, начиная себе в тарелку накладывать салат. Учитель, сначала потоптавшись у двери, прошел ко мне, обняв сзади: — А, может, всё-таки сначала… — Обойдешься, — прервал я его дежурным тоном. – Я жрать хочу. — Что, ещё не наелся? – разочарованно выдохнул он. — Ну, не знаю, — я развел руки. – Я-то питаюсь по-обычному, пищей, а не как ты, чертов инкуб. Стоило ли говорить, что я в тот день кушал, как советуют врачи – много-много раз пережевывать кусочек еды, и что мама, вернувшись, застала довольного меня и скисшего англичанина, а потом ещё больше принялась выносить ему мозг? В общем, так всё и было. Следующий месяц не происходило ничего необычного. Каждый день мы с Александром Андреевичем дополнительно занимались иностранными языками, ну, а раз в неделю приходилось ему «платить». Да, в общем-то, я и не был против. Хех, очень даже «за». Не стать бы извращенцем только… На восьмое марта мама пригласила учителя снова к нам, папу тоже отпустили. А к концу месяца его выписали, и он наконец-то вернулся домой. Короче, без приключений, до этого насыщавших мою жизнь, было даже как-то скучно. Под конец третьей четверти я сник, настроение упало совершенно. Готовился к недельным, казалось бы, долгожданным, но обещавшим быть скучными каникулам. Не хотелось быть ни с друзьями, ни с родителями, меня с головой накрыла какая-то хандра. Но кто же, кроме любимого мог её развеять? — Соколов, ты чем планируешь заниматься на каникулах? Они с 23 марта. — Не знаю, — грустно ответил я. – Скучно будет. — У тебя ведь и день Рождения будет, 27, я прав? — Прав, — я улыбнулся. Я ведь ему не говорил, сам, наверное, посмотрел где-то. — Ну, так как насчет того, что бы недельку эту отдохнуть? Скажем… в Италии. — Круто! – я вскочил и повис на шее у англичанина. – Я давно хотел побывать там. Учитель удивился моей реакции: — Чего это ты сразу такой радостный? — Я надеюсь, что там будет веселее. Александр Андреевич, кажется, не совсем мне поверил, но послал спрашивать разрешение у родителей. Никогда не было их так сложно уговорить… Нет, они не были против самого учителя, поездки, просто не доверяли меня любимого кому-то. Тем более, «Как так, – считали они, — провести день Рождения не дома или с друзьями?». «Ваш мальчик вырос» — аргументировал я своё мнение, на что мама даже расплакалась, причитая, «Как же быстро растут дети»… Но, так или иначе, а теперь я ждал каникул сильнее, чем когда-либо, ведь я поехал бы в новую для меня страну с любимым человеком.