Сквозь эпохи

Говорят, вместе с Леголасом на Запад уплыл и Гимли, и на этом завершается история Братства Кольца. Но не заканчивается история дружбы гнома и эльфа, одна из удивительнейших историй Средиземья. Парус поймал восточный ветер, и лодка заскользила по воде, унося эльфа и гнома на Запад, к далеким берегам Благословенного Края. Позади оставались лиги пройденных дорог, сражения, радости и горести. Друзья плыли навстречу закату, и сумерки шли за ними по пятам. — Потерпи еще немного, Гимли. Когда мы попадем на Прямой Путь, качка прекратится, — подбадривал друга сидящий на корме Леголас. — Да чтоб я еще раз сел в лодку, да чтоб дал себя уговорить! Никогда! — ворчал Гимли. Ему было очень плохо. — Подумай о том, что ты скоро увидишь Владычицу! — И что мне с того будет? Побыстрее бы на твердую землю, а там можно и не видеть никого. — Гимли застонал, схватившись за живот. — Ну, кроме тебя. Куда ж я теперь без тебя денусь. Разве что к Махалу пойду в услужение. За такими разговорами они не сразу заметили, что темнеющее небо изменило оттенок, и звезды вспыхнули яркими алмазами. Прямой Путь оказался, и правда, очень ровным, если можно так сказать про морскую дорогу. Качка прекратилась, и Гимли смог наконец-то сесть, а вскоре и поел немного лембас. Казалось, они вышли в море только вчера, и это — первая ночь в дороге. Однако, судя по количеству перекусов гнома, они были в пути уже не один день, — так долго тянулась эта ночь. Эльф был счастлив — еще никогда он не видел такого чарующего звездного неба, поэтому для него дорога была приятна и незаметна. Гному же ночное путешествие казалось бесконечным, и его не трогали никакие звезды. — Как долго нам еще плыть? — Я не знаю, друг мой. Главное, что мы на верном пути. Честно говоря, я боялся, что нам не дозволят ступить на него вместе. Но теперь мы точно прибудем в Валинор. Я уже вижу остров вдалеке, это Тол Эрессеа! — Быстро, однако. А мы еще и половину лембас не съели, и воды еще много. — Лучше так, чем умирать от жажды и голода. Остров был окутан туманом, но путники смело приблизились к нему и высадились на песчаной отмели. Занимался рассвет, но из-за тумана размер острова оставался тайной. Поблизости никого не было видно, и друзья решили сначала отдохнуть, а потом отправляться на поиски местных жителей. Гимли за все время плавания не смыкал глаз и сразу провалился в глубокий сон, как только лег, подложив под голову сумку. Леголас сел рядом, опершись на толстый ствол высокого дерева, названия которого не знал, и погрузился в грезы. Когда Гимли проснулся, Леголаса рядом не было. Вскоре он появился, возникнув из тумана, со свертком в руках. Положив сверток на землю, он попросил Гимли развести костер. — Сегодня у нас на обед черепашьи яйца. Я увидел, как черепаха зарывала кладку, и взял немного. Да и охотиться теперь не придется. — Эльф развернул сверток, показывая добычу. — После трапезы отплываем. Достав из мешка кресало, гном вопросительно посмотрел на эльфа. — Здесь никого нет, — развел руками Леголас. — Или это не Тол-Эрессеа, или отсюда все ушли. Я позвал сородичей, и никто не откликнулся на мой зов. — Может, не услышали?.. — Я позвал мыслью, они не могли не услышать. Остров пуст. — Странный остров, и сны здесь снятся странные, — убедившись, что хворост разгорелся как надо, Гимли полез в свой мешок за гребнем для бороды. — Никогда таких снов не видел. — А что тебе снилось? — встревоженно спросил Леголас. — Что живу я в каком-то подземелье, света белого не вижу, что мне уже много лет — больше, чем сейчас — скоро в Чертоги буду собираться. И что служу я каким-то котам-переросткам, упади на них горный обвал! — Я слышал, сны смертных часто бывают не от мира сего, и трудно их толковать. Мне тоже грезилось необычное, но то был прекрасный город на холме, и жители его были прекрасны. Мне кажется, видел я Тирион, что на Туне... — мечтательно закончил Леголас. — Ты хоть что-то хорошее видел, а я во сне все думал, как бы живым остаться да зверям этим угодить. Мне кажется, они Ему служат, — добавил Гимли шепотом. — Кому? Врагу, что сгинул вместе с Кольцом?.. — тихо спросил Леголас. — Нет, не ему. Главному Врагу. Тому, кто заперт за Дверями Ночи. Воцарилось долгое молчание. Леголас смотрел на Гимли, Гимли — на Леголаса. Казалось, эльф хотел вытащить этот сон из гнома, а гном не противился. Наконец, они одновременно качнули головами и заговорили. — Пока не понятно, кому служат эти твои коты. Но ясно, что не Валар. — Это уж точно! Такие зверюги могут только издеваться да в могилу свести. — Ладно, друг, сон сном, давай обедать. — Это я всегда! Славная еда славному гному никогда не помешает! Э-э... На земле — никогда, — уточнил Гимли и засмеялся. Леголас улыбнулся и принялся за трапезу. * * * — И как ты в тумане знаешь, в ту ли сторону мы плывем?.. — Знаю, Гимли. Эльфы чувствуют стороны света. Я думал, ты уже привык, столько лет мы знакомы. — И вроде привык, и будто бы нет, — проговорил Гимли, недоверчиво озираясь по сторонам. — Туман. Сплошь туман. Что можно увидеть?.. — Многое. По-моему, впереди остров. На сей раз друзья первым делом проверили, есть ли поблизости эльфы. — Тишина, Гимли. Здесь тоже никого. Похоже, мы попали на Зачарованные Острова. Гном молчал, и нахмуренные брови выдавали его недовольство. — Но что поделать, назад дороги нет. Отдохнем, и вновь на Запад! — Леголас, как и положено эльфу, не падал духом. — Только бы эти чудовища не приснились, — пробормотал Гимли, выбираясь из лодки. * * * — Однако все же странно, — тихо, как будто сам с собой, заговорил эльф. – Мне грезится то, чего со мной не было. А такого со мной никогда не случалось... Я не понимаю, что это значит. — Ты снова был в Тирионе? — спросил Гимли. — Гимли, это не Тирион, мне снится Гондолин... Я видел короля Тургона, его дочь, Туора и маленького Эарендиля. Я видел их портреты в Имладрисе, я не могу ошибиться. — А что тебе не нравится? Красивый город, мирная жизнь. Не то, что у меня — снова черная работа для черных котов. Правда, теперь к нам бросили какого-то эльфа, и стало полегче. — А то не нравится, Гимли, что конец Гондолина в моем сне близок, и я буду на той битве, и кто знает, выживу ли... Леголас замолчал и застыл, глядя вдаль. Гном не знал, что сказать, и тоже молчал. * * * — Я и не думал, что когда-нибудь доведется увидеть такую битву... Во время праздника, что звался Врата Лета, на город напали с севера. Красное зарево разгоралось все сильнее. Сотня балрогов и несколько драконов торили дорогу полчищам орков. Я видел это с Гар Айнион, когда король призвал нас к оружию. И взяв лук, поспешил к своему лорду Галдору. Не буду описывать все ужасы той битвы, Гимли. Скажу лишь, что Хельмова Падь и Пелленорские Поля теперь мне кажутся детской забавой. Я выжил, но многие погибли. Очень многие. Леголас замолчал и покрепче сжал колени руками, уткнувшись в них лицом. Гимли, желая утешить друга, поднял было руку, чтобы похлопать эльфа по спине, но опустил ее, тяжело вздохнув. — Да уж, мне хватило и одного демона в Мории. Каковы же были воители прошлого, убивавшие этих чудовищ! Остаток ночи прошел в тишине, лишь легкий плеск волн шептал путникам о чем-то вечном. В эту ночь друзья больше не сомкнули глаз. * * * Следующим днем они высадились на новом острове, и пока обедали, Леголас стал расспрашивать Гимли про его сны, чтобы отвлечься от ужасов в своих грезах. — Да говорю я, эльф он, — ответил гном на очередной вопрос друга. — Что я, эльфа от человека не отличу, что ли? И уши у него острые. Так вот, пришла к замку дева с огромным псом, и они перехитрили главного кота, и освободили этого эльфа. И мне подсобили выбраться из подземелья. Как же прекрасен был свежий ветер! — Гном изобразил свой восхищенный вздох. — Да, забыл я сказать, что там я не только стар, но и слеп… Не увидел я наших спасителей, только голоса слышал. Провели они меня на юг, пристроили к каким-то эльфам-изгнанникам, а сами пошли на север, добывать сияющий камень. Леголас слушал, не перебивая. Когда Гимли замолчал, эльф спросил: — А как ты узнал, что уши острые? — У кого? — У того эльфа, что был с тобой в подземелье. Ты же незрячий в своем сне. — Как, как… Потрогал руками, вот как. Он сам предложил, чтобы я точно удостоверился, кто он такой. Тебе больше спросить нечего? — Как же, есть, — улыбнулся Леголас. — А имен эльфа и девы ты не знаешь? — Как не знать, если мы с этим эльфом кров и работу общую делили? Берен его зовут, Берен сын Эгнора, а деву его — Тинувиэль, он мне все уши прожужжал про нее. — И ты все еще утверждаешь, что он эльф? — Утверждаю. — Воистину, странные сны нам снятся. Когда доплывем до Валинора, расскажу тебе настоящую историю про Берена и Тинувиэль — такую, какая случилась много лет назад. — Договорились, послушаю эту твою историю. Только скажи сейчас, коты-переростки были на самом деле или нет? * * * — Не убивайся ты так, Леголас, — подошедший Туор хлопнул эльфа по спине. — Ты не виноват, что не увидел засаду. Давай лучше подумаем о дальнейшем пути на юг. Эльф не успел ничего ответить, потому что подбежал белокурый мальчишка и затараторил, привлекая к себе внимание: — Папа, папа, там путники, просят отдохнуть в лагере, зовут главного! Туор кивнул эльфу и пошел за сыном. Леголас помедлил и тоже направился к центру лагеря, как и многие другие. Чужаков было трое. Эльф-мужчина что-то тихо говорил Туору, показывая то на гнома, то на свою спутницу. Все трое выглядели усталыми и исхудавшими. Туор щурился и кивал. После завершения разговора пришельцев повели обедать. Прошло несколько дней. Леголас не интересовался новичками и не сразу узнал, что мужчина и дева ушли, а гном остался в лагере. Наткнулся он на гнома случайно, когда тот умывался над ручьем. — Кто здесь? — гном поднял голову и повернулся на звук шагов. — Свои, — спокойно ответил эльф. — Я пришел набрать воды. — А, ясно. Незнакомый голос. Мы ведь еще не общались? Меня зовут Гимли. — Леголас. Эльф не был настроен на разговор со слепым гномом, поэтому быстро зачерпнул воду в свой бурдюк и вернулся в лагерь. Вновь потекли дни, беженцы из погибшего города двинулись дальше на юг. Гному идти было некуда, и он пошел с ними. В пути Леголас часто навещал обоз с ранеными и помогал целителям. Там же ему приходилось иногда общаться и с гномом, которого определили в обоз, чтобы не потерялся по дороге. Гном платил за гостеприимство как мог – разговорами отвлекал раненых, рассказывал забавные истории или выслушивал желающих выговориться. С каждым днем симпатия к старику-гному у окружающих росла, и вскоре он стал всеобщим любимцем. Его чуткий слух иногда превосходил эльфийский, и это восхищало эльфов. Даже Леголас часто болтал с ним о том, о сем, и однажды понял, что привязался к гному. Гимли же очень хорошо угадывал настроение эльфа и старался отвлечь его, если Леголас вспоминал что-то плохое. Когда же отряд добрался до моря, гном и эльф уже подружились так сильно, что Гимли согласился вместе в Леголасом прокатиться в лодке, чего отродясь не бывало в долгой жизни гнома. * * * — Ну вот, и там ты уговорил меня сесть в лодку, — завершил свой рассказ Гимли. — Наверное, в следующем сне мы поплывем на Запад. — Все может быть, — загадочно улыбнулся эльф. К полудню туман рассеялся, и вдалеке показался очередной остров. На сей раз большой и зеленый. Леголас привстал, прикрывая рукой глаза от палящих лучей. — Я вижу гавань и корабли. И я вижу эльдар на пристани! — Получается, мы наконец-то добрались? — Гимли полез в свой мешок и достал гребень. — По такому случаю я, пожалуй, причешу бороду.