Выбор

Под его кедами скрипят половицы. Джеймс идёт очень тихо и всё прислушивается, не проснулся ли кто. В прошлый раз он еле отмазался, когда мать словила его на втором пролёте. Пришлось сказать, что он летал ночью. Правда Джинни так и не узнала, откуда взялись на его шее следы. - Это засосы, мама. Засосы. Судя по тому, что ты моя мать, ты знаешь, что это такое. Помнил он, как онемела она от резкости и насмешки в голосе сына. Сглотнув обиду, противную, словно мякоть неспелой груши, Джинни тогда молча развернулась и ушла. Джеймсу много стоило заткнуть свою совесть. Он проводит рукой по влажным волосам. Мышцы ломит, как после хорошей тренировки. А у него после хорошего секса. Если он успевает, и сейчас еще нету двух, он может быть еще даже завтра вовремя появится на тренировке. Старику Вуду не придётся портить голосовые связки из-за него. Не то, чтобы ему было жалко Вуда, он просто не любит, когда на него кричат. Джеймс открывает дверь, так тихо-тихо, проскальзывает в комнату и прямо в обуви падает на кровать, по-птичьи раскинув руки. Кеды болтаются только на одном большом пальце, когда он задирает ноги вверх. Если кед таки спадёт с ноги, встанет на уши весь дом. Это щекочет нервы. - Ты идиот, Поттер, - шепчет Джеймс сам себе, глядя как стрелки часов быстро приближаются к отметке четыре. На сон осталось чуть более двух часов. - Лили надевает короткое летнее платьице и завязывает волосы в хвост. Зеркало ехидно комментирует её синяки под глазами. Лили молча показывает средний палец, надевает босоножки и уходит, громко хлопнув дверью. Ей так хочется спать, но она натягивает на лицо счастливую улыбку и спускается вниз, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Джинни стоит у плиты, о чем-то громко ругаясь с Гарри. Лили видит, что отец только с ночной, даже мантию аврорскую не снял. В утреннем свете кажется, что его виски присыпаны снегом. - Доброе утро, солнышко, - Гарри одной рукой обнимает дочь. Видно, что Лили спасла его от очередной головомойки со стороны матери. Та только кивает в сторону дочери. - Доброе утро, папа, - она целует его небритую щеку. Отец смотрит своими зелёными глазами на Лилс, и она так некстати вспоминает глаза Джима. У него такой же взгляд. - А где Джеймс? - она хватает со стола яблоко и впивается зубами в сочный плод. - Уже сбежал, шалопай. Надеюсь, ты от нас не сбежишь? - Нет, пап. Я до вечера дома. Ну а вечером мы же в Нору, да? - Да, моя умница, - Гарри целует её рыжую макушку. Лили думает, как бы её назвал папа, узнав, что они с Джеймсом творят по ночам. - Она сбегает с семейного ужина первой, зная, что искать её никто не будет. Сейчас все заняты укладыванием спать младшего поколения. Джеймсу сбежать всегда труднее - все от него что-то хотят. Лилс бродит по полю, сжимая пальцами край платья. В такие моменты она думает. О Хогвартсе, о друзьях, о семье, о Джеймсе. О неправильности. От этого хочется залезть под душ или содрать с себя кожу. Он всегда был чем-то большим, чем брат. Она всегда вела себя слишком смело, не как сестра. Лили знает, что их связь называют инцестом. Это слово раздражает еще больше, чем слово "неправильная". Лили любит Джеймса и показывает всему миру палец. Далеко не большой палец. - Ты здесь? Его голос обволакивает, как тёплая вода. Лили обнимает брата, замирая, когда слышит, как бьется его сердце. Джим увлекает её на мягкую траву, обнимает и защищает от всего мира. - А мне Финниган предложил встречаться! - шепчет Лилс ему в ухо. Джеймс напрягается, будто уколов палец о иголку. - А ты? - Лили всегда выбирает Джеймса, глупыш, - смеется она, целуя его шею. Полная луна прячется за тучи, будто не желая видеть то, что произойдет после. То самое, что с маркировкой "18+".