Джейн Смит

      Первые лучи утреннего солнца осветили чёрную железную решётку, покрыли своим светом пыльный деревянный подоконник и проникли всё дальше и дальше, вглубь комнаты.       Я открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого солнечного света, потом вновь попробовала открыть глаза, привыкнув к резкому освещению, осмотрелась. Свет наполнял почти всё помещение, и в воздухе витал целые тучки, похожие на мелких мошек летним вечером, пыли. Невесомые пылинки парили в воздухе, словно маленькие снежинки. «Настоящий снег лучше», — промелькнуло у меня в голове и я потянулась.       Сколько я тут? Неделю? Месяц? Год? Два года.       Ровно два года назад меня поместили сюда. Все эти два года меня мучает рой вопросов, на которые никто не даёт ответы. Я всё время думала, пыталась вспомнить то, что никак не приходило ко мне, а времени найти это у меня было предостаточно. Так что же было до? Что было до того, как я попала сюда, как меня заточили здесь. Именно заточили. По своей воле я бы никогда не сунулась в это треклятое место. Из своей жизни «до» я знала лишь своё имя.       Джейн. Джейн Смит. И то, я вычитала это в своей карточке совершенно случайно на десятый день моего пребывания здесь. Это была забавная история. В духе «миссия невыполнима». Пока мой лечащий доктор вышла в коридор поговорить с кем-то из медсестёр, я взяла маленький ключик со стола женщины и отперла маленький сейф, куда она всё время клала мою карту. Увы, я не успела её хорошенько изучить, но это было очень важным для меня — знать своё имя. И это, собственно, всё, что я знаю про себя. Не густо, а что делать.       Первый год каждый божий день я мучила расспросами своего доктора о своей жизни, которую, по каким-то загадочным обстоятельствам, совершенно не помнила. Я прекрасно знаю, что эта женщина знает обо мне совершенно всё, но почему-то упорно молчит. Спустя год я прекратила свои отчаянные попытки узнать что-либо о себе, но это совершенно не значило, что я сдалась и потеряла интерес к этому.       Мой день в этом центре был похож на предыдущий. Одно и то же. Одно и то же. День Сурка.       Подъём.       Завтрак.       Приём лекарств.       Терапия.       Обед.       Время отдыха или общественный работ.       Ужин.       Приём лекарств.       Сон.       И так уже второй год.       Это убивало, убивает и будет убивать меня, пока я не покину это ужасное место. Однообразие и унылая жизнь разрушали моё сознание. И эти терапии. И эти люди, которые находились вокруг меня. Особенно я ненавидела ту врачиху, докторшу, к которой я была приставлена. Кларисса Дьюкенен. Женщина лет сорока, среднего роста, которая просто обожает свой вязаный кардиган и черные штанишки с двумя кармашками по бокам. Её тёмные волосы лежали на плечах, светло-серые глаза излучали нечто притягательное и загадочное. Но даю вам слово – в этой женщине не было ничего прекрасного. Хоть внешне она и походила на основателя фонда «Защитим щеночков от торнадо», но внутри она была монстром. Она знала на что и куда надавить. Казалось, что она знала всё о тебе, даже не представляя, что ты за человек. Наша совместная терапия была кошмаром. Сначала целый час она задаёт тупые вопросы про твоё физическое и психологическое состояние, а потом ещё час мы просто перебрасываемся резкими фразами. Замечательно. Люблю её.       К слову, я уже два года терплю её и своё нахождение в некоем санатории-камере-пыток «ГринХолл». Насколько я поняла, в этом месте содержатся те самые дети или подростки, с которыми вы бы никогда на свете не стали дружить, ну или просто сторонились бы. Например, у нас была девчонка, на которую набросились собаки, и она с десяти лет молчит и от каждого шороха вздрагивает, как ужаленная, а другой парень по ночам издаёт звуки разных животных, третий говорит всем, что пауки залезли под его кожу и скоро съедят его мозг. Таких историй куча. Но я не как они. Я реагировала на всё адекватно, разговаривала и не вопила всякую дурь.       Я не знала, что я тут вообще делаю. Таблетки, которые нам выдают после еды, я перестала пить уже через месяц пребывания здесь. Просто делаю вид, что выпиваю, а сама кладу за щёку и закапываю в ближайший цветочный горшок. От этих идиотских лекарств меня тошнит и кружится голова, а пользы за мои страдания — ноль.       Я точно знаю – они мне не помогут, а сделают меня только слабее. И тогда я не смогу сраж…       Стук в дверь.       — Джейн! Вставай! Завтрак через десять минут.       Это был главный врач, который управлял всем этим заведением. Доктор Грегори.       Он был единственным человеком во всей этой психушке, который мне нравился. С самого начала обращался со мной, как с адекватным человеком и всегда помогал, выслушивал и понимал меня. Доктору Грегу было лет шестьдесят. Он всё время ходил в своём белоснежном халате, чёрных, мягких тапочках и в квадратных очках на самом кончике своего горбатого носа. Его седые, но длинные волосы спускались чуть ниже плеч и делали его похожим на волшебника. Мне нравился его голос, и я готова была вечно слушать его истории, которые он рассказывал в вечер каждой субботы.       Я натянула шорты и толстовку, а затем вышла из палаты. Все больные медленно стягивались на завтрак в столовую. В этой толпе я искала лишь одного человека, своего единственного друга здесь — Криса.       Он был первый, с кем я заговорила здесь, и последний. Мы сразу подружились, он-то и поведал мне всё о «ГринХолле». Крис очень добрый и хороший парень, и всё бы ничего, но он был очень раним. Да, это странно. Я не помню его диагноз, но однажды он неделю рыдал и дрался с медработниками из-за того, что кто-то разбил горшок с его любимым цветком. Ещё он говорил, что умеет общаться с призраками. Это все его странности. Но несмотря на эти маленькие истерики, он был очень близок мне, и поэтому уж два года мы — неразлучные друзья.       Наконец, я увидела его светлую макушку в толпе. Парень тоже заметил меня и помахал рукой.       — Привет! Как спалось? — поинтересовался парень.       — Привет. Солнце. Ненавижу его. Она меня разбудило.       — А знаешь, — начал он, — говорят, когда тебя будит луч солнца, кто-то из твоих умерших родственников желает тебе хорошего дня, — он улыбнулся и вошёл в столовую.       Я призадумалась. Откуда мне знать, кто желает мне хорошего дня? Вдруг у меня вообще никого не было и меня никто не любил или … любил. В любом случае все эти воспоминания стёрты ластиком из моего сознания, если есть что стирать.       Мы взяли подносы с едой и сели за наш столик. Помимо тарелочки каши, яблока и стакана молока, на каждом подносе стоял маленький стаканчик с таблетками. По старой и отработанной годами схеме, я положила их за щёку и сделала вид, что запила молоком. Незаметно выплюнув два маленьких шарика, я засунула их в карман, чтобы потом благополучно закопать их в ближайший горшок. Я огляделась осторожно и замерла. У входа в столовую стоял доктор Грег и улыбался мне.       Надеюсь, он не увидел. Черт. Я улыбнулась ему в ответ и принялась за кашу. Крис стал рассказывать какую-то очередную историю про супер героев, и я окончательно успокоилась. На часах пробило десять. Время общих терапий.       Мы все расселись на свои стулья и начали внимательно слушать Грега. Все, но не мы с Крисом. Нам было, как обычно, скучно и уже через минут двадцать играли в «Дракоша, раз, два, три». Доктор продолжал что-то говорить, кто–то отвечал на его вопросы, кто-то что-то рассказывал ему.       Очередь дошла до меня, нам с Крисом пришлось прервать всё веселье.       — Джейн!       — Да, доктор?       — А что тебе снилось?       Я молчала. Пятнадцать пар глаз внимательно рассматривали меня и ждали ответа.       Ничего. С тех пор, как я оказалась здесь, мне ничего не снилось. Уже два года мне не снятся сны. Ни ужасных, ни весёлых, ни грустных. Никаких. Два года он спрашивает у меня одно и то же, и я не нахожу иных ответов на вопрос.       — Ничего, — выдавила я, и доктор нахмурился.       — Ты принимаешь таблетки, которые тебе прописаны?       Неужели он всё-таки заметил?       — Естественно.       Краем глаза я увидела лёгкую полуулыбку на лице Криса. Он-то знал о моих проделках. Этот засранец испортит мне всю операцию!       — Хорошо, — ответил доктор и стал расспрашивать других пациентов.       Я злобно посмотрела на Криса, и мы еле-еле сдержались, чтобы не захохотать прямо здесь. До конца терапии нас больше не трогали.       Когда эти посиделки закончилась, мы отправились гулять по центру. Я любила наши прогулки, когда забываешь, где ты находишься и тебе просто легко и весело.       Время близилось к обеду. Сегодня у меня разговор с доктором Клариссой или просто Клер, как я её называю.       Чем ближе я подходила к её кабинету, тем больше мне хотелось развернуться и убежать далеко-далеко.       Я постучалась.       — Войдите.       Я вошла и села на своё привычное место.       — Привет, — она решила первая начать разговор.       — Здравствуйте.       — Как у тебя дела? Как самочувствие?       — Как обычно. Вы же знаете.       — Ну и чудесно… — пробормотала она и принялась за бумаги.       Прошло уже минут десять и я уже совсем потеряла надежду на нормальный разговор, как вдруг она спросила:       — Ты так и не завела себе друзей здесь? — она подняла голову и посмотрела на меня.       — У меня есть один друг. Крис его зовут.       — Опиши мне его, — Клер надела очки и открыла чистый листок своего блокнота.       — Ну, ему 17 лет, он высокий, блондин, любит супер-героев и ненавидит гречку… — чем больше я рассказывала про Криса, тем больше хмурилась доктор.       — Что ж, это… прекрасно. Друзья — это прекрасно. А до больницы у тебя были друзья?       Я сразу поняла, к чему она клонит.       — Ты вспомнила что-нибудь?       Я ненавидела этот вопрос. Она ПОСТОЯННО спрашивает меня об этом.       — Нет. Ничего, — холодно произнесла я, но злость во мне закипала. — Я бы могла вспомнить, если бы вы мне хоть что-нибудь рассказали про меня. Вы же знаете. И я знаю это.       Я придвинулась к ней поближе.       — Ты сама должна это сделать, – сказала она, смотря мне прямо в глаза.       — Я НЕ МОГУ! КАК ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ! — я сорвалась на крик.       — Ты знаешь, что мне нельзя тебе говорить, ты должна сама постараться… — она насмешливо посмотрела на меня поверх очков.       — ДА ПОШЛА ТЫ! — выкрикнула я и села на своё место.       Следующие полтора часа мы сидели молча. Она вновь разбирала какие-то бумажки, а я рассматривала картину на стене. Когда время истекло, я просто вышла, громко хлопнув дверью. Ужасная женщина. Она всегда выводит меня из себя.       Крис встретил меня на выходе из коридора и сказал, что Грег собирает всех в главном зале и хочет сделать какое-то объявление.       «Завтра к нам в центр приедет группа стажеров. Они проведут тут три месяца и я выбрал десять человек, к которым я приставлю стажера».       О, нет. Какие ещё стажеры? Надеюсь, Грег смилуется надо мной, хотя по его взгляду на меня и лёгкой улыбке, от него не нужно ждать ничего хорошего.       «Лиза Стивенс».       «Чарли Браун».       «Мэги Дэш».       Грег всё читал и читал, как будто нарочно растягивал имена и фамилии. Вот осталась одна фамилия. Доктор замер и оглядел зал. Ребята стали перешептываться и искать того, десятого. Я знала, кто им будет.       «Джейн Смит».       Я только взвыла и вышла из зала. После ужина все разбрелись по своим спальням и Крису пришлось меня покинуть.       Я осталась в комнате одна и тяжело вздохнула. Завтрашний день меня пугал. Кто мне достанется? Что за люди там будут?       Так и проходят мои дни в «Грин Холле», но не каждый день ко мне привязывают стажера.       Это точно.