Тяжело в учении - легко в бою

Ирвинг Браксиэтель вот уже час как сидел за стойкой без дела, то лениво просматривая галактические вести, то глядя в окно, погруженный в свои мысли, когда последний посетитель, оставив деньги на столике, тяжело поднялся и, пошатываясь, направился к выходу. Раньше отбоя от клиентов не было, работа кипела, так что пришлось даже нанимать помощника, чтобы напоить всю страждущую братию астероида. Короткие ночи пролетали незаметно, не позволяя отвлекаться на тягостные мысли и бесполезные тревоги. Логика говорила, что нет смысла раз за разом возвращаться к событиям на Аксисе: что случилось, то случилось. Ум утверждал, что Романа вполне способна сама за себя постоять, да и к тому же у нее есть надежная команда из Лилы и Нарвина, которая делает все возможное и невозможное для их общей цели. Но даже у Ирвинга Браксиэтеля было сердце. Вернее, два, как полагалось каждому повелителю времени, и они плевали на ум и логику вместе взятые, не уставая переживать за Леди… за Роману. Сегодня в «Белом Кролике» было совсем мало клиентов, даже по самым плохим меркам, и справедливо было полагать, что сегодняшний рабочий день, а вернее ночь, следовало считать законченной. Браксиэтель встал, потянулся и пошел закрывать двери на ночь. Проходя мимо ближайшего к стойке столика, он аккуратно положил на него датапад и уже был почти у двери, как через нее ворвался некто очень спешащий и врезался прямо в него. – У-уфф! Бернис Саммерфилд, его подруга – археолог, профессор и просто большая умница и самый лучший в мире собутыльник, отдышалась и хитро улыбнулась: – Ирвинг, ты почуял мое приближение и потому пошел встречать? – Знал бы заранее, что ты придешь, закрыл бы бар раньше, а то снова примешься опустошать мои запасы, – в тон ей сказал Браксиэтель и улыбнулся в ответ. – У меня был идиотский день, Бенни. Скрасишь? – он посторонился, приглашая ее пройти. – А то! – крикнула она уже из зала и плюхнулась в кресло у ближайшего к барной стойке столика. Заметив на столике датапад, она подгребла его к себе. – Что, подбиваешь барыши или составляешь остроумный план захвата вселенной? – Нужна мне твоя вселенная, – благодушно отозвался Браксиэтель, подходя к стойке. – Просто отмечал самое интересное из галактических новостей. Чего тебе налить? – А то ты не знаешь. Твое самое любимое пойло из контрабандных запасов, конечно! – Драконианский виски для дорогой гостьи, – он извлек большую бутылку откуда-то из-под стойки. – И я в прямом смысле слова, между прочим, он дорого стоит, Бенни. – Угу, – иронично протянула она, листая новости. – Все ноешь о деньгах, Ирвинг, а сам не что-нибудь просматриваешь, а новости аукционов. Страсть к стяжательству вроде грех, а? – Во-первых, не знаю ни о каких таких грехах, а во-вторых, стяжаю я не для себя, а для пользы всего прогрессивного человечества, – высокомерно изрек он, ставя бокалы с кубиками льда и бутылку на стол и присаживаясь рядом с подругой. – Да-да, чахнешь над своей Коллекцией как драконы над своим златом. – Драконы – всего лишь представители фауны, преимущественно мифологической за редким исключением, так что ты перечитала сказок, Бенни. – Он откупорил бутыль, и янтарная жидкость мягко заструилась по бокалам. – Или ты решила наконец сменить археологию на не менее пыльную мифологию? – Не-а, просто фильм недавно посмотрела, коллекционный. Вот ты в своей Коллекции держишь классику кинематографа? – Держу, конечно, хоть и не очень-то уважаю. Вроде бы. Хотя надо перепроверить. А тебе зачем? Бернис посмотрела на жидкость на свет, прищурив глаз, и одним махом выпила. Браксиэтель неодобрительно на нее посмотрел, поджав губы, но смолчал. Может, не только у него был идиотский день, в конце концов. – Мне? Мне-то как раз не надо классики – я лучше современное посмотрю. – Что ж тогда коллекционное смотрела, а не современное? – А мне для дела, – туманно выразилась Бернис и подсунула ему опустевший бокал. – А тебе плохо не станет? Как-никак отборный драконианский виски, – не удержался он. – Ничего, я крепкая. Не жадничай, Бракс, я тебе подарочек притащила, – она извлекла из сумки мутную бутыль, дохнула на нее и любовно протерла рукавом пиджака стекло. Бутыль чище не стала, из чего Браксиэтель заключил, что, наверное, муть – это собственно сам напиток. – Что за ерунда? – Сам ты ерунда, это первоклассный самогон, вырванный у противника в неравной борьбе, – Бернис криво ухмыльнулась, – в смысле этот дурак не знал, с кем спорит. Давай, наливай, есть тост. Браксиэтель вздохнул, брезгливо отодвинул мутный подарок в сторону и покорно налил виски культурно, на два пальца, в оба бокала. Бернис прочистила горло, набрала побольше воздуха в легкие и торжественно изрекла: – За надежных, верных возлюбленных, которые остались только в старом кино! Она гневно зыркнула на фыркнувшего Бракса и залпом осушила свою порцию. – Так ли уж только в старых кинофильмах? – поинтересовался Браксиэтель, неторопливо делая глоток. – Ну да! Только в фильмах горькие разлуки не мешают пылкой любви и не делают ее меньше. А в жизни-то все не так. Умный человек понимает, что годы и расстояния совсем не способствуют личному счастью, и скоро утешается заменой, – было что-то горькое в тоне подруги, так что он не стал с ней спорить, а только издал вопросительное «Гмм?». – Ну а что? – Бернис легким щелчком отправила к нему пустой бокал и с жаром продолжила: – Вот взять какую-нибудь красотку-блондинку, да еще и умницу. И вот ее прекрасный рыцарь, влекомый какими-нибудь непременно сверхважными делами, уезжает в голубые дали, да там и теряется в силу тех или иных обстоятельств. Но у нас же умница и красавица, и не забываем, что ко всему прочему еще и блондинка, вокруг таких всегда много воздыхателей и почитателей, так? Она с вызовом посмотрела на Браксиэтеля, станет ли возражать, но он и не думал ее прерывать, слушая подругу с большим вниманием. Разговор становился интересным, хоть и несколько… неудобным. Он допил виски и налил им снова. Бернис продолжила: – И обязательно рядом найдется простой трудяга-парень, честно выполняющий свою работу, которого она непременно заметит… – Ну конечно, – Браксиэтель все же прервал ее, язвительно скривившись, – умница и красавица выберет личность куда сложнее простого трудяги. – Ладно, – покладисто согласилась она, – не трудяга, а храбрый воин, который работает, скажем, в охране или нет, – она даже привстала от осенившей ее мысли, – еще лучше – в разведке! – Да почему в разведке? – возмущенно вскинулся Браксиэтель, уязвленный ее энтузиазмом по поводу этой стези, тут же подумав об одном координаторе разведывательной организации на Галлифрее. – Потому что романтика! Все любят шпионов, – она снисходительно похлопала по спине поперхнувшегося Бракса. – В том же обруганном тобой кинематографе один из самых любимых и вечных образов – бравый шпион, покоряющий всех своей харизмой … – Романа! – лицо Нарвина искажено сильной тревогой. На миг он прикасается к ее плечу, но тут же отдергивает руку. – Ты должна срочно уходить. Здесь небезопасно, нас могут обнаружить в любой момент! – Ты считаешь, что разделиться разумно? – в ее глазах сомнение и что-то еще, чего он раньше не замечал. Нарвин, кажется, тоже это замечает, его голос становится непривычно низким и мягким: – Лила позаботится о тебе, а я задержу их и вернусь к вам. Если успею, – добавляет он после едва заметной паузы. Романа порывисто вздыхает, прижимает руки к груди. В походной одежде она выглядит трогательно тонкой и хрупкой. – Но Нарвин! Что если ты… – она обрывает себя на полуслове, не в силах высказать мысль вслух и протягивает к нему руку. – Все ради тебя… Романа, – шепчет он и трепетно прикасается губами к кончикам ее пальцев, потом переворачивает руку и мягко целует ее маленькую ладошку. – … природным очарованием и сексуальностью. Эй, ты меня слушаешь? – она щелкнула пальцами перед лицом друга. Браксиэтель встрепенулся, судорожно проглотил содержимое бокала, налил еще и тут же выпил его залпом. Бернис нахмурилась и протянула свой бокал: – Хамишь, дорогой друг. А девушке? Получив свою порцию виски, Бернис откинулась в кресле, покачала бокалом, наблюдая за маслянистым следом, остававшимся за напитком, и продолжила лекцию: – Видишь ли, Ирвинг, любая сильная женщина не потерпит рядом с собой подкаблучника. То есть, он ее будет устраивать в виде парня на побегушках или коврика, о который удобно вытирать ноги, но для всего остального ей понадобится альфа-самец. – Мы все еще говорим о цивилизованном мире? – едко поинтересовался Бракс, выгнув бровь дугой. – Сущность альфа-самца не меняется в любом мире, – наставительно пояснила Бернис. – Можешь иронизировать и представлять самца с дубиной, который бьет понравившуюся самку этой самой дубиной по голове, чтобы вела себя тихо, перекидывает ее через плечо и тащит в свою пещеру, где и … гм… вразумляет, почему ей с ним будет хорошо. Но и в цивилизованном мире все остается почти в неизменном виде, минус дубина. Хотя… В пещере горит огонь, сооруженный на скорую руку, он немного чадит – в него попали свежие, еще не высохшие ветки, но Романа все равно присаживается на корточки у костра и греет озябшие руки. Рядом лежат небрежно брошенные дорожные плащи, и набросаны охапки сухой листвы, которые послужат сегодня постелью. – Романа, – негромко зовет Нарвин и, протянув руку, помогает ей подняться. – Кто будет сторожить первым? – спрашивает она, но Нарвин не отвечает, коротко улыбнувшись, он притягивает ее к себе властным жестом, прижав настолько крепко, что между их телами не остается и крошечного зазора, и без обиняков заявляет: – Ты моя! Романа распахивает глаза и приоткрывает рот, чем Нарвин тут же пользуется, накрыв ее губы своими и сразу проникая в ее рот языком, извлекая из нее нежный, почти мяукающий звук – больше нет железной Леди-Президента, только женщина. Свободная рука Нарвина собственнически ложится на ее грудь и сильно ее сжимает, от чего Романа стонет громче и еще больше вжимается в мужчину, который сейчас сделает ее своей. – Бракс! – вопль Бернис выхватил его из оцепенения, прогнав мучительное видение. Он проследил за удивленным взглядом подруги и увидел, что от его бокала остались лишь осколки, а кубики льда разлетелись в разные стороны. – Да что с тобой такое? О чем-то вспомнил? – сочувственно спросила она. – Скорее представил, – он собрал осколки, встал и направился за новым бокалом, отмечая, что в голове уже шумит, и, наверное, сегодня тот вечер, когда можно позволить себе надраться, чтобы его мозг и очень живое воображение окутало уютное одеяло оцепенения, сквозь которое не будут просачиваться непрошеные мысли. – Ты умеешь читать лекции, знаешь ли, Бенни. Воздействуешь на правильные мозговые центры, – сказал он с усмешкой, наливая себе новую порцию, в этот раз втрое большую, и наплевав на лед. – Ты, конечно, хитроумный и все такое, – криво улыбнулась Бернис, наблюдая, как он одним жадным глотком опустошает половину порции, – но я чувствую, что ты врешь. Колись, Ирвинг. – Что за лексика, профессор Саммерфилд, – демонстративно скривился он, лихорадочно пытаясь придумать, в какую сторону увести разговор, но чертовы картинки с Нарвином и Романой продолжали крутиться в голове. – А раз я профессор, включу-ка я свои хваленые мозги, – пьяненько хихикнула она и, допив виски, поставила стакан, а затем принялась загибать пальцы. – Шпион – р-раз, сильная личность, то есть альфа-самец – два, постоянно рядом – три, а вот некий Браксиэтель уезжает в «голубые дали» – четыре, – она победно взглянула на него и протянула пустой бокал для добавки. – Умница, красавица и блондинка – пять, – пробормотал он, переворачивая бутылку и с удивлением обнаруживая, что в ней ничего не осталось. Он со стоном встал, чтобы пойти в бар за новой. – К черту виски, давай попробуем самогон, что я выиграла, – Бернис потянулась и дернула его за рукав, усаживая на место. – Может, не стоит смешивать? – с сомнением спросил он. – Я большая девочка, Бракс, и знаю, что мне можно и что нет. У самогона оказался ядреный вкус. Он ободрал горло, выжав слезы, проложил огненный путь по пищеводу и бурлящей лавой осел в желудке. – Хэ-э, – выдохнула Бернис, сведя глаза к носу. – Что, – просипел Браксиэтель, – пытаешься увидеть, не изрыгаешь ли ты пламя или хотя бы дым как драконы? – Дались тебе эти драконы, – она вытерла невольные слезы, глубоко вдохнула и выдохнула. – Знатное пойло! – Согласен, – он встал и, слегка пошатываясь, направился в бар за маленькими стопками. – Эт пральна, – одобрила она новую тару, – у нас впереди долгий разговор, Ирвинг Браксиэтель. Как ее зовут? Он застонал, осознав, что нечаянно выболтал свои мысли, и брякнул перед ней тарелку с разнообразными орешками и их эквивалентами из нескольких миров, прихваченную вместе со стопками. – Лучше прочти мне лекцию по сильным женщинам и их психологии, раз уж ты к ним относишься, – пробурчал он, разливая самогон. – Лекции – это запросто, – Бернис расплылась в польщенной улыбке, но тут же потрясла головой, собираясь с мыслями. – Но в лекциях мало толку, если нет практических занятий. Это я тебе как ахр… ахрене… ар-хе-о-лог говорю, – наконец справилась она со сложным словом и уставилась на собутыльника непонятным взглядом. – Ты мне что, порнофильмы собралась показывать? – Бракс даже не донес стопку до рта от удивления. – Ты ж вроде умный, а? Порнофильмы – это тоже теория, – презрительно фыркнула она и подняла свою стопку. – Ты вообще когда-нибудь целовался? Браксиэтель побледнел и пожал плечами. – А конкретнее? – она выжидательно на него уставилась. Он посмотрел на подругу, потом на стопку в своей руке, снова пожал плечами и решительно проглотил огненную жидкость. Бенни последовала его примеру, резко выдохнула и отставила пустую стопку подальше, потом передвинула свое кресло поближе к Браксу. Он молча наблюдал за ее манипуляциями, даже не пытаясь угадать, что сейчас творится в ее голове. – Значит так (в ее версии это прозвучало как «знащитаг»), я тебе друг? – она ухватилась одной рукой за лацкан его пиджака. – Друг, – покладисто кивнул он, отцепляя ее руку от пиджака. – Как ее зовут? – Кого? – Вот только не надо тут в повстанцев на допросе играть! – Бернис обиженно ткнула Бракса кулаком в бок, не удержала равновесия и свалилась ему на грудь, куда и пробормотала: – Блондинку твою. – Ну какая разница, – вздохнул Браксиэтель, не пытаясь освободиться от сваливавшейся на него подруги, и даже умудрился одной рукой разлить самогон, не расплескав, и вручить ей стопку. – А и правильно, ночью все женщины серые. Или то были кошки? Ну ладно, уболтал: буду твоим руководителем по практике, – милостиво изрекла она, выпив жидкость и уже привычно «хэкнув». – А то явишься отбивать ее у этого вашего шпиона, а целоваться-то и не умеешь. – Да с чего ты решила вообще? – гневно возмутился он и попробовал спихнуть Бернис назад в ее кресло. – А с того! – она снова вцепилась в его пиджак и дернула на себя, прижавшись губами к его губам. Остатки самогона на ее губах и человеческая горячая кожа обожгли, но еще больше обжигала неправильность самой ситуации: это же его хороший друг и собутыльник, с которым можно поговорить обо всем и обо всех, даже поделиться толикой своих грандиозных планов, но… – Ужас! – Бернис прервала поцелуй и с жалостью посмотрела на Браксиэтеля. – Ирвинг, по-моему, ты девственник, а в твои годы с этим точно надо что-то делать. – Я задумался! И вообще, что ты… – он махнул рукой, сгреб ее в охапку и влепил смачный поцелуй, от которого Бернис одобрительно замычала. – Неплохо, – сказала она, отдышавшись, – в тебе есть потенциал. Но это все так называемый церковный поцелуй. – Какой? – опешил Браксиэтель. – Ну, знаешь, без языка. – Какое варварство, – неодобрительно изрек он. – Вот и я говорю: ерунда, а не поцелуй. Браксиэтель хотел сказать, что вообще-то имел в виду совсем другое, потому что это так негигиенично, но в этот момент Бернис приступила ко второму этапу обучения, забравшись ему на колени, и все прочие мысли вылетели из его головы. Потому что ничего подобного он раньше не испытывал. Когда их языки соприкоснулись, его словно прострелил электрический импульс от кончиков пальцев до самых сердец, которые сбились с привычного ритма и понеслись вскачь, пах налился тяжестью. Горячий язык Бенни порхал, словно бабочка, выжигая сомнения и мысли о недосягаемой женщине. Сердца, словно неутомимый вулкан, разносили потоки лавы по всему телу, стало жарко и нечем дышать, внезапно подключилась обходная система дыхания, но тут Бернис слегка оттолкнула его обжигающими ладонями, и поцелуй прервался. – Ну ты даешь! – хватая воздух ртом, выдавила она. – Такое впечатление, что воздух тебе совсем не нужен. – Извини, – он внимательно смотрел на разом изменившуюся подругу – волосы растрепались, глаза ярко блестели, на щеках расцвел румянец. Гордо выпятив подбородок, он поинтересовался: – Ну как? Я способный ученик? – О да, но на достигнутом никак нельзя останавливаться, да и технику отточить не помешает, – и, не подумав слезть с его колен, она сняла пиджак, бросила его на соседний столик и расстегнула несколько пуговиц на блузе. – И чем же тебя не устраивает моя техника? – вкрадчиво поинтересовался Браксиэтель, тоже снимая пиджак и бросая его на пол, расстегивая первые две пуговицы рубашки. Бернис прижалась к нему, обняв одной рукой за шею. – Надо поработать над… э-э-э… посасываниями и покусываниями, – с придыханием произнесла она и провела языком по его нижней губе, расстегивая за него две следующие пуговицы и запуская руки под рубашку. – Бенни, ты уверена? – внезапно севшим голосом спросил Браксиэтель. Она сползла с его колен, ухмыльнулась, увидев его разочарованное выражение лица, и снова уселась, оседлав. – А ты? – шепнула она, подаваясь вперед. Судя по тому, что он встретил ее губы на полпути, возражений не осталось. Сначала поцелуй был неторопливым, но чем искуснее становился Браксиэтель в своих исследованиях, тем раскаленней становились руки Бернис, оглаживающие его под рубашкой. Он провел ладонями по ее спине вниз, сжал ягодицы и резко придвинул еще ближе к себе. В результате они чуть не опрокинулись вместе с креслом. Бернис расхохоталась, но тут же застонала, когда Браксиэтель притянул ее за поясницу к себе одной рукой, а второй подхватил под задницу, и встал с кресла. Рефлекторно она обхватила его бедра ногами и крепче обняла за шею. – Понесешь в свою пещеру? – промурлыкала она ему на ухо. – А дубина будет? – Если будешь себя плохо вести… – Плохо – это вот так? – она приникла к его горлу, и через миг Браксиэтель ощутил короткую вспышку боли пополам с прошившим его импульсом нового возбуждения. Он остановился. – Что это было, Бенни? – Классический засос, чтобы все видели: ночь удалась. Надеюсь, ты не станешь его прятать под рубашкой? Кстати… – она выдернула его рубашку из брюк столь решительно, что оставшиеся не расстегнутыми пуговицы брызнули в стороны и застучали по полу. – Что ты там прячешь вообще? Стареющее те… – она не успела договорить, Браксиэтель практически уронил ее на соседний столик, придавив своим весом. Бернис крепче сжала ноги и застонала, ощутив его немалую эрекцию. – Ну что ж, ты просила, – он рефлекторно двинул бедрами, вжимаясь в нее. – О-о, Бракс, какая отличная дубина, – прошептала она, – жду с нетерпением. Браксиэтель криво ухмыльнулся и низким соблазняющим голосом произнес: – Во-первых, моя дорогая профессор Саммерфилд, я не стареющий, расцвет моих … – Не, до рассвета еще далеко, – Бернис слегка расфокусированными глазами глянула в темное окно. Браксиэтель усмехнулся, решив не вдаваться в дискуссии. Он медленно расстегнул ее блузку, склонив голову набок, задумчиво посмотрел на бюстгальтер и просто сдвинул его вверх. Затем провел руками по ее груди, едва касаясь подушечками пальцев и наблюдая, как твердеют соски, вызывая в ней дрожь и тихие стоны, дошел до талии, медленно расстегнул на брюках пуговицу и молнию. – А во-вторых, – тихо продолжил он, не отводя взгляда от тяжело дышащей Бернис, и резко сдернул их вниз вместе с нижним бельем, – слишком много нелестных высказываний в мой адрес сегодня. Он резко перевернул Бернис животом вниз, она даже не успела ничего сказать, а приспущенные рукава блузы лишили ее возможности сопротивляться. – Эй, – она вывернула шею, чтобы увидеть, что он собирается делать, – мне же неудобно! Он коленом вклинился между ее ног, заставляя расставить их пошире, и тут же звонко шлепнул ее по ягодице. От удивления Бернис по-девчоночьи тонко взвизгнула. Браксиэтель щедро выдал еще пару шлепков, тут же осторожно проведя по покрасневшей коже прохладной ладонью. Бернис подавилась готовым вырваться проклятием и низко застонала, выгнувшись дугой. Еще несколько шлепков вперемешку с поглаживаниями, и он почувствовал, что больше не в силах сдерживаться и готов сдавать экзамен по практике прямо сейчас, но дрожащие пальцы все никак не могли справиться с пряжкой пояса. Наконец брюки с шуршанием осели на пол, звякнула о пол тяжелая пряжка. – Бракс, ну же, что ты там возишься, – она подалась назад и тут же зашипела, когда шероховатая ткань его нижнего белья коснулась горящих огнем ягодиц. – Сейчас-сейчас, Бенни, – он стянул с нее блузку, освобождая руки, чтобы она смогла опереться о стол, кое-как стащил мешавшие трусы и, положив руку ей на спину, заставил Бернис чуть-чуть прогнуться в пояснице. Она часто задышала, в нетерпении снова подаваясь назад. Он замер на миг, словно перед прыжком в воду, и, выдохнув, медленно в нее погрузился. Шквал эмоций захлестнул Браксиэтеля: влажная пульсирующая жара, что сжимала его член, срывала дыхание, заставляла сердца колотиться в бешеном ритме, кружила голову в тысячу раз эффективнее любого спиртного. Он отпустил себя, перестав думать и анализировать ощущения, сорвался в едва контролируемый ритм, позволив себе просто чувствовать. Вихрь эмоций закружил его. Ощущения, словно картинки в калейдоскопе, вспыхивали и сменяли друг друга, отпечатываясь в его памяти навсегда: мягкая грудь Бенни с твердыми горошинами сосков, и, если их сжать или покатать между пальцами, она прогибается как кошка и насаживается на него с невероятной силой; влажные шлепки не кажутся смешными (да, Бенни, я действительно смотрел теорчасть), а возбуждают еще сильней; у секса свой запах. Все его тело было натянуто и звенело, словно струна, он был весь наполнен энергией, что вот-вот выплеснется, и ощущение это было восхитительным. Браксиэтель еле успел отстраниться, семя выплеснулось на стол рядом с Бернис. Прижав подругу к себе и придерживая ее за талию, он, тяжело дыша, опустился в кресло вместе с ней и закрыл глаза. – И что? Это все? – в голосе Бернис явно слышалось разочарование. – А что не так? – он приоткрыл один глаз. – Как что? У тебя такой славный агрегат, а ты не умеешь им пользоваться как следует! – ворчливо ответила она, притягивая к себе стопку и бутыль с самогоном. – Это почему же не умею? – уязвленно поинтересовался Браксиэтель. – Ххээ! – выдохнула Бернис и, отдышавшись, повернулась к нему и ткнула его пальцем в грудь. – Потому что все было слишком быстро, потому что ты подумал только о себе. А я? На это ему нечего было ответить, он просто виновато отвел глаза. – В общем, светит вам пересдача практики, студент. Хотя… – она внимательно на него посмотрела и безжалостно закончила: – В твоем возрасте, наверное, потребуется слишком много времени, чтобы у тебя снова встал. Браксиэтель бесцеремонно спихнул подругу с колен, встал и, лениво потягиваясь, произнес: – У женщин, насколько мне известно, есть способы помочь этому «горю». А за мерзкие намеки на возраст ты ответишь, – он ухватил Бернис за талию и, внезапно приподняв, перекинул ее через плечо. Она хихикнула но, похоже, ничуть не возражала. Придерживая ее за ноги одной рукой, Браксиэтель прихватил другой бутыль со стола и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. – Ну теперь-то мы точно в пещеру? – глухо спросила Бернис. – Теперь в пещеру. Дубины, извини, под рукой нет, но если совсем достанешь, использую бутыль с самогоном не по назначению. *** Пробуждалась Бернис тяжело, со стонами и вздохами. Голова так и норовила расколоться на две половинки, но еще больше хотелось дотащиться до ванной и избавиться от гадостного привкуса во рту. Она на пробу приоткрыла один глаз – комната была не очень четкой, но вроде бы неподвижной. В поле зрения вплыл до отвращения бодрый вчерашний собутыльник. – Бра-а-акс, – прохрипела Бернис, пытаясь взглядом донести свою просьбу, раз не получалось словами. Кровать прогнулась под весом Браксиэтеля, когда он присел на краешек и подал подруге стакан чистой прохладной воды и какие-то пилюльки. – Говорил тебе – смешивать не стоит, – со смешком укорил он. – М-ммм!! – гневно промычала Бенни, жадно глотая воду. – Да-да, ты вчера так и сказала, что ты большая девочка и не надо тебя учить. – Да уж, – она откинулась снова на подушку, – даже в детстве шлепать было бесполезно. – Ну, я все же попытался, – невозмутимо ответил мужчина. – Бра-акс? – Бернис осторожно ощупала ягодицы, не вылезая из-под одеяла. Судя по тому, что она ощутила, этот мерзавец не врал и шлепал на совесть. – Надеюсь, я отомстила и у тебя осталась парочка укусов? – М-мм, не совсем, – он мечтательно зажмурил глаза, склонил голову набок и простонал, видимо, изображая саму Бернис: – Да-а, Бра-а-акс, еще-о-о-о! И тут же получил подушкой по лбу. Он поспешно встал и отошел от кровати, подушка так и осталась лежать на полу. Бенни не успела порадоваться удачному броску – голова напомнила о себе болью, прострелившей от затылка к вискам. Она жалобно застонала, сжав виски руками и переждав приступ боли, а затем осторожно спросила: – А что вчера было после второй бутылки? – Всё, Бенни, всё было, – Браксиэтель довольно ухмыльнулся, проведя рукой по усам. – Но ты не в моем вкусе! Ты же старый! – Не понял? – возмутился Бракс. – Я, может, и не юнец, но мужчина в самом расцвете сил, на пике физической формы! – А я люблю помоложе, чтобы жизненные силы бурлили, чтобы в самом соку и полные огня! – голос Бернис набирал силу и градус сердитости. Она быстро оживала – таблетки начинали действовать, и боль потихоньку проходила. – Ха! От кого я это слышу? – он фыркнул, закатил глаза и, добавив в голос побольше сарказма, припечатал: – От любительницы гробниц и засушенных мумий! – Я археолог, Бракс, а не геронтофил! Тот прочистил горло, сложил руки на груди и с невозмутимостью изрек: – Ну не знаю, судя по тому, как ты просила добавки, тебе все понравилось. – Когда я все вспомню – а я обязательно вспомню – я устрою тебе подробный разбор полетов, что именно мне понравилось, а над чем тебе следует поработать, – зловеще пообещала Бернис, погрозив другу пальцем. Браксиэтель дернулся, подрастеряв невозмутимость, а Бернис, торжествующе ухмыльнувшись, протянула: – Та-ак, похоже, разбор полетов я тебе устраивала прямо во время процесса, и кому-то он явно не льстил. – Гнусные инсинуации! – Браксиэтель, сохраняя остатки достоинства, направился к двери. – И прими душ, на тебя жалко смотреть, – бросил он через плечо, выходя их комнаты. В спину ему полетел победный хохот Бернис.