Выход белой Королевы

– Ты уверен, что мы должны это сделать? Но вопрос в очередной раз остался без ответа, как и последние две тысячи миль. Мальчик хоть и в непосредственной близости, всё же находился сейчас где-то очень далеко своими мыслями. Она же особо не настаивала, механически повторяя одни и те же слова, когда ещё один дорожный указатель оставался позади, просто чтобы нарушить гнетущую тишину в салоне. Она всегда была его другом, но никогда не была матерью, не смогла бы ей стать, даже если бы захотела – просто не умела. Но этот вопрос, вопреки здравому смыслу, не значился в анкетах для усыновителей. Место работы, гражданство, привлекался-не привлекался, цвет глаз, даже расположение санузла в квартире – всё это интересовало органы госопеки, а умение быть родителем – нет. Никто никогда не интересовался, сможет ли она понять, что у ребёнка на уме, когда он стоит на краю ванны, или плачет ночами в подушку, зато всех устраивало, что она успешно окончила курсы по замене подгузников. И рисунки… Говорят, умелый психолог без труда сможет определить внутреннее состояние ребёнка всего лишь по наклону линий в нарисованной травке у домика с трубой. Но он никогда не рисовал домики, ни с трубой, ни без. Зато он умел рисовать её глаза. И тьму. Ту, с которой сейчас пытался бороться несмелый свет фар. Ту, которая сейчас на федеральной трассе 74 запахивала за ними свой зев, словно проглатывая, отрезая любые пути к отступлению. Если бы она верила в Бога, то, возможно, благодарила бы его, что однажды именно эти рисунки вырвали их из замкнутого круга недоматери и пересына на новый этап, на новую орбиту, подобно второй космической скорости, давая сил одолеть гравитацию. Она забрала его из лап лаборантов, чтобы окончательно лишиться звания законопослушного гражданина и постараться помочь ему найти себя. Этот свободный полёт привёл их в бескрайние леса Мэна и болотистость его почв, в эту непроглядную тьму и хищный туман. Но новый знак на обочине уже успел её известить, что добро им пожаловать в Сторибрук, а воздух уже вырвался из лёгких, чтобы обрести форму и тут же разбиться о лобовое стекло: «Ты уверен?» Снова механически и снова без ответа: Генри не говорил с шести лет. Но в этот раз он повернулся к ней и слегка кивнул головой, это был самый приободряющий жест с его стороны за последние две тысячи миль. С того самого момента, как она решила, что друзья должны друг другу помогать, думая о себе в самую последнюю очередь. Красный «Мини Купер» остановился на пустынной улице, которая вполне могла бы быть и главной площадью города. Городские часы, здание библиотеки, витрины и к этому времени уже закрытые киоски с газетами – «красная линия», так было принято называть центральные улицы в провинциальных городках. Женщина в жёлтой мотоциклетной, как ни странно, куртке медленно выбралась из своего красного маленького автомобиля, оглядываясь по сторонам, отмечая про себя ориентиры, и шагнула вперёд по «красной линии» пустого, как будто в неизвестно кем объявленный комендантский час, и неестественно тихого города. Мелкие камушки мягко похрустывали под рифлёной подошвой походных сапог, такие обычно носят на юге: высокие голенища способны обезопасить от укуса змей. Могли ли пригодиться они здесь, промелькнула непрошено неуместная мысль в то время, когда глаза выхватили несмелый силуэт вдалеке, что в нерешительности замер на мгновение, но, видимо, оценив ситуацию – на самом освещённом участке ему вряд ли грозила серьёзная опасность – таки шагнул из темноты навстречу ей. – Простите, сэр, – окликнула она его, даром он старательно делал вид, что торопится по своим делам: его плечи всё равно вздрогнули от неожиданности, а по спине пробежали мурашки. – Мы впервые в этом… городе. Не подскажите, как проехать к Миффлин-стрит? Доктор Арчибальд Хоппер не мог похвастаться особыми доблестью и смелостью, тем более в столь поздний час, но умом и сообразительностью он всё же отличался в выгодную сторону от достаточно объёмистого списка местных жителей и мог с лёгкостью определить нотки презрения в её тоне. Так обычно разговаривают с теми, кто просит взаймы или, упаси Бог, милостыню, а он ей, встреченной впервые в жизни женщине, не должен был ничего, да и быть должен не собирался. Это ей нужна была помощь, а поэтому для начала ей стоит сменить тон. Как раз об этом он и хотел было поведать незнакомке, но что-то в его голове словно щёлкнуло, когда он встретился с ней взглядом. Что-то заставило его вдруг позабыть все заумные слова, некогда практически заученные наизусть, и застыть, по-рыбьи хватая воздух, безмолвно открывая и закрывая рот. Что-то, что он никак не мог уловить. Зато уловила она. – Мы с вами не встречались, сэр? – недоверчиво разглядывая его, спросила женщина. – Н-н-н-не думаю, мисс, – наконец, его оторопь немного рассеялась, снимая паралич с голосовых связок, – раз вы впервые в нашем городе. Хотя не скрою, что вы мне тоже кого-то напоминаете, но лишь отдалённо, некоторыми чертами, так сказать. Так что вы спросили? Простите, я не расслышал. – Миффлин-стрит. Дом сто восемь. Как проехать туда? Боюсь, что сами мы будем искать ещё долго, – она рукой указала на автомобиль за своей спиной, точнее на Генри, сидящего на пассажирском сидении. – Мы тут с сыном. Проездом. Нам просто нужно встретиться с владелицей этого дома… по делу, – зачем-то ещё уточнила она. Это был самый нелепый разговор с прохожим на улице, какой она вообще могла только вообразить. Неловкое ощущение того, что они будто бывшие одноклассники, которые встретились случайно двадцать лет спустя после окончания школы: вроде и лицо знакомое, а где видел его, хоть умри, не вспомнишь. – Ах, да. Миффлин… – уже сосредоточившийся на новой задаче, Арчи потерял цепочку мыслей, заставившей его чувствовать некий страх перед незнакомкой. Всё же психологи, что ни говори, умеют заставить своё сознание придерживаться определённых алгоритмов. О том, что же здесь всё-таки произошло, он подумает, обязательно, но позже, немного позже. А ещё психологи, как никто, умеют избегать длительного зрительного контакта с собеседником, но об этом доктор Хоппер уже не задумывался, потому что, собственно, уже привык никогда никому не смотреть в глаза, и этот инцидент, выбивающийся из размеренного течения вещей, благополучно им забудется. Позже. – Вам нужно в обратную сторону, мисс. На втором перекрёстке налево, и вы на Миффлин. Сто восемь… Постойте, разве мадам мэр принимает посетителей дома? Тем более в такой поздний час? – Благодарю, мистер… – Хоппер, – на автомате отчеканил доктор. Привычка, однако. – Да... мистер Хоппер. Благодарю, – не ответив на его вопросы, она уже развернулась на каблуках и бестактно, совершенно бестактно, по мнению Арчибальда, направилась в сторону своего «Мини Купера», не прощаясь. – Я бы не советовал, мисс! – но его уже никто не слушал. Эти «городские» просто образчик непристойного поведения, чёрт бы их побрал. И он побрёл, волоча за собой зонтик, с каждым шагом всё сильнее стирая образ незнакомки, потревожившей его мирное существование в… «Понго уже заждался, надо выгулять», – и никаких мыслей кроме в голове доктора Хоппера. «Значит, мадам мэр», – плюхнувшись на сидение, подумала про себя она. – Мы едем к мэру, Генри, слышал? – вмиг оживившийся мальчишка вопросительно поднял брови, сияя неожиданной улыбкой, всем своим видом явно требуя продолжения. – Дом, который мы ищем, принадлежит мэру этой дыры, малыш. Она – мэр, вот так вот. Ты тоже хочешь, чтобы это быстрее закончилось, ведь так? Она завела мотор и резко нажала на педаль акселератора и, круто выруливая, развернула автомобиль в противоположную сторону, как указал ей мужчина. «Странный, – подумала она, – очень странный, и лицо такое знакомое». Через какое-то время они покинули центральную часть города. Там, где они ехали сейчас, снова сгустилась ночь, властвуя безраздельно. Спальный район с просторными участками и великолепными облицовками фасадов, ночной подсветкой подъездных дорожек и мигающими маячками электроприводов гаражных дверей. Одноэтажная Америка. Но какого чёрта Джерси забрался в такую глушь, так далеко от Нью-Йорка? Кто проживает в этих домах и на какие, собственно, средства? Ни одного крупного города на несколько сотен миль вокруг, определённо никакого производства в пределах городской черты – она наводила справки. На что живёт эта "жемчужина" Мэна, в конце концов? Её губы снова тронула лёгкая улыбка, грустная, когда она представила, как днём по этим улицам и аллеям гуляют старички-пенсионеры, переставляя подагрические ноги, опираясь на ходунки. Мистер Кинси ворчит на соседского кота, который снова рылся в его розовых кустах, выманивая прячущихся там летучих лис; а божий одуванчик Лора Миддлкэйн катит впереди себя тележку с рассадой фуксии. Это определённо должен был быть город-резервация для тех, кто выпал из скорого поезда под названием цивилизация, для тех, кто уже не успеет артритными пальцами зацепиться за поручень и вскочить на подножку, хотя бы ещё разок. Генри трогает её за плечо, когда первым замечает номер на парадной двери белого особняка, возможно, самого большого и роскошного в этом унылом городе-призраке. 108. – Пойдёшь со мной? – спрашивает она и удивляется, когда мальчик отрицательно качает головой. – Генри, мы проехали такой большой путь, чтобы встретиться с ней, разве нет? Ребёнок смотрит ещё раз на дверь, на окна, которые светятся мягким светом: три на первом этаже и два на втором – она не одна. Зачем одному человеку так много света? Неуверенность, страх его наполняет собой всё пространство салона. А вдруг у неё семья? – Мы не за этим приехали сюда, малыш. Нам незачем знать, как она живёт, пусть она узнает, как живём мы. Хорошо? – она научилась читать все невысказанные слова по самым незначительным изменениям на его лице: мимика, выражение взгляда, тоненькие – даже не морщинки вовсе – складочки на лбу, в уголках глаз. – Нам не нужно это. Чем она живёт, чем дышит. Надо только выяснить почему она это сделала. Может, нам удастся узнать что-нибудь о твоём отце, ну или ещё каких-то родственниках. Надо найти причины всего происходящего с тобой, откуда это взялось, эти сны, эти кошмары, Генри. Хорошо? И мальчик кивнул. Легонько так, но кивнул в знак согласия, нерешительно сглатывая, и спрятал руки в карманы пальтишка, для чего ему пришлось немного ссутулиться. И теперь он стал похож на нахохлившегося снегиря с этим своим красным шарфом. Женщина зябко запахивает куртку. Уже вполне поздний вечер, чтобы называться ночью. Ночная прохлада, проникая под ткань и кожу, заставляет напрячься мышцы живота. Хотя от прохлады ли это? Спиной она чувствовала взгляд Генри, который, не меняя позы, следил за ней только глазами, скрытно выглядывая исподлобья. Не её, конечно, он боялся – неизвестности. Будущего. Но пути назад у них уже нет, все мосты сожжены, а власти штата Иллинойс объявили её в розыск за похищение ребёнка. Какое-то время им буквально наступали на пятки, тогда ей пришлось включить все навыки, приобретённые за годы работы "охотника за головами", но в обратную сторону. Она использовала всё, что так или иначе помогало её "подопечным" выскальзывать у неё прямо из-под носа. И теперь это оказалось так кстати для них с сыном. Они пересекли границу штата в октябре прошлого года, не зная ничего о том, куда им двигаться дальше. Генри стойко принимал трудности кочевой, а тем более скрытной жизни: постоянные дешёвые мотели, где принимали только наличку, паркинги, отсутствие порой элементарных удобств, в конце концов, зима на колёсах, на обочинах дорог и редких автозаправках. Примерно через полгода скитаний ей удалось таки нащупать след по прошлым своим связям, когда тонкая ниточка полученной информации вдруг оборвалась где-то в лесах штата Мэн. Они исколесили почти все пригороды Огасты, Портленда и Бангора, почти всё побережье, вплоть до островов, пока не раздался этот странный звонок. Звонивший представился пастором из "Эллсвортской церкви святого писания", что сразу, честно говоря, не внушало доверия, но последующие уверения, что её номер оказался у него с лёгкой руки Бадди Уорнера, бывшего коллеги по агентству, к которому она как раз и обратилась за помощью в поиске "корней" Генри, всё же сделали своё дело. И, как оказалось, не зря. В церковной книге они уже вместе по приезду обнаружили запись о приёме в церковный приют мальчика двухнедельного возраста. В графе "Родители", к сожалению, имён не содержалось, зато была прикреплена скрепкой аккуратно сложенная записка с адресом, зачем-то оставленная в корзине с младенцем: "Сторибрук, Миффлин-стрит, 108". Теперь же она стояла перед белоснежной дверью дорогого особняка, сжимая эту самую записку во влажной ладони, с каждой новой секундой всё больше сомневаясь, а что, собственно, она скажет тому, кто откроет эту самую дверь на её стук. Убрав клочок бумаги в карман, она вытерла ладони о ткань джинсов, и наконец постучала молоточком. Стук гулко отозвался в глубине дома, а после послышалось приближающееся цоканье каблуков. – Простите, чем могу быть полезна? – хозяйка дома, явно не ожидавшая никаких визитёров в столь поздний час, отворила дверь совсем чуть-чуть и даже уже вознамерилась её ещё немного прикрыть, заметив на пороге абсолютно незнакомую женщину. Коммивояжёр? – Извините, моё имя – Регина Миллс, – быстро затараторила Регина, мигом вспоминая заранее заготовленную речь, заметив во встречном взгляде зарождающееся раздражение и холод. – Мисс, – было начала она, но вдруг заметила в глубине коридора мужчину, с интересом разглядывающего её из-за плеча хозяйки дома, – простите, миссис, я не знаю вашего имени, но... – Свон. Мэр Свон, – резко перебила её та, недоверчиво сужая глаза, словно вспоминая что-то, как недавно делал и встретившийся на улице прохожий, вглядываясь в её лицо. – Мэр Свон, – повторила Регина, удивляясь холоду во взгляде серых глаз, что скользил сейчас от её лица до кончиков пальцев ног, сверху вниз: высокая шпилька добавляла роста, делая их обладательницу чуть ли не на голову выше остальных, а уж тем более выше Регины с её-то метром шестидесятью в прыжке. И теперь идея встретиться с этой женщиной не казалась ей такой уж замечательной, как несколько дней назад в крошечной церквушке близ Эллсворта. Нервозно сглотнув, она обернулась на припаркованный в конце подъездной дорожки свой автомобиль, замечая, что Генри так и сидит, уставившись в приборную доску, не поворачивая головы. Он боялся даже взглянуть на них. – Так чем я могу быть полезна? – раздражённый голос заставил вздрогнуть от неожиданности, выдёргивая из прострации. – Мадам мэр, мы с сыном приехали в этот город совсем не на долго, нам нужна помощь. – Интересно, и причём тут я? – В документах одного крошечного приюта в Эллсворте сохранилась запись, что биологическая мать Генри проживает по этому адресу, мисс Свон. Вы ничего не можете вспомнить о событиях одиннадцатилетней давности? Блондинка на пороге заметно напряглась, поджав губы, и даже подалась несколько вперёд, при этом распахивая дверь полностью. Негодование сменялось возмущением, возмущение – ничем не прикрытым гневом. Очевидно, она не привыкла к такой встречной дерзости при общении с людьми. Лицо мадам мэра пошло пунцовыми пятнами, когда она наконец сообразила о чём говорит посетительница: – Да что вы себе позволяете?! – закричала она. – Как вы смеете врываться в мой дом?! – Никто не врывался... – Вы, стоя на пороге моего дома, смеете угрожать и ставить мне условия, ультиматумы... – Да никто вас не трогал. Я попросила помощи, мальчику нужна помощь. Его считают почти сумасшедшим, а он всего лишь видит какие-то моменты из своего прошлого, – Регина тоже умела выходить из себя. Тем более, когда шла откровенная игра на публику. Весь этот цирк был явно для одного зрителя, а именно для мужчины в конце коридора. «Любовник, – сразу решила она, – хотя какая к чёрту разница». – Я совершенно не понимаю, о чём вы ведёте речь, мисс Миллс. Ваша информация, определённо, не имеет никакого смысла, – снова вернув самообладание, промолвила вдруг Свон. – Я впервые в жизни вижу вас, вашего, – ударение на этом слове, даже нажим, – сына, впервые слышу про Эллсворт. – Мисс Свон, – решила выложить последний козырь на стол Регина. А что ей ещё оставалось делать? – Мэр Свон, мне просто нужны некоторые данные относительно генетики мальчика, обстоятельств его рождения и передачи на воспитание в приют. Он не болен, не шизофреник, я уверена, что место имеет какая-то травма в младенчестве, или что-то в этом роде. Это наша последняя надежда. Мне не хотелось бы запрашивать тест ДНК, тем более у лица занятого на столь ответственном государственном посту. Вам, думаю, тоже не особо выгодно такое развитие событий, не так ли? Почему бы нам не решить этот вопрос мирным путём? – Мирным путём... – протянула, словно смакуя эти слова Свон, и её глаза залучились вдруг радостью, сменившей надменность и даже злость, на мгновение заставляя и сердце Регины стучать быстрее: неужели получилось. – Вы слышали, шериф Грэм? – обернулась мэр через плечо. Шериф?! Чёрт бы её побрал! Шериф! – Девушка надумала нас шантажировать, вы не находите это забавным? Мужчина сделал шаг по направлению к ним, при этом приподнимая край кожаного жилета, из-под которого выглядывал полицейский значок. Регина попятилась назад, не сводя изумлённого взгляда с широко улыбающейся женщины на пороге, неуместно отмечая, насколько изысканным был внешний вид той, даже величественным. Не хватало только, чтобы она сейчас рассмеялась в голос, закидывая голову назад, обнажая тонкую шею, в которую сейчас непременно хотелось вцепиться, вот так, голыми руками, и душить, душить... – Не делайте этого... – прошептала она. – Ему просто нужна помощь. – Мисс, прошу оставаться вас на месте, – донёсся до неё голос шерифа, который уже обогнул стройную фигуру в сером строгом платье, выходя на крыльцо. – Мне не хотелось бы использовать более грубые методы задержания, но вы обязаны проехать со мной в участок и ответить на несколько вопросов. Мисс! Регина на каблуках развернулась и бросилась к машине, естественно, осознавая, что не успеет ничего, когда почувствовала сильный толчок в спину. Она успела добежать до машины, но только сейчас понимала, каким опрометчивым было её инстинктивное действие. Шериф Грэм, кажется, так его назвала мэр, всем весом налетел на неё сзади, сбивая с ног, отчего она всем весом рухнула на капот. А он прижал её голову локтем к холодному металлу, заламывая руки назад. – Вы в праве сохранять молчание... – бубнил он заученные любым полицейским дежурные фразы, защёлкивая на её запястьях браслеты наручников. Слёзы досады застилали глаза, но тем не менее она видела испуганный взгляд Генри через лобовое стекло. Сколько раз она ему говорила, что делать в подобной ситуации, а он просто сидел на месте оторопело и недоумённо моргал. Регина сделала последнее усилие, освобождая голову от давления шерифа и быстрым кивком указала на сад дома через улицу. Давай же! Генри, освободившись от оцепенения, наконец бросил ещё один взгляд на шерифа, до которого уже начало доходить, что делала женщина, в один прыжок перепрыгнул на водительское сидение и, распахнув дверцу, выскочил на дорогу. – Грэм, держи мальца! – закричала с порога Свон, порываясь побежать, но высокие каблуки этому явно не способствовали. Она сделала несколько неуверенных шагов и остановилась, наблюдая, как шериф бросил закованную в наручники Миллс и дёрнулся за мальчишкой, который шустро пересёк улицу, махнул через невысокую ограду и скрылся в зарослях акации, наверняка обдирая о колючки одежду и кожу. – Чёрт, она! Грэм! – Не так быстро, – шериф ухватил Регину за ворот куртки так, что та затрещала по швам, и подтолкнул в сторону заднего двора, где за кустарником наверняка был припаркован полицейский "Бьюик", который бы никак не удалось обнаружить Регине раньше. – Я отвезу её в участок, Эмма, – словно отчитываясь, произнёс шериф очевидное. – Посидите до утра, мисс Миллс, а я тем временем подготовлю заявление на вас о шантаже и угрозах в отношении государственного чиновника, – процедила сквозь зубы, наклонившись низко, почти к самому лицу Регины, мэр Свон. – Грэм, закроешь её в камере, отправляйся на поиски мальчишки, – обратилась она уже к шерифу. – Не трогайте его, он совершенно ни при чём. Не смейте! – рвалась Регина из крепких рук, которые усаживали её в полицейскую машину. – Эмма дорогая, что за шум? – донеслось вдруг до неё перед тем, как дверца с глухим щелчком захлопнулась. Услышанный мимолётно голос резанул слух настолько, что Регина на мгновение забыла даже как дышать. Она заёрзала на сидении, больно выворачивая при этом руки, заломленные назад, стараясь разглядеть лицо вышедшей из дома ещё одной женщины. Намного старше. Но... Не может этого быть! Эмма Свон что-то отвечала, активно жестикулируя, очевидно успокаивая пожилую женщину и отводя её назад в дом, чтобы не подпустить к машине, в которой, разинув рот, сидела вмиг притихшая и изумлённая Регина. Это потом она подумает, почему это мадам мэр не хотела, чтобы кто-то узнал, что произошло у неё на пороге поздним вечером в четверг, но сейчас она была в силах лишь беззвучно шевелить губами, шёпотом повторяя про себя: "Мама? мама-мама-мама..." Она не сводила с удаляющихся женщин взгляда до тех пор, пока подъездная дорожка дома Свон не скрылась из виду. "Этого не может быть? Мама, как ты тут оказалась?"