Прогулка со львом

Вордсворт вчитывался в крупицы мелкого текста, но разрозненная и сильно обобщенная информация никак не желала систематизироваться в его замечательной голове. - Ну, так что вы думаете об этом? – осторожно спросил его Авиньон. Заслуженный доктор медицины уже опасался о чем либо спрашивать Вордсворта, глядя, как горят зрачки ученого от активной мысленной деятельности, и эти отблески бегущего по нейронам электричества были зловещими. Но Уильям отвлекся, перевел дух и улыбнулся. - Давайте рассмотрим гипертрихоз как основную версию. Не будем углубляться в то, о чем упорно твердит Паула Соковски. - А если это и правда ген оборотня, а не редкая болезнь, что тогда? - Тут все просто. Вы хоть раз видели, как выглядит цепочка ДНК оборотней? - Нет. - Вот и я не видел. Любопытно, конечно, посмотреть. Теоретически мы с вами можем ракеты в космос запускать, а практически ни вы, ни я этого не сделаем. Вот и получается, что в нашей с вами власти расследовать этот прецедент как редкую, но более-менее изученную болезнь. Джеральд скептически сжал губы и пожал плечами. Он уже был на все согласен, лишь бы дело с волосатым ребенком замялось, и госпиталь св. Елены остался госпиталем, а не местом для паломничества. - Девочка ничего не говорит. Было бы хорошо знать, что повлияло на аномальный рост волос – травма или же это у неё врожденное? - А выясните это путем анализов! – Вордсворт еще раз пробежался глазами по тексту и собрал в кучу разбросанные по столу листки. – Это же гормональное отклонение, там уже будет все ясно, когда вы увидите «карту» её гормонов. Джеральд липко улыбнулся и наклонился вперед: - А вы ведь изучали медицину в этом своем Королевском Университете? - Послушайте, - Вордсворт немного грубо оборвал его, натягивая на руки перчатки, - мне, ко всему прочему, предстоит разбираться с папашей мохнатого ребенка. У моих студентов скоро сессия, у меня отчетный период... страниц эдак на тридцать. И еще эта серость за окном, воспетая поэтами серебряного тысячелетия. Кстати, не слышали ли вы, что нас ждет сегодня – дождь ли или морозы? Про «завтра» я не берусь уточнять. Джеральд, улыбавшийся не по настроению, а по какой-то иной, своей личной причине, легко перешел на указанную профессором тему: - Обещают тепло. А что там с папашей ребенка? Какой-то сложный случай? - Очень сложный. Он ведь военный, участвовал в битве за Марокко. Со студентами и то проще, поверьте. Тяжелый день предстоит сегодня, - Уильям вздохнул и посмотрел, как вздох поднимается сизыми кольцами к потолку. Столкнувшись несколько раз с профессором Вордсвортом, Джеральд сделал вывод, что джентльмен, как и все гении, конкретный лентяй и бессистемный человек. Он мог оказать несоизмеримую помощь в чрезвычайно важных делах, а вот мелочи, его, видите ли, никогда не интересовали. И еще эти студенты – величайшее зло. Попрощавшись с гостем, доктор усмехнулся и рассеянно перелистал информацию о гипертрихозе. Краем глаза он уловил совершенно несоответствующий содержимому текст и выхватил листок бумаги. «…Люди Леопарда пьют человеческую кровь, чтобы сила тотема могучего зверя вошла в них и наделила их невероятными физическими возможностями. Недавно вступившему в Орден Леопарда члену необходимо принести человеческую жертву. Это должен быть кто-нибудь из его семьи, желательно ребенок. Как правило, нужно спросить разрешения на убийство жертвы у своей семьи, но вопрос этот риторический и является лишь частью ритуала, так как ответа на него не ждут. История Ордена Леопарда берет свое начало в Северной Африке…» - О, - Авиньон положил лист обратно на стол и покачал головой. – Действительно, сэр Вордсворт, у вас будет очень тяжелый день. Очень… Вордсворт был одет достаточно легко для сырого воздуха Милана. Зима, и без того теплая в этих краях, не собиралась вступать в свои права в этом городе. Скорее всего, после долгого пути с севера она остановилась где-нибудь в дешевом кабаке, чтобы пополнить запасы льда, и совершенно случайно ушла в запой. Стихии бились в непрерывной схватке над крышами – то засыпая снегом головы прохожих, то добавляя изящные сосульки на водостоках. Профессор расхаживал взад и вперед по утоптанному пятачку меж жилых домов в теплом сюртуке и пепельного цвета шарфе, небрежно повязанном на шее. В его руках попискивал небольшой прибор, в экран которого он с нетерпением смотрел и бормотал что-то себе под нос. - Ну вот… это точно он, на подступах к госпиталю. Вон он идет. Вордсворт прищурился, поглядывая на далекую фигуру из-под цилиндра, оценивая масштабы угрозы. От человека, который шел сейчас на него, шла теплая волна животной ярости, и адреналин, обжигая поясницу, побежал вверх по венам. Пульс зашкалил. Могучая фигура смуглого испанца стремительно приближалась, его темные нечесаные космы лежали на плечах, подобно львиной гриве. Вордсворт сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить сердце. Кто знает, вдруг представший перед ним человек в самом деле оборотень и может впасть в ярость от неуловимого запаха адреналина? - Стойте, - Уильям поднял трость и выставил её вперед там, что конец трости почти упирался в грудь незнакомцу. – Дальше вы не пройдете. Человек – самое страшное животное среди всех живущих ныне, поскольку наделено с избытком умом, и использует его в самой извращенной форме. Сложно было переоценивать возможности человека, вернувшегося с войны с искалеченной психикой. Испанец-гигант остановился, удивленно глядя на Вордсворта. Ведь еще недавно тот так спокойно прогуливался, и вдруг этот странный жест… А не сумасшедший ли он часом? Их испанец не любил больше всего. - Отойди-ка, приятель. У меня важное дело. - Знаю, какие у вас срочные дела, - Вордсворт поправил указательным пальцем цилиндр на голове, чуть приподняв его. – Но им сегодня не до вас. - Эй, да ты ограбить меня, что ли, решил? Иди-ка ты отсюда! Огромной рукой он схватился за конец трости, но тут же очутился в мокром снегу. Все вокруг как-то лихо завертелось, и мужчина потерял равновесие. Сумасшедший городской протащил его на трости, а потом просто повернул её, как тот рычаг. Вордсворт с опаской отошел чуть подальше, но унижать своего врага ударами по ребрам не стал. Ему было важно нейтрализовать угрозу, которую нес в себе военный с Марокко. - Да кто ты такой?! – испанец быстро вскочил на ноги и мгновенно оказался рядом с Уильямом, грубо схватив его за грудки. Уильям не стал отбиваться и звать на помощь, а непринужденно положил свою руку ему на плечо, приобняв. Его прижали вплотную к груди? Но это не проблема. Он сам прижался еще сильнее и пошел вместе с противником вперед так, словно никаких преград не существовало. Испанец, крепко державший Вордсворта за сюртук, попытался вывернуться или сделать шаг назад, но опоздал с этим и снова потерял равновесие… Надавив как следует на плечо и заблокировав любые попытки развернуть торс, Вордсворт опрокинул своего врага, деликатно подставив ногу так, чтобы это не выглядело подлой и унизительной подножкой. Отплевываясь от мокрых волос и грязного снега, испанец выдохнул, не торопясь встать на ноги. - Что тебе надо? - Как просто вы сдались, Леон Гарсия де Астуриас! – услышал он легкий смешок. – Все, что я хочу, так это нейтрализовать угрозу в виде вас. Вы убили около трех десятков священнослужителей, еще больше гражданских, свою жену и теперь пытаетесь добраться до своей дочери. - Гражданских? – Леон поднялся с земли и сжал кулаки. – Гражданских?! Его голос непростительно громко рокотал в этом тихом месте. - Да я пальцем не тронул ни одного мирного! Слышишь, ты! Убирайся с моего пути, пока я и тебя не положил, - Леон аккуратно снял с запястий заостренные браслеты. - Вот это вы зря, - Вордсворт и не думал уходить. – Как вы могли заметить, я ни разу не ударил вас, а значит, я не собираюсь вам в дальнейшем причинять какой-либо вред. Я всего лишь хочу договориться с вами по-хорошему. - Договориться, да? У тебя есть дети? Вордсворт помедлил с ответом и нехотя сказал: - Детей у меня не было, но была жена, которую убили при очень странных обстоятельствах. - Тогда ты меня поймешь, - проговорил гигант, снова надевая браслеты на руки. Вордсворт недоуменно посмотрел на него, прикидывая, не хочет ли Леон ему просто заговорить зубы: - Пойму? Нет, это крайне сложно. Я ведь никогда не пил кровь человека, будучи человеком. Я не принимал в пищу человеческое мясо и не грыз сырые внутренности ради физической силы. Я вряд ли пойму такого как вы – оборотня из Ордена Леопарда. Леон неловко потоптался, но ничего не сказал на это, только запустил пальцы в свои волосы и обреченно сказал: - Они хотели убить мою дочь. Они сказали, что для инициации мне нужно принести её в жертву. Уильям нахмурился. - То есть, вы сами не собираетесь её убивать? - Конечно, нет, - Леон упрямо сжал губы. – Она все, что у меня есть в этой жизни. - Тогда… Если то, что вы сказали сейчас, правда… Мне стало все ясно. Вордсворт не скрывал своей растерянности, и в его глаза с опущенными книзу уголками было совсем жалко смотреть. Он предполагал увидеть безжалостного убийцу, но вместо этого все его теории впервые рассыпались в голове как карточный домик – он увидел военного, наломавшего дров, за которые расплачиваться придется головой. - Послушай-ка. Я просто заберу свою дочь, хорошо? И больше никто никогда обо мне не услышит. - Вот в этом и заключается проблема. Вордсворт неторопливо раскуривал потухшую трубку, а огромный Леон стоял рядом с ним, опустив плечи, как нашкодивший мальчишка. - Что вы знаете о Милане, Леон? – Вордсворт заговорил наконец, щедро окутав все вокруг ароматным дымом. - Ничего. Ни разу здесь не был. - Дело в том, что это город-крепость. Здесь учитывается каждый житель и гость. Вы ведь попали сюда через пункт досмотра? Леон снова поворошил свои волосы пальцами: - Да. Меня запросто пропустили. - Вот… А сделали это по приказу герцогини Миланской, и на этом настоял я лично. - А ты вообще кто такой? – Леон наклонился, чтобы получше рассмотреть лицо влиятельного человека, который открыл ему дверь в Милан. - Я Уильям Уолтер Вордсворт, и я лично захлопнул вас в этой клетке. О вас все знают, полиция предупреждена обо всем, так что уйти вам отсюда не удастся. Мне очень жаль, - добавил он, избегая прямого взгляда Леона. - Папа! Слово было сказано так ласково, что «а» превратилось в нечто среднее между «а» и «я». Уильям шмыгнул покрутил носом, Леон и вовсе не мог сдержать своих эмоций. Девочка, очень похожая на своего отца, была очень красива. Но из-за гормонального гипертрихоза она носила милую густую шерстку темного цвета на ногах. Волосы нельзя было сбривать, так как они начинали расти с утроенной силой. Лечение предстояло изнурительное и долгое. Вордсворт смотрел, как Леон играется с дочерью, и чувствовал себя крайне неловко. Он видел, что испанец его не обманывает – бездушные убийцы не играются так с детьми, прежде чем их убить. Все происходило естественно, с присущей милому моменту жизнерадостностью. Будь его воля, он бы отпустил его. Но это было глупо – Леоном заинтересовались все. Полиция, инквизиторы, все они хотели обладать этим зверем или его шкурой. Когда девочка уснула, Леон резко изменился в лице и повернулся к Уильяму, наградив его взглядом такой силы, что Вордсворту показалось, будто его ровным слоем размазали по белой стене. - Не смотрите на меня так, - попросил он, сдавливая пальцами ни в чем не повинную трубку. – Не в моей власти ваша свобода. - Вот как, значит? – Леон тихо встал и неслышно подошел ближе к доктору. – Значит, теперь… в тюрьму? Он инстинктивно сжимал пальцы в кулаки. - Знаете, если мы вас выпустим – да бог с ней, с политикой и мнением глав стран, но вы сами не сможете прожить долго на свободе, и вы это понимаете. Вот зачем вы столько убийств совершили? – Вордсворт строго посмотрел на Леона. Испанец запустил пальцы в свою гриву, и его глаза недобро загорелись. - Я был очень напуган и сделал так, чтобы возле дочери никого не было, кроме меня. Я не щадил никого, потому что моего ребенка объявили маленьким оборотнем, и я знал, кто это сделал. В пылу битвы я нечаянно убил свою жену... Мне плохо, доктор. Меня разрывает на части от злости. - Тогда пойдемте на улицу, не будем пачкать палату, - Вордсворт улыбнулся и встал со стула, открывая дверь Леону. Пока они бродили по длинной аллее вкруг госпиталя, плененный Лев не оставил без внимания ни одно дерево, отметив его меткими ударами кулаков. Выпустив пар, он заговорил по-другому: - Мне надо где-то работать, профессор Вордсворт. Лечение в этом госпитале стоит, наверное, дохрена лиардов. Уильям посмаковал мундштук, не торопясь сказать фразу, которая навеки свяжет его и льва неразрывным поводком. - Я оплачу лечение. Леон преградил ему путь и остановился перед ним, выпятив свою могучую грудь: - Лишь бы я сидел в тюрьме и исполнял всякие трюки по вашей команде, да? - Никак вы не успокоитесь и не поймете, что так будет лучше для всех. Я накопил уже столько средств, что пора бы их пожертвовать на что-нибудь хорошее. Например, на детей. А у вас будет возможность иногда навещать дочку. - Навещать, да? – Леон спустил браслеты с запястий и метнул в пару деревьев. Стволы лопнули и осыпались на асфальт свежими опилками. - Да что ты понимаешь-то? Деревья стонали от мощного натиска и ломались. Когда деревья Данделиону надоели, он снова навис над Вордсвортом, и в его глазах полыхало безумие. Но испанец не смог удержать равновесие и упал… Из-за рухнувшей к ногам Вордсворта туши появилась тонкая фигура еще неокрепшего воспитанника Уильяма – Хьюго де Ватто. - О, Хьюго! Все в порядке, мы просто… он всего лишь выпускал пар, ничего особенного! – Уильям не хотел, чтобы эти двое еще подрались здесь. – Знакомься, его зовут Леон. - Очень приятно… - прохрипел снизу Гарсия. – Отпустите меня! Что вы меня все швыряете? Хьюго выпустил из пальцев массивное запястье испанца и отошел, фыркнув. - Он хотел вас убить, Профессор. - Нет, нет, ничего подобного! Мы просто прогуливались и разговаривали, - продолжал наставить Уильям на своем. – На самом деле мы почти подружились. Правда, Леон? Вставайте же. Вордсворт протянул ему руку. Леон сел на земле и широко улыбнулся: - Нет уж. В вашей компании лучше прижать пятую точку и не рыпаться. Что это за стиль боя? Я видел многое на войне, а это я вижу впервые. Вы так лихо всех расшвыриваете. - Ах, это! – Уильям рассмеялся. – Утерянное восточное искусство борьбы. Главная его заповедь «Если что-то дается с трудом, значит, ты делаешь это неправильно». В основу входят интуитивные понимания законов биомеханики, и никаких сверхъестественных практик и секретов там нет. Главное - заставить своего противника двигаться, а потом лишить его равновесия. А вы оказались правильным укэ! - Чего? – Леон поднялся с земли. - Укэ – противник, на которого нападают. Если он уходит от болевого приема, то поступает правильно. Вы послушно падали, когда вас роняли, и обошлось без переломов. - Ну-ка, ну-ка, давайте я попробую что-нибудь на вас изобразить, - Леон сдавил пальцами запястье Профессора, незаметно взяв его за руку. – Будете моим послушным укэ? - Нет, только не при Хьюго – он мальчик воспитанный, и этого не потерпит. Леон заржал, отпуская Профессора: - Уж я больше не потерплю, чтобы меня роняли мордой в грязь. - Вам пора в тюрьму! – выпалил Хьюго. Вордсворт укоризненно покачал головой. - Нельзя быть таким неприветливым, Хью. Прежде чем Леон отправится в тюрьму, он должен встретиться с герцогиней миланской. - А она симпатичная? - испанец начал укладывать свою гриву ровными прядями на плечах. - Она очень молода. – Вордсворт решил, что это как-то повлияет на интересы Леона, но тот нехорошо оживился. - Молоденькая герцогиня! Ради неё я готов сесть хоть на всю жизнь, если меня иногда будут выпускать к ней из клетки. - Что-то в этом роде, да и срок у вас потянет как раз на несколько жизней вперед, - пробормотал Уильям, понимая, что именно сейчас и начинаются настоящие проблемы.