Desire in wineglass

Когда я вышел из участка, уже стемнело. Нельзя столько работать, просто нельзя. К несчастью, были проблемы и посерьёзнее, ими-то и была забита в последнее время голова. Наверное, все люди хоть немного, да эгоистичны. Вот например, неприятно, когда ты хочешь принять решение за близкого человека, но потом вдруг одёргиваешь себя, потому что у него есть и своя голова на плечах. Я вздохнул. Покрепче сжал пальцами руль. Зачем переживать, не расстаёмся ведь. Слушая какую-то первую попавшуюся по радио волну, я рассекал по улицам Сеула на новенькой машине. Тихий рёв мотора гармонировал с приятной мелодией, льющейся из динамиков, и успокаивал напряжённые повседневной суетой нервы. Дворники сметали с лобового стекла крупные снежинки, которые непрерывно падали с потемневшего неба. Я припарковался у кафе на окраине городского парка, взял рюкзак и выбрался из тёплой машины. Под ногами захрустел пушистый снег. Несколько крупных снежинок приземлились на опущенные ресницы, и я аккуратно смахнул их рукой. Вряд ли Кюхён приехал раньше, придётся подождать; благо, что пробирающего до костей ветра сегодня не было. Лишь хлопья снега осыпались на землю, плавно кружась в прохладном зимнем воздухе. Не спеша я шёл по широкой дороге вглубь парка, справа и слева, на ограждённых участках, где в тёплое время года люди ставили по выходным палатки, теперь целые семьи резвились в снегу: бросали друг в друга снежки, лепили снеговиков, пили на скамейках горячий кофе. Невольно улыбнулся. Может, хорошо, что я Кюхёна прогуляться вытащил? Совсем замотались с этой работой. Главное, чтобы его никто не узнал, а то покоя не дадут. Хотя поздно уже — скоро парк опустеет. Остановившись у огромной каменной лестницы, ступеньки которой были покрыты тонкой корочкой льда, я задрал голову вверх, разглядывая тёмное небо. Создавалось ощущение, что часть хлопьев снега неподвижно застыла в морозном воздухе. — Соня! Опустив голову, я увидел спешащего ко мне Кюхёна. Миндального цвета волосы, не покрытые шапкой, развевались при беге в разные стороны, а недавно подаренный мной шарф скрывал едва не половину лица. Я недовольно покачал головой. — Привет, — запыхавшийся Кю опустил шарф, на его раскрасневшемся лице играла довольная улыбка. — Чего такой радостный? — Чего такой угрюмый? — меня нагло потрепали за замёрзшие щёки. — Рад, что ты меня так неожиданно гулять позвал, жаль, уйти пораньше и не удалось. — Сегодня больше нет дел? — На радио ещё вчера звали, но я сразу отказался. Устал. — Угу… — Ты какой-то странный, рассеянный, что ли. — А? — я заметил пристальный взгляд, с любопытством разглядывающий меня. На самом деле я смотрел, как много ещё находится в парке народу. — Тебе показалось. Пойдём лучше кофе купим? Мы поднялись по каменной лестнице, где меня пару раз пытались столкнуть, но вовремя притягивали к себе, что было ну очень мило со стороны Кю, потому что я и впрямь мог покатиться кубарем вниз; прошли друг за другом по тропинке между футбольным полем и сеткой высокого забора вглубь парка. Вскоре впереди показалась вывеска минимаркета «CU». Пока Кюхён сидел на улице за одним из деревянных столиков, я купил шоколад, зная, как тот любит сладкое, и взял из холодильника два карамельных латте, стаканчики сразу после покупки разогрел в микроволновке. Мои действия никто не счёл странными, все зимой так делали. Летом жители Сеула умирали от духоты и жары, зимой — от холода. Средством спасения номер один всегда были напитки. Я приблизился к роющемуся в телефоне Кюхёну, низко склонившемуся над ним, отчего экран подсвечивал бледное от усталости лицо, и поставил перед своим парнем кофе. — Спасибо, — тот благодарно взял горячий стаканчик, обхватив ладонями. — Ох, глупо, не могу с тобой элементарно в магазин зайти, чтобы лишний раз не узнали и не фотографировали, — он вдруг огляделся вокруг. — Фанаты — это, конечно, здорово, но иногда страшно утомляет, знаешь. — Представляю, — серьёзно ответил я. Некоторое время мы молчали. Кюхён что-то искал на сайтах, возможно, просматривал свои рейтинги, я же был всецело поглощён собственными мыслями. Неожиданно захотелось сказать, для чего мы сюда пришли. — До Нового года одну штуку в Интернете прочёл, — резко начал я, отчего Кю даже вздрогнул, зато вмиг оторвался от телефона, — и хотел сделать всё в канун праздника, но не вышло. — И что это? — Говорят, когда бьют куранты, нужно написать на бумажке желание, сжечь её, утопить в бокале с шампанским и выпить всё это до дна. И если успеть до наступления полуночи — желание обязательно сбудется. — Есть горелую бумагу? Фу. — Тебе тяжело интересную идею поддержать? Зануда. — Это я-то зануда? — улыбнулся он. — Но ведь Новый год уже наступил. — А я виноват, что тебя рядом не было? Вечно со своими турами… Ладно, не об этом речь. Шампанское я тоже не очень люблю, но почему бы просто не начать год с того, чтобы загадать заветное желание? — А у тебя такое есть? Кю чуть наклонил голову, внимательно и с привычной незлобной усмешкой вглядываясь в моё лицо. В глазах плясали весёлые огоньки. — У тебя, хочешь сказать, нет? — Да я вроде всем доволен, — продолжал хитро улыбаться Эвил. — Просто… давай… жечь. — Какие весомые доводы, какие сильные аргументы! — Нет, ты меня нарочно довести хочешь? — но из-за смеха Кю над собственной очередной шуткой я сам невольно заулыбался. — Вот, держи. Небольшой листок бумаги и ручку Кюхён задумчиво повертел в руках, вроде как обречённо пожал плечами и, отодвинувшись в сторону, прикрывая лист рукой, принялся что-то строчить. Я довольно улыбнулся, а затем аккуратно написал единственное занимавшее меня в последнее время желание, веря всей душой, что оно от этих странным манипуляций точно сбудется. Закончили мы одновременно. Изучающе поглядывая друг на друга, свернули листки и положили на стол. — И что теперь? Максимально грациозно и весьма красноречиво я чиркнул зажигалкой. К счастью, никого поблизости из отдыхающих не осталось, лишь приветливо горела вывеска «CU». Мы стояли рядом, не отрываясь, смотрели на слабый огонёк и частично обуглившиеся листки в наших руках. Как только пальцам стало больно от жара пламени, я кинул «сгоревшее желание» в урну и вернулся к столику. Вскоре рядом присел Кю. — И был ли в этом смысл? — Думаю, да. — Как знаешь, — шёпот совсем близко, и чужие руки легли на талию, притянув к себе. — Мне нравятся твои странности. — Жаль, что меня не радует, какой ты Эвил. — Ну эй, — засмеялся он. — Ох, как давно я в свой адрес этого прозвища не слышал… Даже Хичоль называет по имени, представляешь? — Конечно, ты его со знаменитостями знакомишь, удивляюсь, что он ещё не набивался тебе в лучшие друзья. Хотя я бы ему такого гнусного предательства не простил. Кюхён прыснул от смеха, заглянул в моё лицо, но вдруг его взгляд будто за что-то зацепился. Что-то за моей спиной. Объятия ослабли, а глаза начали расширяться то ли от сильного удивления, то ли от ужаса. Резко я вскочил с места и выхватил из кармана пистолет, направив перед собой. Откуда же я знал, что он вовсе не понадобится… — Чёрт возьми… От урны, той самой урны, куда я скинул почти догоревшую бумажку, валил густой дым, а ветер уносил его в сторону. Мусор и большой пластиковый пакет, где тот лежал, горели ярким пламенем. Мышцы словно атрофировались, единственное, что я мог — тупо смотреть на разведённый мной же костерок. — Твою мать. Что странно, мы ничего не предпринимали, а пламя и не думало угасать! Язычки огня плясали в холодном воздухе, пылавший мусор потрескивал, снег возле урны быстро таял, образуя большую лужу. Романтика вечера рушилась на глазах. Я бы даже сказал, догорала. — Сонь, я говорил, что ты космос?.. — Чёрт! Так, валим отсюда, пока нас полиция не сцапала. — А весьма забавно слышать это от полицейского, не находишь? — Кю, ради всего святого! Бежим! — и не дожидаясь согласия, схватив вещи, а Кю за рукав, я помчался прочь с места происшествия. — Ты чего там назагадывал, что оно так пылает, мир поработить?! — успел крикнуть Кюхён. Держась за руки, чтобы не подскользнуться, мы стремглав бросились вниз по ступенькам, не замечая удивлённые взгляды прохожих. Запыхавшийся Кю одним резким движением остановил меня, когда до выхода из парка оставалось совсем чуть-чуть. — Ну ты чего? — Айщ, дай отдышаться, — он согнулся пополам, а в следующее мгновение уже хохотал, опираясь одной рукой о моё плечо. — По-твоему, это весело?! Смотри! Над деревьями, расположенными высоко, по другую сторону парка, где стояли скамеечки и минимаркет, уходил высоко в небо густой белый дым, отчётливо видневшийся на фоне вечернего неба. Прохожие удивлённо смотрели в ту сторону, что-то вскрикивали, снимали на телефоны, наверняка для того, чтобы выложить «событие» в инстаграм, и без конца спрашивали друг у друга, что же произошло. Я громко ударил ладонью по лбу. К моему искреннему удивлению, Кюхёну по-прежнему было весело. Смеялся он до слёз, от души. — Кю-аа! Ну что здесь смешного? А если бы нас заметили? Да причём тут это, мы имущество испортили и скрылись! Надеюсь, там только мусорка горит… — Нет, ну представь, — смеясь, заговорил он, — если бы в сегодняшнем выпуске новостей объявили: «В городском парке "Сеульский лес" на острове Ттуксом был совершён акт вандализма. Правонарушители подожгли урну с мусором у минимаркета "CU", но были задержаны. Трудно поверить, но ими оказались известный детектив Ким Чонун и недавно прославившийся певец Чо Кюхён…» Скажи, скажи, что ни у одной знаменитости такого скандала ещё было? А то всё любовные интриги, да махинации с деньгами, скукота! — Ой дура-ак… — не выдержав, я смеялся рядом со счастливым Кю. Будто и не было тех ужасных нескольких недель с загруженными донельзя графиками. — Ладно, пойдём отсюда. Тебя менеджер, кстати, до парка подбросил? — Угу. Но до машины мы не дошли. Кюхён вновь схватил меня за рукав и притянул к себе. — Слушай, а помнишь, что там за улица? — и он указал куда-то за ворота парка. — Ммм, нет. — Ну как!.. Пойдём, покажу кое-что. — Может, лучше на машине? — Не будь неженкой. Кю поглубже закутался в шарф, а я, не выдержав, накинул на его голову капюшон, считая, что тот вообще себя не бережёт. На город продолжал падать долгожданный снег: маленькие дети ловили крупные снежинки варежками и ртом, задерживая вечно куда-то спешащих взрослых, аджумы ловко расчищали тротуары, что-то напевая себе под нос. Хлопья снега облепили моё пальто, но в голове и не возникло мысли, как долго потом придётся его сушить — на душе было хорошо. Моя рука была в кармане пуховика Кю, тот аккуратно сжимал её в своей, поглаживая большим пальцем тёплую от чужого тепла ладонь. — Смотри, — вдруг остановился и, склонившись к моему уху, проговорил он. Кюхён рукой указывал на вполне обычный дом для богатеньких жителей. Небольшое строение с балконами, построенное на европейский маневр. Ничего особенного. — Неужели не помнишь? Я посмотрел вверх, чтобы разглядеть весь дом, и остолбенел: в голове проскочила шокирующая мысль. — На крыше этого дома мы впервые встретились. Не знаю, произнёс ли фразу вслух. Или это был голос Кю-а. Но перед глазами мелькали картинки прошлого, казалось, такого далёкого, но отнюдь не забытого. И пусть наше с Кюхёном знакомство прошло при других обстоятельствах, но впервые увидели друг друга мы именно на крыше этого обычного дома, у которого сейчас стояли. — Так странно… Я наткнулся на тёплый взгляд. Порой создавалось отчётливое ощущение, что в этом мире существует такая вещь, как судьба. — Можем ещё прогуляться, там впереди отличная пожарная лестница в одном переулочке, — глаза сузились от широкой улыбки, спрятанной за шарфом. — Вот уж нет… И вообще, высоты боюсь, — надулся я. — Домой? — Домой, — подтвердил я. Простое слово вызвало внутри приятное чувство, похожее на нежность. *** Свет в гостиной был намеренно выключен. В темноте просторной комнаты мягко горела и переливалась разными цветами гирлянда на ёлке. Аромат хвои витал в воздухе. Я сидел на диване и быстро строчил документ для работы на своём ноутбуке. Кюхён, разговаривавший до этого в спальне по телефону с сестрой, вернулся в комнату. — Тебе привет от Ары. — О, мило. Когда к ней в гости едем? — На следующих выходных. Слушай… Ко мне опять приходили с того китайского агентства. — О, и как? — внутренне я весь сжался. — Да знаешь… я им отказал. Руки так и замерли на клавишах. Я внимательно посмотрел на Кюхёна, но в полутьме помещения было трудно разобрать эмоции на его лице. — Как же так, ты уверен? Это очень хорошая возможность, Кю, их агентство сильное, как ни крути, лучше твоего нынешнего, тебе были бы открыты новые возможности. И ты прекрасно знаешь, что я поддержал бы любое твоё решение. — Знаю, — как-то просто отмахнулся он, — но я взвесил все «за» и «против». Конечно, они сказали, что я смогу часто наведываться домой, но мы всё равно будем видеться реже, это неизбежно. Не хочу. Возможности мне открываются и в Сеуле, не в деревне живём, к тому же я безумно хочу остаться. И ещё, — не дал мне перебить Кю, — Шиндон тоже был готов отпустить меня, но… он идеальный продюсер, мне очень нравится работать с этим человеком, к тому же ты сам знаешь, как он в своё время мне помог. Благодаря Донхи я сейчас певец, Соня. Моё решение окончательное и полностью устраивает… по крайней мере лично меня. Надеюсь, и тебя тоже, — подмигнул он. Перед тем, как скрыться на кухне, Кюхён оставил лёгкий поцелуй на моих губах. А я, ещё не до конца веря в происходящее, смотрел на яркий экран, на напечатанный текст документа, но не мог разобрать ни единого слова. Я был счастлив. Глупый Кю-а, а ещё не верил. Написанное мной на той сожжённой бумажке желание исполнилось.