Чай для двоих

П/а: На самом деле, я не уверена, когда это точно происходит, но я написала это с необходимостью для Иана исцелить/жить лучше, так что это может быть после Судного Дня.* Если нашли ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ: )

***

      Каждый день маленький деревянный поднос появляется перед дверью в спальню Иана: чашка обжигающе горячего чая, заботливо помещённая в центр. Сначала он был скептичен — разве обучение Люциан не учило его всегда быть осторожным с «подарками»? В тот первый день нетронутый поднос исчезает после часа или около того. Иан напоминает себе, что чай, вероятно, остыл, и это, скорее всего, был дешёвый чай, и он мог купить любой чай в любом месте, так зачем эта забота? Но по какой-то причине это ложный комфорт, и как только Иан начинает забывать о странном появлении, попытка повторяется на следующий день за его дверью в то же самое время; пар заманчиво вьётся над чашкой, помещённой в центр. В этот раз Иан решает поднести чашку к губам и сделать осторожный глоток.       Он почти выплёвывает жидкость назад.       Всё, что в чашке, конечно, считалось бы чаем по его бывшим стандартам и едва ли по нынешним, но к тому времени, как Иан закончил пить, он решает, что это неплохо. Это тепло, это приятно, и, подобно многим вещам, он вырос на нём. Он ставит пустую чашку за дверью, ожидая, что этот странный инцидент с чаем будет скоро забыт.       Но за следующие несколько недель это становится в порядке вещей: чай появляется в десять, Иан заканчивает пить в одиннадцать, и всё исчезает к одиннадцати ноль пять. Это становится настолько обычным, что Иан оставляет щель в двери после того, как ставит чашку на поднос, чтобы посмотреть, как он «исчезает». Впервые за несколько месяцев он улыбается. Представьте эту маленькую улыбку (ухмылку для некоторых), и только он может чувствовать это, но это что-то.       Когда однажды днём он появляется на кухне, впервые за долгое время, они все смотрят. Он легко улыбается всем и уголком глаза видит, что Эми, может быть, — только может быть, — улыбается в ответ.       Он думает, что, возможно, он должен что-то сделать, не из доброты, а из-за страха (хотя ему всегда говорили никогда не поддаваться страху). Это сейчас, чтобы прогнать тот момент, когда он, трясясь, проснулся после ужасного кошмара, он открывает дверь своей спальни в одну минуту одиннадцатого. Сладкий аромат, который всегда окружает его каждое утро, на котором он вырос — своего рода жизненный источник; пустая чашка — его победа над первым препятствием дня. Это просто странно, как его желудок делает сальто, как только он открывает дверь каждое утро, и Иан думает, что он должен сделать что-то со страхом.       Это страх. Ничего больше.       Поэтому он начинает оставлять для неё книги: Остин, Диккенс — все из его личной библиотеки, сначала потому, что он ненавидит быть в долгу у кого-то, а затем потому (если он действительно будет честным с собой, что бывает в редких случаях), что его небольшая часть живёт в те моменты, когда он видит светлую улыбку на её лице, когда она поглощает историю. Он почти отваживается думать, что она улыбается из-за чего-то, что сделал он. Это действительно увлекательно, а иногда — только иногда — он позволяет себе думать, что однажды она позволит ему заставить её улыбаться.       Но сейчас он доволен этим удобным ритмом — чай в десять и книги днём, — что они попадают в него очень легко. Ритм никогда не нарушался, за исключением того дня, когда он оторвался от чтения, чтобы найти её, смотрящую на него со своего конца библиотеки, или раз, когда они случайно — случайно, он клянётся — коснулись кончиками пальцев, когда он передавал ей свою копию «Гордость и Предубеждения». Они сблизились, потому что оба хотели этого.       Он идёт в библиотеку, готовый для обычных игр, в которые они играют: взгляды, улыбки, касания рук, его неловкие попытки начать разговор. Тем не менее, что-то чувствуется в этот раз, хотя хорошо это или плохо, Иан не может сказать. Они читали в течение нескольких часов, и Эми встаёт, потягивается и идёт к ближайшей полке.       Иан встаёт и идёт за ней, не уверенный, что сподвигло его на действие. Она слегка вздрагивает, найдя его стоящим прямо за ней, но молчит, стоит на фоне тёмных деревянных полок, широко раскрытыми глазами просто глядя на него, не моргая. Они ближе, чем Иан, возможно, когда-либо надеялся, и он видит каждую веснушку на её щеках, каждый оттенок зелёного в её глазах. Её мерцающие глаза закрылись, и он может сказать, что она ждёт, просто ждёт, как будто решая, стоит ли дать шанс. Но это также его шанс, и в единственный храбрый момент он решает, что это будет шанс, который он не может упустить. Иан может чувствовать её дыхание на своей коже, тёплое и невесомое, прерывистое и душистое, и он на краткий миг задаётся вопросом: она на вкус столь же сладкая, как он представлял? Их носы соприкасаются, едва-едва, а затем…       Дверь со стуком открывается, и Мэдисон, Рейган и Дэн проносятся через библиотеку, вопя и стуча по шкафам. Иан и Эми быстро прижимаются к каменной стене позади других книжных полок и остаются тихими в надежде, что их семья не обнаружит их в таком компрометирующем положении. После нескольких напряжённых минут Иан понимает, что Эми схватила его за руку во время внезапного замешательства и до сих пор прижимается к нему (он не жалуется, он просто немного нуждается в воздухе в данный момент). — Они ушли? — тихо спрашивает она. Он кивает, всё ещё пленённый её ароматом, её мягкими рыжими волосами, даже не замечая, когда она чуть отстраняется от него. - Иан? — внезапно говорит Эми, и он замечает, что её другая рука всё ещё на его груди, сердце, постоянно бьющемся от её прикосновения.       Она так близка, и он думает, что упустил свой шанс, конечно, он никогда не имел право быть настолько удачливым, способным к…       Он не заканчивает мысль. Он не может.       Её рот тёплый, сладкий, желанный, и он инстинктивно обнимает её за талию, притягивая к себе. После столь долгого времени, он думал, любой поцелуй между ними будет безумным: его рот, захватывающий её, его тело, прижимающее её к стене, руки, отчаянно водящие друг по другу, поединки языков.       Но это больше похоже на танец — её пальцы скользят вверх по его шее и зарываются в его волосах; его руки движутся на её спине, опираясь на неё, как будто они собирались изящно скользить вместе. Это более близко, чем что-нибудь, что он когда-либо испытывал, и его сердце бьётся дико, восторженно. Он боится, что разрушит это как-то, что может прийти другой, но на этот раз её губы движутся против его, и руки мягко запутываются в его волосах, и он не боится отпустить.       Маленький деревянный поднос появляется следующим утром точно в десять часов: две чашки обжигающе горячего чая рядом с его копией «Гордость и Предубеждение», — который несёт девочка, смотрящая ему прямо в глаза.       Он впускает её.