Персонажи "Эрагона" - Ария Крисании

Персонажи «Эрагона» иногда встречаются после работы и посещают культурные мероприятия. И сегодня вечером они сходили на мюзикл «Последнее испытание». Ария Крисании «Игра с огнем» и их реакция. В свете гимнов и молитв, В хладе храмовых колонн Душа моя давно огня ждала. И вот он запылал! И вот ворвался он! Во взгляде врага я его нашла… Морзан угрюмо развалился в кресле, скребя пальцем подлокотник и откровенно скучая. Он уже слышал нечто подобное восемнадцать лет кряду от своей жены. Но супружеский долг обязывал его водить Селену в театр хотя бы раз в полгода, поэтому он стоически терпел, украдкой поглядывая на дорогие часы. Так пусть ранит он меня! Пускай опалит ладонь! Где страх — там и борьба. Где боль — там и любовь! - Вот видишь, я же говорил, что девушкам нравятся пытки, - толкнул Эрагона в плечо Гальбаторикс. – А ты все «цветы, стихи, взаимоуважение»… Вот как надо было к ней подходить, а не с этими соплями твоими детскими. Лишь прошу — не прерывай Мою смертельную игру! Его одолею я в ней — или умру. Селена, сидящая рядом с мужем, недовольно покосилась на Муртага, трогательно взявшего Насуаду за руку и неотрывно следящего за актерской игрой Крисании. Первое знакомство родителей с девушкой сына прошло не очень гладко, поэтому, на взгляд матери молодого Всадника, семейный поход на такое романтическое представление был еще ранним. Но они выглядели действительно очень счастливыми, и как не порадоваться за сына? Лицом к лицу! Глаза в глаза! Вот он - мой враг! Вот он - мой друг! Слышен сердца стук… Не разнимай горячих рук, Отец мой… Дозволь сразиться с этим пламенем хоть раз, Хоть раз! - В следующий раз я выбираю постановку, - прошипел сгорбившийся в кресле Дарза, чуть заметно надавливая себе на уши, чтобы хоть как-то избавиться от одухотворенного любовью к огню голоса светлой жрицы и заодно не проткнуть себе барабанные перепонки острыми ногтями. Вспыхнули хищные очи! Не оторвать мне взгляда! Вот испытанье мне, Отче! Вот и моя награда! - В следующий раз пытай меня изо всех своих сил, шейд, - сквозь зубы прошептала Арья, наклонившись к своему красноволосому соседу. – Чтобы ни у кого и мысли не возникло, что у нас с тобой то же самое, что у них с Рейстлином. Я приведу к Тебе этого зверя, Я в это верю! Отец мой, дозволь!.. Я так в это верю! Дозволь!.. - Со всей возможной правдоподобностью, - клятвенно заверил ее Тень, взяв из рук эльфийки бинокль. Шейд вполне мог закончить арию органичным спецэффектом. На остром кончике когтя засветился крошечный красный огонек, который по одному слову Тени превратится в пылающий огненный шар. - Роща мертвых грозила гибелью всем, решившимся ступить в нее. Поэтому Крисании предложили взять в проводники брата Рейстлина, могучего воина Карамона… Гальбаторикс, заметив характерное свечение, молча приподнял и согнул руку в локте, показав теряющему терпение Дарзе кулак, который был тонким намеком на встречу с ним в случае срыва постановки. Бром, сидящий во втором ряду за шейдом, согласно кивнул королю. Дарза вздохнул, стряхнул с руки незаконченное заклинание, и сполз в кресле, терпеливо ожидая окончания своих мучений.

***

Бонус. "Колыбельная" В детские спальни частенько забирались духи снов, убаюкивающие своими песенками детские души. К берегу моря крутому Их привели на допрос, Но ни один из пленных Слова не произнес. Сидел король шотландский, Не шевелясь, в седле. А маленькие люди Стояли на земле. Красноволосый шейд легко поднял из колыбели нервно сопящего толстого младенца, вглядываясь в его лицо красными глазами, почти лишенными зрачков. Гневно король промолвил: - Пытка обоих ждет, Если не скажете, черти, Как вы готовили мед! Сын и отец молчали, Стоя у края скалы. Вереск звенел над ними, В море - катились валы…* - Дарза, я, конечно, просил меня подменить, но это не детский фольклор, - прошипел Кромешник, выбираясь из шкафа детской и забирая из рук шейда младенца. – Детям на ночь «Вересковый мёд» не поют. - Я просто приобщал его к мировой классике, - фыркнул Тень. – Найди еще кого-нибудь столь бесплотного и легкого на подъём, чтобы работать Бугименом, пока тебя черти носят непонятно где. *(Баллада «Вересковый мёд», перевод С. Маршака)