Ты - мой грех

Все вокруг говорили, что Абараи никогда и никому не будет верен. Что он просто не способен на это , даже если сам очень захочет. Да и кому было хранить верность? Первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой… Ренджи уже давно перестал считать своих партнеров. Он сходился и расставался без сожаления, и каждый брошенный им любовник чувствовал себя так, как будто это именно он принял решение о разрыве. Увлекся Абараи всего однажды. Она была миловидной брюнеткой, что всегда хорошо выглядела. Он встретил её на грунте. Она была умна, достаточно красива и неумолима в постели. Что же ещё было нужно? Ничего и Ренджи казалось, был всем доволен, пока она случайно не наткнулась на него, зажимавшего какого-то юнца в углу. Рыжий конечно пытался что-то объяснить, но сами понимаете, это было трудно сделать, когда пальцы измазаны в сперме, а штаны на пару с бельём болтаются у щиколоток. К этому прибавляем череду красных пятен на шее, и девушка потеряна навсегда. Чувство вины его долго не терзало и отпустило уже через месяц, но он всё равно пообещал себе больше не увлекаться. Он получал удовольствие со случайными партнерами, и ни с одним из них он не проводил больше одной ночи. А если уж ему не хватало тепла, то всегда находились желающие его восполнить. И так было до появления в его жизни Кучики Бьякуи… Ренджи захотел его сразу, как только увидел и приложил все усилия для того, что бы попасть к нему в отряд. Что бы стать сильнее и быть всегда под боком у нелюдимого капитана. Что бы смотреть на него, когда тот не видит ну или умело, делает вид, что не видит. И желать его с каждым днем всё больше и больше. Не смотря на грозный вид и железно-спокойное настроение, Бьякуя умудрялся быть трогательно-невинным. Он не любил целоваться, так как целовал его лейтенант. Мокро, непристойно, средь бела дня, когда его горячий язык протискивался в рот, а руки гладили везде, куда можно было дотянуться. Иногда у Кучики непроизвольно тянулась рука к катане, но никогда не дотягивалась до неё. Он просто смотрел на подчиненного колким взглядом и прогонял его из своего кабинета. Абараи боготворил своего капитана, восхищался им, вдыхал его, впитывал, целовал и всячески привязывал к себе. Он занимался с ним любовью так, как не занимался не с кем. Ласково, бережно, полностью отдаваясь. Он как хвост ходил за ним везде, что в принципе не вызывало никаких подозрений. И только эти двое знали, почему Ренджи , как верный пес всегда рядом с Кучики. Стоило только позвать, и тот уже был тут как тут. Он устраивал совершенно сумасшедшие сюрпризы, в ходе которых страдала вся мебель и домашняя утварь, до которой только можно было дотянуться, а потом вымаливал прощения за устроенный беспорядок, смотрел на тайчо глазами побитой собаки и Бьякуя всё ему прощал. Ночами Кучики сводил его с ума. Он извивался под ним, что-то шипел сквозь зубы, стонал в голос, подаваясь назад и выгибаясь в спине, запрокидывал голову и снова стонал, громко и жалобно, задыхаясь и дрожа всем телом. Ренджи хватило на три месяца, а потом он сорвался… Бьякуя как раз должен был идти на грунт, и никто даже не понял, почему настояли именно на его персоне. Как бы то ни было , он отправился на задание вместе с Ичиго и Рукией. Ренджи же остался свободным на весь день. Он как раз собирался пойти домой, как к нему подошел один из офицеров отряда и , стрельнув глазками, предложил выпить. Кио был хрупким блондином, с почти женскими чертами лица и совершенно блядским поведением, а ещё был полной противоположностью Кучики Бьякуи. Они даже не вышли из кабинета, Ренджи уложил его прямо на стол, заткнул рот поясом от формы, сковав руки железной хваткой и коленом широко разведя ноги в стороны. Мальчишка протестующее мычал, извивался и оказывал сопротивление. Но рыжему это никак не мешало, он жестко сминал ягодицы в руках и оставлял кровоподтеки на бедрах. Ренджи и сам не знал, что в нем всё это скопилось в таком количестве. Неудержимая страсть, грубость, ярость, все тщательно сдерживаемые эмоции с тех пор, как появился Кучики. А сейчас он сорвался, отдаваясь своему безрассудству. Абараи приказал мальчишке замолчать, но тот не послушался и продолжал сопротивление. Тогда Ренджи хорошенько отшлепал его, страстно и сильно. Ладонь опускалась на мягкие ягодицы, оставляя красный след, а сам зад сжимался в предвкушении нового удара. Блондин уже не стонал, только всхлипывал и жмурился от боли. А Ренджи наказывал его за то, что он не сдержался за то, что Кио пришел к нему в кабинет за то, что Кучики-тайчо сейчас так далеко от него за то, что Ренджи никак не мог остановиться… Кио громко взвизгнул и обмяк на столе, тогда Абараи и перестал его наказывать. Он уже был мучительно возбужден, что доставляло легкую боль. -Грязная маленькая шлюшка. – нараспев протянул Ренджи , проталкивая в узкий зад два пальца сложенных лодочкой. Тугие мышцы не пожелали поддаться и рыжий снова потеряв терпение, шлепнул мальчишку по заднице. Кио уже не сопротивлялся, да и какой смысл? Когда Абараи просто набрасывается на тебя, ты увлекаешься и пропускаешь момент, а потому уже бесполезно сопротивляться и принимать меры. Да и не всегда хочется, хотя осознаешь, что о деревянных стульях придется забыть как минимум на неделю, да и о мягких на дня три, не меньше. Ренджи не был нежен, вся его нежность расходовалась на капитана и только на него. Он грубо потянул Кио за светлые волосы и вошел. Грубо, не подготавливая. А о смазке даже и вопрос не вставал. Лейтенант чувствовал, как мальчик бьется под ним. Слышал, как он всхлипывает, стонет и точно знал, что по щекам сейчас текли слезы. А потом еще крепче вцепился в светлые волосы - и отымел. Грубо, сильно, размашисто, резко отстраняясь и с силой втискиваясь обратно, в эту маленькую сжимающуюся дырочку, покрасневшую и практически не растянутую. Кио кончал под ним захлебываясь стонами, рыданиями и тряпкой во рту. Но Ренджи даже не обращал внимания, он думал только о темноволосом капитане. Лейтенант сходил с ума, бился в агонии, понимая, что Кучики уже был для него самым важным. Жил внутри и Ренджи уже никак не сбежит от него, даже если захочет. И сразу не очнулся, когда скрипнула дверь, только зарычав и кончив в юнца, он повернулся, встретившись с темными глазами из своих грез. А выражение этих глаз было самым страшным воплощением кошмара. Бьякуя даже ничего не сказал, только подался чуть вперед, а потом стремительно вышел за дверь. Ренджи собирался побежать за ним и постараться остановить, объяснить, но чертова форма не снятая до конца сковывала движения и рыжий растянулся на полу. Только через минуту всё осознав от дернул себя за волосы и стукнулся головой об пол, но кроме шишки на лбу ничего не изменилось. Он обещал не увлекаться и уже тем более не влюбляться, но Кучики Бьякуя был единственным кого он так желал и любил. Черноволосый капитан был восхитительным и неповторимым, Ренджи с самого начала хотел его себе, для себя, навсегда и насовсем. Но сейчас и в ближайшее время его точно не будет рядом и рыжий даже боялся представить, что будет если его больше, не будет рядом никогда. Он оделся торопливо, и особо не заботясь о своем внешнем виде. Умылся и напоследок посмотрел на Кио, ожидая увидеть злорадный взгляд. Но нет, мальчик смотрел на него с сочувствием и взглядом говорил «Он не сможет тебя за это простить…» Бьякуя был дома . И этого почти хватило Ренджи для счастья – не ушел, не сбежал. Хотя куда ему бежать из своего же поместья? Кучики поднял на него глаза, но не посмотрел, а просто пробежался, как по пустому месту и снова стал аккуратно складывать вещи рыжего в чемодан. И это было хуже любой пощечины, хуже крика и истерик, хуже Сенбонзакуры. Лучше бы он орал, рвал, метал. Тогда бы Ренджи мог видеть, что ему не всё равно, а так… Ренджи никогда не умел просить прощения, да и особо не приходилось. А зачем, если не чувствуешь себя виноватым? Но сейчас всё было иначе….Он хотел остановить капитана, тот был холодным, неприступным, нелюдимым, что Абараи просто не мог на это смотреть. Бьякуя даже не обернулся, когда рыжий обнял его, лишь дернулся и продолжил собирать вещи. Лейтенант провел носом по шее, вдыхая приятный запах шампуня, и присосался жадно, напористо, оставляя на коже яркие отметины. А потом зализал их, языком, беззвучно извиняясь. Он терся носом о мягкие волосы, и обнимал все крепче и крепче, не замечая, как мелко и судорожно трясутся его руки. Кучики вырвался из объятий и посмотрел на лейтенанта прежним холодным взглядом из-под прикрытых ресниц. - Ренджи … ты пахнешь им. Сказал, поднялся и , поставив чемодан у двери, вышел, бросив напоследок. - Что бы, когда я вернусь, Вас не было в моём доме , Абараи-фукутайчо. А потом начался ад… Он ежедневно встречался с капитаном на работе, каждое утро, каждый день и каждый вечер. Слышал безликое «Доброе утро, Ренджи ». Выполнял все приказы, которые отдавал его капитан с прежним равнодушием. Сталкивался с ним везде, даже на собраниях, которые раньше Кучики никогда не посещал. Бьякуя всегда был рядом, на виду, но так далеко, что не прикоснуться, не сказать и сделать все те неприличные вещи, способные довести-холодного-Кучики-тайчо-до-сумасшествия. И Ренджи впервые не знал, что ему предпринять. Он несколько раз пытался поговорить с капитаном, но тот никогда не позволял и приказывал покинуть кабинет. Поговорить с ним в нерабочее время тоже не выходило. Абараи уже испробовал всё. Он подлавливал капитана, когда тот выходил на работу, в кабинете и где только можно было подловить. Он проводил ночи у него возле поместья, но ничего не срабатывало. Бьякуя никогда не покупался на это , а сейчас тем более. Он пытался забыть его, но опять, же тщетно. Мальчики и девочки, которых он снимал, не приносили никакого удовольствия и он с каждым разом всё больше и больше понимал, как любит капитана. А Кучики Бьякуя был несносным, непоколебимым и чертовски безжалостным. Ренджи просто не мог не смотреть на него, а на собраниях совсем ничего не слушал и потом получал от Кучики же выговор. Друзья говорили ему, что бы он перестал быть собачкой капитана и проявил стойкость. Но это никак на рыжего не подействовало. Про Ренджи говорили, что он не способен любить, но в упорстве ему никто не отказывал. Прошло две недели, прежде чем ему удалось поговорить с тайчо. И то разговор был скорее похож на монолог и длился не более пары минут. Но Абараи это считал уже не малым достижением, и начало уже было положено. Лейтенант старательно пытался выставить всё как случайность. Он даже сделал вид, что размят и тренируется, но Кучики не купился. Да и кто бы поверил в то, что кому бы то ни было , пусть даже самому сумасшедшему и сумасбродному человеку на земле, внезапно безо всякой причины захотелось совершить утреннюю разминку в пятнадцати милях от собственного дома ? Тем не менее Бьякуя закончил свою тренировку, всё это время слушая сбивчивые извинения и судорожное дыхание между ними. На следующий день Ренджи снова явился на утреннюю тренировку тайчо. Бьякуя не переставал тренироваться, а Абараи говорить. Он говорил о своём прошлом, о том как жил в Руконгае, о том какие у него были друзья и как он ими дорожил. Говорил о какой-то собаке, которую встретил там же. Рассказывал, как ради шутки подложил Рукии в постель тарантула и как она, потом злилась. Он говорил до тех пор, пока Бьякуя не остановился и не спросил: - Что тебе нужно от меня, Ренджи ? Абараи было протянул руку, но поймал только холодный воздух. Кучики отошел в сторону. - Нет. Просто ответь. -Я не… - начал рыжий, жалобно смотря на капитана. - Если не знаешь, то не отвлекай меня. -Нет! Я знаю, тайчо… Вы тот, кто мне нужен! - почти отчаянно выкрикнул Абарай, крепко обняв Кучики. Вдыхая любимый запах волос, и крепче прижимая к себе. - Зачем? - капитан не отстранился, но и не придвинулся ближе. Просто стоял и смотрел на подчиненного. - Тайчо… пожалуйста… - Что «пожалуйста»? Что ты ещё собираешься забрать у меня? Говори! И Ренджи стал говорить о том, как сильно сожалеет, о том, как сильно любит и не хочет терять. О том, как мучился всё это время и о том, что просто не представляет жизни без капитана. Клялся что больше это никогда не повторится, клялся в своей верности и в том что больше никогда не причинит боли. Клялся и говорил, пока вместо слов изо рта не посыпались глухие рыдания, и можно было только различить «простите» и «Тайчо» Домой они вернулись вместе. Абараи не отпускал капитана ни на шаг, постоянно держал его за руку, и искал других предлогов для прикосновения. За вещами он не пошел, отправив за ними кого-то из офицеров. А Бьякуя никак не реагировал, вел себя отстраненно, только слегка кивал головой, будто задумался о чем-то, что не дает ему покоя. А когда попросил его отпустить на пару минут, то Ренджи неохотно выпустил его руку из своей, и попытался последовать за ним следом. - Не терпеливый, да? Ложись. – сказал капитан, указав на кровать. - Тайчо, что вы?.. - Ложись. – повторил Бьякуя . И Ренджи лег, с подозрением посматривая на любовника. А что он мог сделать? Ведь Кучики был , есть и будет его капитаном, а это был его приказ. Бьякуя приказал ему раздеться и Абараи разделся, с готовностью. Капитан завязал ему глаза непроницаемой повязкой, привязал ноги и руки к кровати, что вызвало легкий протестующий звук. А когда тайчо неспешно скинув с себя форму лег сверху, Ренджи заерзал и тихо застонал, стараясь ещё ближе почувствовать любимое тело. - Не торопись. – приказал капитан и наклонившись поцеловал его. И не так, как всегда, робко и бережно, а настойчиво протискиваясь языком в рот любовника и смело лаская. Ренджи слегка стушевался от такого напора, а когда опомнился, Бьякуя уже отстранился. Он действовал невыносимо медленно, но не нежно. Совсем не нежно. Тонкие пальцы сначала погладили, а потом резко выкрутили кожу на груди, рядом с соском. Он пробовал тело лейтенанта с расчетливой неторопливой жестокостью, перемешивая поцелуи с укусами, то отдаляясь, то снова вжимаясь в него всем своим телом. А Ренджи сходил с ума, таял, извивался, терял терпение и бился под прикосновениями столь любимых рук и губ. Его член болезненно пульсировал и отчаянно требовал внимания, но Кучики будто и не замечал, продолжая пытку. Ренджи уже был готов умолять, когда, наконец-таки капитан дотронулся до напряженной плоти. Водя по всей длине рукой то набирая темп, то резко останавливаясь и дотрагиваясь пальцем до чувствительной головки. В очередной раз Бьякуя остановился и вызвал протестующий вопль у лейтенанта, тот ерзал в нетерпении и дергался, как только это позволяло положение. Капитан не давал ему кончить, останавливаясь в самый последний момент. И дышал своим горячим дыханием в шею, доводя его до безумия. Абараи бился под ним, невнятно выговаривая ругательства и уже начал думать, что сойдет с ума, крепления, удерживающие его руки, не выдержали напора, и он подался вперед, прижимая капитана к себе. Повязка полетела на пол, а рыжий жадно впился в любимые губы, кусая, целуя. Кучики хрипло застонал, когда Абараи прикусил кожу на шее, вздернул за бедра и усадил на себя, одновременно толкаясь бедрами вперед. Бьякуя выгнулся и застонал, но лейтенант продолжал толкаться и входить с большой скоростью. Он рычал и ругался, заглушая тонкие стоны капитана и продолжая целовать его - в грудь, в плечо, в челюсть, в губы, почти кусая и оставляя повсюду свои отметины. Тайчо бился в его руках, дергался и мотал головой, а потом, громко закричав, обмяк, и Ренджи хватило нескольких толчков, что бы последовать следом. Когда оргазм чуть отпустил, Абараи прижался к капитану, уткнувшись носом к нему в грудь. - Тайчо, я не знаю что… - Тебе достаточно, Ренджи ? Так тебе достаточно… Недоговоренное «меня» беззвучно повисло в воздухе. Как и застывший в сияющих глазах лейтенанта ответ: - Да, да… Да! Про Ренджи говорили многое. Немногие знали, о чем говорят. И лишь одному слова были не нужны.