Отжар в архитектурном

Приветик, меня зовут Бэкхён и я учусь в самом престижном архитектурном вузе. Студенты тут – одни свэг-бичары, неформалы, мажоры, ну и очкастые ботаны, которые "типа дохрена целеустремленные и поступили своими усилиями". А не то, что я. Я поступил просто потому, что повезло - за меня не платили, но и особых усилий я сам не прилагал. Поэтому родители вместо того, чтобы порадоваться за меня, сказали, чтобы я не волновался, ибо макнет меня еще судьба лицом в говнишко. В этом здании стоит такая аура свэга, что Джи Дрэгон не то, что нервно курит в сторонке, а бьется в гневных конвульсиях и проклинает этот херов архитектурный с его ссаными студентами. Скопище молодых модников, курящих дорогие сигареты, вечно ошивается у забора, чем вызывает непроизвольный взрыв попок правильных ботанов, которые ничего с этим не могут поделать. Мой, второй курс - это цитадель разврата и грязного секса. Я учусь в пятой группе, мои друзья - Чжан Исин, который сдавал черчение под действием какой-то легкой наркоты, красотка Пак Кён - тот самый "полторашка"( его рост едва превышает отметку 1,5 метра), который постоянно печется о своей внешности еще похлеще меня, Тэмин и Кимкай, которых я не различаю и сопливый нытик Тао. Еще у нас в группе есть лошки - Джехе и Минсок - это те самые ботаны, которые "поступили своими усилиями". Кроме как учиться - ничего не знают. Зато скатывать дают. Мы, вроде как, единственные на курсе, кто поддерживает с ними хоть какие-то отношения. А еще есть третий курс. Третий. Мать его. Курс. Нет, конечно, есть и первый, и четвертый, и пятый, но вот именно третий не дает спокойно жить всему институту. А точнее, небольшая шайка оболтусов вроде нашей. Вот только если с нас девочки и мальчики текут, то от них шарахаются по всем углам. Нет, не в смысле "они стремные", а в смысле " они слишком крутые и надерут задницу кому угодно". Третий курс. Седьмая группа. У Чихо, больше известный, как ЗИКО или Зияка, Зикан, Зикуль – да как хочешь его называй - лидер; Пё Чихун, или ПиО, Человек-КирпичВместоЛица О Сехун, вообще не брутальный Лухан, который мог бы быть в нашей компании секси боев, если бы поступил на год позже, и хер пойми каким вообще раком там оказавшийся милашка Пак Чанёль. Нет, они с Пак Кёном не братья. Просто хорошие друзья. Мы дружим компаниями. Как говорится, "рыбак рыбака видит издалека". К чему это я? Вся жопа в том, что каждый из нас – гей, и почти каждый из нас влюблен. Таохуны долбятся...эээ... встречаются еще с прошлого года. Голубки. Познакомились на подготовительных курсах, где Сэ на полставки работал лаборантом (помогал педагогам). А потом они влюбились, и Сэ помог Тао поступить. Вот такая лавстори. Пак Кён втихаря поглядывает на Зико, искренне веря в то, что никто этого не замечает, а Зикан в свою очередь вечно лезет к нему самым наглым образом, кое-как пытаясь скрыть собственный стояк. Но красотка Кён не так прост как кажется с первого взгляда. Этот педик будет ломаться до последнего. Исину вообще на всех класть, его принцесса Чондэ учится на культуролога в другом институте. Тэмин и Кимкай - двое из ларца одинаковы с лица - эти-то вообще как попугайчки-неразлучники. А Пио странным образом заглядывается на ботана Джехе ( простите, что?!) да еще и рассматривая его как актива. В прочем, спасибо, что не на Минсока. Потому что на Минсока заглядывается Лухан. Ну, эта великолепная четвёрка – вообще отдельная тема. А я? А что я? Я всегда влюбляюсь в придурков. - Ктооо? Кто западает всегда на придурков? - Бен Бэкхённи! Да. Даа~. Да-да-да. Это я. Приветик. Меня зовут Бэкхён и мне нравится Пак Чанёль. Как меня блин угораздило влюбиться в эту безответственную скотину? Ладно, хрен с ним, влюбиться. А вот то, что у меня встает каждый раз, когда кто-то просто упоминает о Чанёле, это уже ненормально. Как же я, чёрт возьми, хочу, чтобы он оттрахал меня прямо на кафедре живописи среди грязных от краски мольбертов. Таких же грязных, каким я представляю наш с ним секс. Надо отметить, я частенько замечаю, как он смотрит на меня. НО ОН НЕ МОЖЕТ ПРИЗНАТЬСЯ. А я… тоже не могу. Я слишком гордый. Вот так и ходим, как два кретина и строим из себя друзей-геев. Просто замечательно. Однако ожидаемо же было, что рано или поздно мы переспим. Более, чем ожидаемо. Рано или поздно один из нас сорвался бы и накинулся на другого вне зависимости от времени и места нахождения. Духовно мы слишком сблизились. Чанёль помогал мне с проектами, с рисунком, со всем, что мне было лень делать. Не такой уж он и безответственный. Сехун и Зико поспорили на мороженку - будем ли мы встречаться с Паком или нет. Мы постоянно ходили вместе и смотрелись как парочка, не будучи ею. Дрянь. Пак, ты дрянь. Ты хочешь меня так же бешено, как хочу тебя я. Ты знаешь это. Ты ходишь за мной хвостом, заходишь за мной по утрам, постоянно сидишь в моей комнате в общаге, но ты не можешь сорвать с меня одежду и трахнуть. Сволочь. Или просто убраться куда подальше с глаз моих долой, чтобы не мозолить мне член своим присутствием, ты не можешь. Сучка. Пошлые шуточки из "обычного дела" постепенно начали превращаться в мысленное удовлетворение нашего с Чанни общего желания переспать друг с другом. И вот оно. Вот она! Манна небесная! Спасибо тебе, архитектурный институт! Как-то раз после пар мы остались в институте, чтобы закончить мой макет. Ага. Закончили. А можно и без «за-». А можно, в общем-то и через «об-» - всё равно правда. Ну так вот, о чём это я – сели мы доделывать мой прелестный статичный макетик и, как обычно, начали мочить крутые смешнявочки про препов и предметы. Но тут что-то пошло не так. Не туда куда-то оно пошло. Чанёль вдруг дико начал ржать, бить своими копытами сорок пятого размера в пол, чуть не грохнулся со стула, позже начал задыхаться, а еще позже со стула он всё-таки феерично наебнулся и принялся в приступе истерического смеха кататься по полу, избивая его руками. Все эти минут пятнадцать я тихо мирно сидел и охуевал с происходящего. Ну, как сказать, мирно – я в открытую угарал над этим лопоухим полудурком, НО ЭТО НИЧУТЬ НЕ МЕШАЛО МНЕ ОХУЕВАТЬ!!! Наконец успокоившись, он рассказал мне то, что вызвало в нем такую бурю эмоций. Отшутился парень. «Бекхённи, не хочешь потрясти мой изограф? (прим. Изограф – инструмент для обводки чертежей, состоит из пишущего узла и баллончика для туши, когда она подсыхает внутри изографа, его нужно потрясти)» Я сначала ничего не понял, но Пак продолжил отмачивать пошляцкие шуточки, связанные непосредственно с архитектурой. « Не хочешь, чтобы я вставил свой цилиндр в твою композицию? (прим. Композиция – объёмное изображение врезанных друг в друга геометрических тел на листе)». Пак сказал это ехидно, а потом провел языком по верхней губе. Блять! С моим недотрахом… Ты вообще понимаешь, что ты делаешь??? Тупица! Мы начали ржать. До меня наконец дошел весь смысл той херни, которую нёс Чанёль. Однако это никак не успокаивало мой стоящий колом член. НУ УЖ ИЗВИНЯЙТЕ ЗА ПОДРОБНОСТИ. И да. Тупые шутки этого идиота меня тоже возбуждают. -Чанёль-а~~, - как можно более эротично простонал я, - Натяни меня, как рейсшину на подрамник… (прим. Подрамник – доска для рисунков/чертежей; Рейсшина – длинная линейка для проведения параллельных линий, крепящаяся на подрамник специальным образом с помощью ниток). ВОТ ТУТ-ТО ШУТКИ И ЗАКОНЧИЛИСЬ. Этот хитрожопый пидр, видимо, настолько стеснялся предложить мне потрахаться, что решил спровоцировать меня. Мол, « ну…сам попросил тебя натянуть». Именно в тот момент, в который обычно положено смеяться после анекдота, ко мне подлетело это неуклюжее тело в джинсах и толстовке, крепко сжав в своих объятиях. Еще секунда – и его руки уже на моей заднице для того, чтобы прижать мой таз к своему члену. Я ПОНИМАЮ, ЧТО Я ПОКРАСНЕЛ. Наконец я его чувствую собственным телом. Резким движением я закидываю одну руку Чанёлю на шею, притягивая к себе и засасывая по самые не балуй, а второй залезаю под толстовку, водя по мягкой коже длинными ногтями. Пак роняет меня на свободный макетный стол, падая сверху. Я лежу как шлюха с раздвинутыми ногами и адским желанием отдаться Чанёлю, получив взамен его подкачанное тело. Пара мгновений – рубашка уже расстегнута и летит в ебеня, а Чанни покрывает мою шею, грудь и живот страстными поцелуями и легкими покусываниями . Ирод. Специально ведь не приступает к самому главному – знает, как помучить Бён Бэкхёна. И вот наконец вся одежда валяется где-то в разных углах аудитории, кроме толстовки Чанёля, которую он любезно предложил использовать в качестве импровизированной простыни. Мы сидим на столе, пошло бегая руками по телам друг друга, сливаясь в безумном, ошалелом поцелуе, выдавая негромкие стоны. Непроизвольно моя рука потянулась туда, где не раз бывала в моих фантазиях. Я обхватил горячий член Чанёля и начал двигать рукой, постепенно наращивая темп. Моя шея горела от засосов, оставляемых парнем, и я решил оригинальным образом прекратить злодеяния этого сексуального негодника… Я встал перед ним на колени, максимально прогнув спину и провел кончиком острого языка по уздечке пульсирующего от возбуждения члена Чанёля. Парень вздрогнул, негромко простонав. Я обхватил губами ствол и начал грязно отсасывать у Пака, языком вырисовывая узоры по всей длине. Недолго думая, Чанёль, в прямом смысле этого выражения взял ситуацию в свои руки. Положив ладонь мне на затылок, Пак начал с силой присовывать мне. Он знал, чего я хочу. Он хотел того же. Наконец освободив мой рот от своего члена, Чанёль решил занять его языком, в очередной раз поцеловав меня. Зная, что в этих делах я не новичок, Пак резко вошел в меня. Он трахал меня так, как никогда никого не трахали. Прижав мои руки к столу, он входил всё глубже под таким углом, что его головка скользила по простате, ускорялся, и при всём этом лежал на мне так, что при движении тёрся животом о мой член, в частности, об уздечку, поэтому я еле сдерживал себя, чтобы не кончить раньше. Я хотел, чтобы это не кончалось никогда. Однако, против природы не попрёшь, и через несколько минут я кончил себе на живот, выдав громкий продолжительный стон, после которого в меня излился и мой сладкий мучитель. И больше никаких слов не было нужно для того, чтобы понять, что каждый из нас друг к другу испытывает. Охереть, конечно. Никогда не бы не подумал, что моя настоящая лавстори начнется с пошлых архитектурных шуточек.