Я видел снег

Рыба испортилась. Женя понял это, едва открыв дребезжащий холодильник. Как говорится, ничто не предвещало, а тут на тебе — испортилась. Такой подставы он от продуктов питания никак не ожидал. Купленной три дня назад свежей скумбрии была уготована прекрасная судьба — быть запечённой с лимоном в духовке по маминому рецепту. Давненько Женя не готовил сам, если не сказать — никогда. А тут акция, два килограмма по цене одного, и вот так захотелось автомеханику после долгого рабочего дня рыбки — как уж устоять. Но приготовить ее все не доводилось — Женька вообще перестал ужинать дома. Совсем. Соседка Катерина буквально силой его затаскивала в гости — нет, конечно, физической силы ей бы никогда не хватило, но вот мощь ее взгляда, поджатых губ и фразы «Ты что, обидеть меня хочешь?» — перед этим никто не устоит. Пытаясь компенсировать расходы на прокорм такого молодого здорового бойца как он, Женя регулярно закупал продукты для соседей, помогал с готовкой и мытьем посуды — и все это делать приходилось с боем, прорывая линию обороны Кати, которая никак не хотела принимать никакой помощи, кроме заботы о брате. А Димка на глазах расцветал. Женя не мог не заметить этого. Улыбка, речь, уверенность движений и походки — все говорило то том, что начинает потихоньку парень выползать из своей скорлупы. Да и самого Женьку к Димке все сильнее тянуло. На прошлой неделе вот даже на каток втроем ходили, Димка неплохо стоял на коньках и даже иногда отпускал руку сестры, чтоб пронестись пару метров вольным полетом по льду. Сам Женька легче стоит на хоккейных коньках и лучше бегает, чем в удовольствие скользит, и вообще давно уже не практиковался — все эти доводы он и привел тогда, на скамейке возле катка, когда Катя растирала ему ушибленный локоть, а ее брат беззастенчиво подкалывал соседа. Локоть и сейчас болел, а еще декабрьский ночной холод кусался — этих двух фактов было предостаточно, чтоб не ходить на улицу и не выбрасывать мусор. Но рыба, испорченная рыба на ночь в его квартире — этого Женька бы не вынес. Взвесив все «за» и «против», горестно повздыхав и посетовав на судьбу-злодейку, Женька таки взялся натягивать куртку. Была еще мысль выставить мусор в подъезд — но это совсем бессовестно. В подъезде опять не было лампочки — ее повадился кто-то воровать. Они с соседями своими силами несколько раз покупали, меняли. Этим, наверное, и расповадили лампочного воришку. Поматерившись, Женька запер свою дверь и, держа на расстоянии от себя мусорный пакет, наощупь двинулся к лифту, точнее, с сияющему красному глазку кнопки возле лифта. Кто-то кашлянул. Не Женька, он точно был в этом уверен. Помявшись секунду, он собрался было спросить «Кто здесь?», но кашляющая темнота ответила на его незаданный вопрос голосом соседа Димки: — Тебе чего на ночь глядя дома не сидится? Подъехавший лифт распахнул приветливо двери и озарил двоих мерцающим светом треснувшей лампы. — Мусор выношу. А ты куда? — Женя оглядел соседа, отметил наличие в руке трости. — Подышать на ночь воздухом. Не спится. — Димка пожал плечами. — Катя говорит — ну выйди с балкона подыши, зачем на улицу. Смешная. Он чуть улыбнулся и Женька отметил то, чего не замечал раньше — кривоватый верхний зуб, который видно только при улыбке. Из-за него лицо и улыбка парня становились совсем подростковыми, если не детскими. Он и не заметил, как они приехали на первый этаж. До мусорных контейнеров шли вместе — гуляли. Женька еще пытался ворчать, мол, не лучший воздух-то возле мусорок. А потом просто гуляли, по кругу детской площадки перед домом — 120 метров окружности, 135 шагов. Женька не считал, он просто знал. Сам, бывало, ночами тут по кругу бродил, когда не спалось. — …А ты раньше водил машину? — Да, немного. Права не успел получить, а так просто — учил один знакомый, в деревне. Там по округе катался. — А я без машины себе жизни не представляю. Накопить бы, да не выходит пока. Но если брать — то не абы какую, а так чтоб верного друга надолго. С машиной как с любовью — торопиться нельзя. Надо выбрать самую подходящую, самую свою. — Женька мечтательно посмотрел в туманное чёрное небо. Пар изо рта клубился белым дымом. — А я никогда не хотел свою машину. Всегда думал — дорого и хлопотно. Я пешком маневреннее передвигаюсь. И вообще… Вот купил ты ее, свою любовь на всю жизнь — а потом она тебе раз — и разонравилась… Или вот нравится одна тебе, прям сильно ее хочешь. А купить не можешь. Потому как не по статусу. Что другие скажут — переживаешь. Что подумают, осудят — ведь не по-мужски это, на мини купере кататься. Хоть он тебе и нравится до безумия… Как тогда? Димка обернулся к Жене, вроде как вопросительно на него посмотреть, видимо по старой привычке. Женя задумчиво остановился. — Погоди. А мы сейчас точно о машинах разговариваем? — Проехали. Забей. Женька хмыкнул и продолжил движение. — Забил. Еще кружок или замерз? — Давай еще немного. Спать легче будет, бабушка так говорила. Ночь была холодной, но не морозной, декабрь только притворялся зимним месяцем, а на самом деле был почти ноябрем. Колкие звезды сверкали в бесконечной глубине неба, и подумалось вдруг Женьке Трубникову, что стыдно жаловаться на жизнь, если у тебя есть руки, ноги, голова в порядке и ты можешь смотреть на небо. И видеть его. — Пойдем, замерз я. — Димка протянул руку в сторону Жени, и тот отметил, что трость сложена и убрана в карман, и ей явно не планируют пользоваться. Он обхватил пальцами теплую узкую ладонь, это движение было почти привычным. Под покровом ночи двое молодых парней шли взявшись за руки. И целый свет не знал, как от этого касания рук бьется сердце того, что пониже. И предположить не мог никто, как пересохло во рту от волнения у того, что постарше. *** В подъезде, темном и теплом, Дима потянул Женю за рукав к лестнице. — Давай, я с тобой на лифте катался, теперь ты со мной по лестнице пройдись. И отказался бы от такого предложения могучий сильный и не любящий пешие прогулки Женя, но дома ждали немытая посуда и одиночество. И этот момент хотелось оттянуть. — Окей, пошли. Первые пролеты дались легко — в припрыжку, без отдышки и с улыбкой на лице. Дальше было хуже. На шестом сбилось дыхание. На восьмом застучал пульс и пришлось взять паузу. Женя остановился, шумно выдохнул. — Погоди, отдышусь… — Я же говорил, ходить пешком по лестнице полезнее. — Димка спустился на пару ступеней и встал напротив Жени, держась за перила. — Ага, тренироваться на случай ремонта лифта. — Парень тяжело сглотнул, — Ну, пошли дальше? Я в силах. Димка также развернулся на месте, взявшись за перила другой рукой и продолжил восхождение. Женя тяжело топал сзади и ворчал: — Блин, дыхалки никакой, живот висит — старость пришла! — Дыхалки нет от курения, а живот — от образа жизни. Ты в качалку ходишь? Это какой этаж сейчас? — Девятый. Сбился уже что ли? — Женя тоже положил ладонь на перила и опирался на них почти на каждый шаг. — В качалку ходил пару лет назад, забросил. А здесь, после переезда поначалу бегал по вечерам. Но как-то тоже быстро надоело. Скучно одному. Дима ведя рукой по стене пошел к своей двери. — Хочешь, вместе можно бегать. На школьном стадионе через дорогу. Там ровно, я там раньше бегал. Женя замер. — А давай. С завтрашнего и начинаем. Не, с послезавтрашнего, мне кроссовки надо купить. А, может, с понедельника, а?.. …Ночью Жене не спалось. Ворочался и так и эдак, но все без толку. И, как это часто бывает, накатили мысли, и приходилось их думать. Размышлялось ночью особенно хорошо. Лежал Женька, автомеханик без образования, троечник и простой парень, и думал, как так угораздило его вляпаться в такие вот проблемы. Свалился на его шею этот парень-инвалид, и не отвяжешься, не отцепишься никак. И прогнать нельзя, и съехать не получится. И не то чтобы обременяло это, но так это ненормально, по-дурацки. Девушку бы ему завести, водить ее к себе, а тут никак. И родители что — не поймут же, скажут, мол, чего ты дурью маешься. И вообще не по-людски так, и такой это тяжкий груз, и сам себя тут не понимаешь, а какого понимания ждать от других? «И угораздило же влюбиться в пацана…» Лежал Женька Трубников, гроза всей четвертой средней школы, гордость матери с отцом, лежал без сна и думал о мягкой Димкиной ладони, да о том, какой же он сам в сущности, дурак. Влюбленный.