ХитсуХина

      Плохой был день.       Небо заволокли грозовые тучи, было поистине холодно для августа. Я шел по первому району Руконгая. Мне еще запомнилось, что все бежали куда-то: видимо, боялись попасть под дождь и стремились найти укрытие поскорей, или успеть вернуться домой. А я никуда не торопился. Да и мне некуда было идти. Я уже решил для себя, что не вернусь в приют, из которого сбежал. Я всегда был лишним там. К тому же мне было искренне все равно на прохладную погоду и на надвигающийся дождь. Я их почему-то не боялся; вообще-то, меня с детства пугали простудой, рассказывали о температуре и боли в горле... А я никогда не простужался, в отличии от сверстников. Даже обидно как-то.       Сверстники... Ненавижу их. Они тупые, думают только о том, чтобы ухватить кусок во время обеда побольше, да и своровать какую-то мелочь на базаре, а потом кичатся ею... И гнобят всех, кто хотя бы немного отличается от них. Таким как они главное доказать всем и каждому за счет других, что они не как все, они сильные... Сильные... ха! По-настоящему силен тот, кто один.       В своем одиночестве я силен. Мне никто не нужен...       Все куда-то бежали, и никому до меня не было дела.       Ненавижу толпу.       Особенно толпу в первом районе Руконгая. Люди смотрят на меня как на прокаженного, лишь потому что я одет как оборванец. Они сторонятся меня. Но мне, действительно, все равно.       Да, лучше не подходите ко мне близко, вы мне противны...       Дождь моросит. Я покрываюсь гусиной кожей, желудок урчит от голода. Как назло из лавки с булками и хлебом идет приятный, сводящий желудок с ума запах. Ничего, потерплю... Ненавижу просить подаяния.       Я сажусь на корточки под деревянным выступом какого-то дома, чтобы переждать усиливающийся ливень. Я съеживаюсь, обвиваю руками колени, прячу голову.       Ненавижу. Я ненавижу этот несправедливый мир, этих лицемерных людей, которые меня окружают. Людей, которые готовы сжить тебя со свету за цвет твоих волос, молчаливость и бедность... Одному... Хочется просто остаться одному. И, наконец, этот мир покинуть. - Ты плачешь?       Писклявый девичий голос в метрах двух от меня заставил встрепенуться. Я поднимаю голову и вижу промокшую насквозь тощую девочку. Но вряд ли она голодала... одета-то была хорошо. И, верно, она не старше меня, как мне показалось сперва, просто выше. Девочка вызвала у меня раздражение своим вопросом. Да и само ее лицо, огромные карие глаза, приоткрытый ротик, выражали озабоченность моим состоянием... Жалость. Вот более подходящее слово. Жалость я тоже ненавижу. - Нет, конечно, просто лицо намокло, - буркнул я. - Я никогда не плачу.       Она тихо засмеялась. Черт, почему ей приспичило спрятаться именно под этим домом? Здесь ей не место, это территория депрессии и недовольства жизнью. - Я сказал что-то смешное?! - она заставляла меня чувствовать себя жалким. - Нет... То есть да, - она покраснела. - Просто из уст такого маленького миленького мальчика эти слова звучат забавно... Прости! - торопливо воскликнула она. Но было уже поздно, я разозлился. - Маленького?! Сама ты маленькая! - Я же извинилась... - Слушай, иди под другой козырек, а?! Я пришел сюда первый! - Хорошо, - удивленно глядя на меня, произнесла она. Боже, почему у нее такое тупое лицо?! - Но я уйду только когда ливень немного стихнет, хорошо?       Я отвернулся. Она рассчитывала, что я ей отвечу "хорошо" радостным тоном? Не дождется. Не всем быть такими счастливыми вежливыми тупицами, как она. У кого-то жизнь и не так радужно складывается. - Меня Момо зовут! - я ошарашенно на нее посмотрел. Она что, еще не поняла, что я не собираюсь с ней общаться? - А тебя?       Я замялся. Одновременно хотелось и промолчать... и ответить. В конце концов, я склонился ко второму (неизвестно, насколько я вообще с ней застрял). - Хитсугая Тоширо... - промычал я. - Тоширо? - она снова захихикала как дурочка. - Широ переводится как Белый. Тебе такое подходящее имя подобрали! Не то что мне... Наверное, тебя все Белячком называют, да? - Б...Белячком? - я проглотил язык от ужаса. Как меня только не называли, но настолько ужасное прозвище мне дали впервые (белобрысый чмошник - и то покруче звучит). - Никто меня так не называет! - О, тогда я буду! - заулыбалась она. - Тебя просто обязан кто-нибудь так называть! Слушай, давай станем друзьями? - Да что ты пристала?! Не хочу быть я другом... такой неудачницы, как ты!

***

      А ведь она научила меня жить.       Момо, неудачница Момо, с твоим большим сердцем, ты в тот день, сама того не понимая, спасла меня. Ты познакомила меня со своей бабушкой и у меня появилась семья. Ты показала мне, что существуют люди, способные полюбить меня. Ты прощала меня... И научила ценить жизнь. Каждую ее мелочь. Каждого человека, которого я встречаю.       И я жив. А ты, которая, действительно, любила жизнь, верила людям, умираешь.       А я бессилен.       Но больше всего я боюсь, что ты очнешься другой. Что я не увижу больше того блеска в глазах, не услышу твоего смеха. Что меня больше никто не назовет моим именем. И я ничего не смогу сделать, я не смогу спасти тебя так же, как ты меня много лет назад, тем дождливым днем!       Все то, что я ненавидел...       Момо, я хочу защищать.