Страшные истории

Манабу возвращался домой после двухнедельного отпуска. Родственники родственниками, но он и так слишком долго гостил. И Казуки наверное скучает. Вспомнив о нем, Манабу насторожился – что мог сотворить с квартирой Казуки за две недели? Совместная жизнь Манабу и Казуки в квартире последнего держалась в строжайшем секрете. Ни Руи, ни Бё, ни даже Джин не знали о непростых отношениях между двумя гитаристами. Казуки с самого начала хотел рассказать согруппникам их маленькую тайну, но Манабу боялся. Боялся, что их не поймут, боялся косых взглядов и, наконец, подколов Джина. Манабу шел по знакомой улице с тяжелой дорожной сумкой на плече. По мере приближения к дому настроение куда-то исчезало. Как только он представлял, сколько пустых банок и бутылок из под пива ожидают его дома, в их с Казуки квартире, так сразу хотел вернуться обратно. И вдобавок к этому, где-то могла заваляться дурно пахнущая тушка Джина. И хорошо, если он в отрубе. Как объяснить согруппнику приход Манабу к их общему другу с огромной сумкой поздно вечером, гитарист тоже не знал. Манабу очень жалел, что оставил Казуки. Надо было взять его с собой или просто-напросто отложить поездку. Так его можно было проконтролировать. Дверь в квартиру была заперта. Звонить Манабу не стал. Отыскав ключи, он открыл дверь и, стараясь издавать меньше звуков, прошел в коридор. Банки и бутылки не встретили его дружным перезвоном, но все равно что-то было не так. Сперва Манабу подумал, что Казуки спит, ведь по всей квартире света не было. Но приглядевшись, он обнаружил, что свет все-таки есть. Тусклая полоска пробивалась через приоткрытую дверь гостиной. Свет, как будто от бумажного фонарика, был неярким. Подкравшись поближе, Манабу уловил едва ощутимый запах чего-то мыльно-цветочного. Так же он не смог не заметить, что по ту сторону двери раздаются голоса, которые до этого были не слышны. Как бы Манабу не старался прислушаться, разобрать не удалось ни единого слова. Зато удалось вычислить обладателя голоса, точнее обладателей. Чтобы убедиться, что слух его не подводит, Манабу легонько толкнул дверь. Та бесшумно поползла в сторону. Никогда еще Манабу не был так рад смазанным петлям. Картина, которая его ожидала за дверью, оказалась куда забавнее, чем он себе представлял. Всюду расставленные ароматические свечи наполняли комнату тусклым светом. Концентрация запаха от них в гостиной была куда больше, чем в коридоре, поэтому Манабу скривился. Запах был ему неприятен, как и каждому, кто бы осмелился войти. Но далеко не ароматические свечи заставили тонкие брови Манабу поползти вверх. И даже не гора пустых бутылок посреди комнаты. То, что он увидел, показалось ему нереальным: в самом центре, на полу, сидели его согруппники, задумчиво смотря на карты в руках. Казуки и Джин сидели рядом и выглядели вполне нормально в отличие от Бё, который гордо восседал на подушке в розовых трусах в красные сердечки. Руи, под стать ему, прикрывался подушкой, и, в отличие от Бё, ему такое положение совсем не нравилось. Одежда их лежала рядом. - Манабу! – первым на притаившегося у двери Манабу обратил внимание Джин. Все синхронно повернулись в сторону, куда смотрел барабанщик. Манабу, казалось, забыл, как дышать, сумка, которую он не удосужился оставить в прихожей, стала в десять раз тяжелее, щеки вспыхнули, появилось желание развернуться и уйти, а потом сказать, что всем показалось, что Манабу в этот вечер не приходил и был дома у родителей, далеко от этого места. - Проходи, присаживайся, - пригласил застывшего Манабу Казуки, - мы тут в карты решили срубиться. Давай, что ли, с нами? - Воздержусь. Манабу хотел было отправиться в их с Казуки комнату, но тут же опомнился, уловив на себе пристальный взгляд Джина, и, бросив сумку на пол рядом с Казуки, присел там же. - А ты чего с сумкой? – после недолгого молчания спросил Джин, - И вошел как? - Было не заперто, да и с сумкой я всегда хожу, - соврал Манабу. - С дорожной сумкой ходишь? – все не унимался Джин. - Я…эмм…принес Казуки его вещи, он забыл после репетиции, - нервно улыбнувшись, Манабу сжал руки в кулаки, чтобы хоть как-то справиться с напряжением и не выдать себя. - Понятно. А твой ноутбук? Я видел его в комнате Казуки. - Так вот куда он делся, - Манабу с наигранным возмущением толкнул лидера в плечо, - Казуки, положи туда, откуда взял. Нехорошо брать чужие вещи. - И еще, твои… - Ну, прям допрос с пристрастием, - вмешался Казуки, видя, что его благоверный в любую минуту может сорваться и уйти, или еще хуже запустить в Джина тем, что под руку попадется, а попадется под нее бутылка, их имелась целая гора, - Джин, уймись уже. Усмирив барабанщика, Казуки развернулся в сторону Манабу. «Какого хрена Джин делал в нашей спальне?» - взгляд гитариста красноречиво говорил о том, что ждет Казуки после отбытия гостей. Пока Бё задумчиво гипнотизировал карты в своих руках, Манабу метал взглядом молнии в сторону Казуки, Руи прижимал к себе подушку, а Джин расставлял в каком-то известном только ему порядке пустые бутылки, Казуки усиленно думал над тем, как спасти ситуацию. Вариант решения нашелся сам собой. - Так, Руи и Бё, вы все равно уже проиграли, - Бё оторвался от разглядывания карт. – Давайте придумаем, чем можно заняться всем вместе, раз Манабу не хочет играть с нами. У кого какие предложения? - Давайте откроем окно, - первым решил выступить Манабу. – Я задохнусь от этого запаха, - он махнул рукой на свечи. - Только посмей! Я ведь замерзну! – возразил до этого молчавший Бё. - А одеться не пробовал? - А заткнуться не пробовал? - Успокойтесь оба! – вмешался лидер. – Мы откроем окно ненадолго. Бё, тебе придется одеться, а то бедный Джин себе места не находит, - в этот раз тычок пришелся со стороны недовольного Джина. До этого только Казуки знал, что барабанщик испытывает какие-то теплые и не совсем дружеские чувства к вокалисту. Остается надеяться на то, что Бё достаточно пьян, чтобы не запомнить такой простой, но значительной для Джина фразы. Когда окно открыли, Бё все так же оставался сидеть в нижнем белье, показывая свое недовольство. А Руи принялся одеваться еще тогда, когда Казуки объявил о конце игры и об их с Бё проигрыше, и к завершению небольшой ссоры был уже одет и преспокойно себе пил пиво. - А давайте рассказывать страшные истории? – первым внес дельное предложение Джин. По всеобщему сложившемуся настроению было понятно, что никто его идеи не поддерживает. – А что, я хотя бы что-то предлагаю… - Страшные истории, так страшные истории… - вздохнул Казуки. – Других предложений все равно нет. Давай, Джин, ты предложил – тебе начинать. Взъерошив свои волосы, Джин задумчиво прикусил губу, пытаясь вспомнить хотя бы одну историю такого плана. - Эту историю мне рассказал один мой знакомый, - после недолгого раздумья, начал Джин. - В деревне, в которой он живет, существует поверье о том, что тот, кто увидит ворон, скоро умрет… Первым не сдержался Манабу и засмеялся в голос, Руи вторил ему, негромко хихикая, Казуки, казалось, вообще не слушал (а если бы слушал, то обязательно прокомментировал), а Бё разглядывал свои ногти на руках. - Ну да, как же, - сквозь смех смог выдавить Манабу. - Это правда! В той деревне действительно умер человек, после того, как увидел ворона! Можете мне не верить! - И кто же? Этот твой знакомый? А потом явился тебе во сне, чтобы рассказать о причине своей таинственной гибели. - Нет! Это был… столетний дедушка! На несколько секунд все уставились на Джина, ставшего серьезным, и, когда пришло понимание, комнату заполнил дружный смех. Бё завалился на спину, Руи отставил бутылку в сторону, видимо, чтобы не перевернуть в приступе смеха, Казуки и Манабу время от времени переглядывались, а Джин обиженно поджал губу и во всеобщем веселье не принимал никакого участия. Манабу даже был немного благодарен Джину, ведь теперь все внимание сосредоточилось на его дурацком рассказе, и никто больше не собирался докапываться до истинного появления ноутбука Манабу в квартире Казуки. И, если хорошенько приглядеться, то можно было обнаружить еще кучу вещей, принадлежащих гитаристу. Хорошо, что Джин не обмолвился о второй зубной щетке в ванной. Или он ее просто не заметил. - Знаешь, Джин, - отсмеявшись, обратился к барабанщику, Казуки, - эта твоя «страшная» история сможет напугать только того самого столетнего дедушку, но, увы, и тот уже помер, - снова комнату сокрушил дружный смех. Когда все более-менее успокоились, Джин все так же продолжал сидеть, жуя губу и прожигая взглядом дырку в Манабу. То, что между ними что-то происходило, заметили все (а именно Бё и Руи, Казуки и так все знал), но молчали и усиленно делали вид, что так и надо. - Ладно, Джин, хватит дуться, - попытался приободрить его Бё. – Лучше давай рассказывай, что там у тебя еще есть. Джин даже как-то сдержанно улыбнулся. Безусловно, слова Бё подействовали на него, как надо. - Нууу, если споткнуться в новой обуви в первый же день, то через какое-то время ноги превратятся в копыта. - Голова твоя копыта, что еще? - Если много съесть на ночь, то утром проснешься коровой… - Отчасти, правда, - как бы в подтверждение Манабу кивнул. – Если Казу не прекратит свои ночные налеты на холодильник, то однажды утром проснется жирным быком, - и тут же прикусил язык, понимаю, что сболтнул лишнего. Все дружно устремили свои взоры в сторону Манабу, в ожидании, как же он выкрутится на этот раз. - Откуда знаю? – Манабу нервно улыбнулся. – Да вы посмотрите на его щеки! Как у хомяка наел. По-любому по ночам трескает что-то очень неполезное. Никто ничего не ответил. Из оцепенения вывел звук открывшейся бутылки. Подняв голову, Манабу увидел, что это Руи открыл очередную бутылку. «И как в него столько лезет?» - подумал Манабу и потянулся к своей сумке, чтобы отыскать в ней сигареты. Их, к сожалению или к счастью, отыскать не удалось. Бросив это дело, Манабу отложил сумку в сторону. - Я вспомнил еще одну, - радостно заверещал Джин. – Однажды один парень шел по улице… - Опять твой знакомый? – перебил Казуки. - Нет же! Слушайте… Шел он себе шел и вдруг услышал, что за ним кто-то идет. Он не придал этому особого значения. Мало ли, кто еще может идти по улице, ведь время было еще раннее. Он свернул на другую улицу, и тот человек все еще шел следом. Набравшись смелости, парень обернулся и увидел позади себя бабуську. Она плелась за ним следом. Прислушавшись, он понял, что она что-то говорит. Сперва шепот был еле слышным, но потом она стала говорить громче. «Тебе нужны ноги? Тебе нужны ноги? Тебе нужны ноги?» - говорила она с одной и той же интонацией. И тогда он понял, что она обращается к нему. «Тебе нужны ноги? Тебе нужны ноги? Тебе нужны ноги? Тебе нужны ноги?» - повторяла она. Парень счел ее за сумасшедшую и пошел себе дальше по своим делам. В мужском туалете, в супермаркете, на парковке, в парке на аллее – везде она следовала за ним и повторяла один и тот же вопрос. И, наконец, парень не выдержал и закричал: «Нет! Не нужны мне ноги!». И старушка сделала так, что у него исчезли ноги. - Это все? - Есть еще. Когда-то давно одного ребенка сильно ударили в живот, из его печени вытекла кровь, и он умер. Над этим ребенком издевались в школе. У него была бабушка, которая его очень любила. Она заявила в полицию, что ее внука убили в школе. Но школьное начальство ответило, что это был несчастный случай, и ей дали от ворот поворот. «Не желаю это слышать», - сказала она и однажды отрезала себе уши. Ее положили в больницу, и с тех пор о ней ничего не было известно. Через несколько недель у школьных ворот начала появляться старуха в фиолетовом кимоно. У тех детей, с которыми она заговорит, она вырывает печень. - Тебе пора прекращать пить с кем попало, Джин. - Интернет не идет тебе на пользу. - Лучше бы ты музыке столько времени уделял. Обвинения согруппников Джин выслушал молча. - Казу-уу, - взвыл Джин,- они меня обижают! – и бросился в объятия лидера. Тот обнял его в ответ. - Ну, чего вы к нему привязались? А? Он хоть что-то рассказывает, - попытался защитить барабанщика Казуки. - Хорошо, - сказал Манабу, - я тоже кое-что знаю. Казуки покосился на возлюбленного, предчувствуя что-то недоброе. Поглаживая Джина по спине, он заметил, как Манабу ухмыльнулся такому обычному дружескому жесту. Все приготовились внимательно слушать, насколько позволяло коллективное алкогольное опьянение. - Однажды, - начал повествование Манабу, - один парень решил смухлевать в карточной игре, - поднялся, аккуратно обошел Казуки и встал сзади Джина. – И когда проигравшие участники это заметили, - он наклонился ближе к Джину, который тут же отлепился от Казуки, - то отрубили ему руки! – выдернул карту из-под задницы барабанщика, выпрямился и поднял ее вверх, так, чтобы смогли увидеть все. - Барабанщик! – первым все понял Бё, - да я тебя… под твоей установкой закопаю! – и когда он собрался накинуться на Джина, то очень кстати подоспел Руи, ухвативший того за руки и усадивший на место. - Козел ты, Джин, - уже от себя добавил Руи. - А Манабу ябеда и палево! – возразил Джин, прячась за спиной лидера. Бё посылал молнии в сторону Джина, Руи что-то усиленно мозговал, Манабу был доволен собой, а Казуки пытался успокоить обиженного Джина. Не все ж барабанщику вечно страдать. Ну, да. Ну, накосячил, и что с того? Как будто все всегда играют честно. - Знаете что? А поехали все в клуб? Время еще детское, - попытался разрядить остановку Джин. Долго дуться он не умеет и это знают все. - Я пас, - сразу отозвался Казуки. – Мне еще убирать тут все. На его заявление Манабу скептически изогнул бровь. «Да неужели? Убирать… Как же» - хотелось ему сказать, но он и так уже достаточно выдал себя. - А ты, Манабу? – поинтересовался Джин. - Я? Нет… Мне домой надо. - Ясно все с тобой. А ты, Бё? - Я за продолжение, - ответил тот, натягивая джинсы. - Руи отказаться не может, он нас повезет, - решил Джин, не дав тому и слово вставить. Сборы не отняли много времени. Уже в коридоре Манабу догнал Руи, положив руку на его плечо. - Может тебе не стоит ехать? – с неким беспокойством спросил Манабу. - Это почему же? – Басист искренне недоумевал, с чего это вдруг. - Ты много выпил. - Не волнуйся, Манабу. То, что я пил, было безалкогольным, - улыбнувшись и взъерошив Манабу волосы, Руи направился к выходу. - Тебя подвезти? – и тут до Манабу дошло, что он не может остаться. Тогда все точно что-то заподозрят. - Не стоит. Погода хорошая. Я дойду, - попытался отмахнуться ритмист. - Ты уверен? Уже поздно. - Нет, Руи, - Манабу начинал разражаться, - не надо. - Как хочешь… Как всегда по традиции лифт в доме Казуки по какой-то причине не функционировал. Дружно и невесело ребятам пришлось спускаться по лестнице, благо квартира Казуки находилась не на самом верхнем этаже, что очень радовало. По дороге Джин что-то весело тараторил Бё, который внимал каждому слову барабанщика, глупо улыбаясь и совершенно не вспоминая о том, что еще несколько минут назад обещал отправить его к праотцам. Руи и Манабу спускались молча. Их дискуссия прекратилась после того, как Казуки закрыл за ними дверь. На парковке Руи еще раз предложил Манабу транспортировать того до дома, тот, в свою очередь еще раз отказался, мотивируя свой отказ тем, что не хотелось бы задерживать и причинять неудобства. Попрощавшись со всеми, Манабу пошел в сторону аллеи, которая выходит на его улицу. Пройдя ее всю до конца, он хотел было развернуться и идти обратно, ведь согруппники уже точно на пути в какой-нибудь ночной клуб, но засомневался: «а стоит ли?». Казуки уже наверняка лег спать, не дожидаясь его. Да и вообще, Манабу злился на лидера. И по возвращении собирался закатить скандал, чтобы с его мнением считались. Взвесив все «за» и «против», Манабу принял решение отправиться-таки в квартиру Казуки и показать, где раки зимуют, а зимовать они будут на неудобном диване или (в зависимости от того, как быстро Казуки признает свою вину) на балконе. В этот раз дверь оказалась незапертой. Запах от свечей ударил в нос. Казалось, им было пропитано все вокруг и даже сам Манабу. Но самих свечей уже и в помине не было. Также не наблюдалось банок и бутылок, оставленных после коллективной попойки. Манабу не было не так долго, а Казуки все успел убрать. И, что самое странное, Казуки тоже не был обнаружен. Манабу подумал, что тот спит в спальне. Наведавшись в вышеупомянутую комнату, Манабу выяснил, что лидера там тоже нет. Почувствовав легкое прикосновение чужих губ на своей шее, Манабу напрягся. Руки обхватили талию сзади, прижимая ближе, горячее дыхание обдало ухо шепотом: - Я скучал… - последовал поцелуй в висок, настойчивые руки забрались под футболку. Как же Манабу хотел сказать, что он тоже очень скучал, но он ведь решил обидеться. И если Казуки продолжит, то даже не узнает об этом. Кое-как вывернувшись из объятий, Манабу сделал шаг назад и совершенно серьезно сказал: - Сегодня спишь на диване, - не дожидаясь никаких речей со стороны Казуки, он скрылся в спальне, захлопнув дверь перед самым носом лидера. Глупо, наверное, вот так прятаться в комнате, которая ему, Манабу, не принадлежит. Но просто так прощать он тоже не собирается. Ведь Казуки прекрасно знал, когда Манабу возвращается домой и тем не менее собрал у себя всю группу. Или… он специально все подстроил, чтобы заставить Манабу признаться. И эти выходки Джина… Точно, Казуки подговорил барабанщика, чтобы тот задавал столь компрометирующие вопросы, загоняющие Манабу в угол. Теперь Казуки точно не отвертится и переселится жить в гостиную. Или же Манабу сам уедет обратно в свою квартиру. Сон все никак не шел. Что Манабу только не пробовал: обнимал подушку, потом одеяло, затем их вместе, переворачивался на другой бок, пробовал заснуть на животе, но ничего не выходило. Былой усталости как не бывало. Он даже пробовал считать овец и гитаристов, но это тоже не помогало. И тогда Манабу решил наступить самолюбию на горло. И пока оно отчаянно трепыхалось под тяжестью его ног, он тихонько поднялся с постели и неуверенно зашагал в сторону двери. Дойдя до нее, он успел тысячу раз передумать, но все же решился. В гостиной свет уже не горел. Запах ароматических свечей был едва ощутим – окно было открыто настежь. Собрав всю волю в кулак, Манабу пересек пространство, разделяющее его и место ночевки Казуки. Диван был разложен и застелен. «Как предусмотрительно» - подумал Манабу, присаживаясь на его край. - Казуки, - позвал он, прикасаясь рукой туда, где, как предполагалось, должно было быть плечо, - можно я здесь посплю? - Испугался страшилок Джина? – хриплый голос откуда-то из-под одеяла. - Нет, просто… просто… - Манабу совсем не знал, что сказать. Надо было еще немного посидеть в комнате, подумать, что можно соврать, прорепетировать. - Просто что? Признай, что не можешь уснуть без меня и ложись уже, - голова Казуки показалась из-под одеяла. - Вовсе нет! Я нормально сплю и без тебя. - Да? Тогда иди, ты же у нас вроде как обиделся. - Ну, знаешь ли, ты тоже молодец! Не мог в другой день пьянку устроить? – Манабу закипал. Пятой точкой чувствовал, что назревает ссора. - Не кричи ты так, всех соседей разбудишь, - Казуки сдвинулся в сторону. – Успокойся и ложись, - он похлопал ладонью рядом с собой, тем самым пресекая ссору. Манабу не стал ничего говорить (психологическое здоровье соседей – это очень важно) и послушно забрался под одеяло рядом с Казуки. Повернувшись спиной к лидеру, он тут же почувствовал его руки, обнимающие со спины. - Я не разрешал себя трогать, - возмутился Манабу, но ему совсем не хотелось, чтобы Казуки перестал его обнимать. - Ну, не злись, я ведь ничего плохого не сделал. - Да, ты всего лишь превратил меня в горничную на пару с Джином. Я уверен, сегодняшний сабантуй его инициатива. - Я все убрал. - А белье постирал? - Эээ… Да, - Казуки был готов ответить, что угодно, лишь бы это «что угодно» удовлетворило Манабу. - А цветы полил? - Да. - Детей хорошо кормил? - Да. Стоп! У нас нет никаких детей. - Это я тебя проверял. Пол в гостиной мыл два раза в неделю? - Да. - А надо было три! Пыль влажным полотенцем вытирал? - Да. - Казу, оказывается на тебя можно оставить квартиру, - на самом деле Манабу понимал, что ничего из этого Казуки не делал. Просто хотелось побыть подольше вместе перед тем, как они уснут. Манабу ведь тоже скучал. Хотелось подольше растянуть этот момент, но ночь, к сожалению, имеет свойство сменяться днем. Да и усталость понемногу брала верх. - Манабу? – негромко позвал Казуки. – Эй! Ты спишь, что ли? – но ответа не последовало. – Я люблю тебя, - в тишине квартиры шепот казался слишком громким. Поцеловав куда-то в плечо Манабу, Казуки обнял его покрепче и устало прикрыл глаза. Шум улиц уже давно стих, и поэтому в комнате было слышно только размеренное дыхание, как предполагалось, спящего Манабу. Тусклый фонарный свет слабо освещал комнату, проникая из-под легкой ткани занавесок. Но этого было достаточно для Казуки, чтобы разглядывать лежавшего рядом Манабу. Перевернувшись на другой бок и не открывая глаз, Манабу совсем спокойно позвал: - Казу… - Манабу знал, что тот не спит, но Казуки ничего не ответил. Уверенный, что его слышат, Манабу продолжил, - ты идиот. Нет у нас никаких цветов!