Жизнь в розовом цвете

      Пока группа доигрывает последнюю мелодию вечера, Джайлз с противоположной стороны зала наблюдает за Баффи, окруженной поклонниками, пользующейся оглушительным успехом в своем морозно-голубом платье, и вспоминает давний день, когда он впервые упустил возможность потанцевать с ней – опоздав на мгновения, возможно, на часы… слишком благородный, скованный долгом и приличиями. Баффи сияет, затмевая остальных женщин, но она Избранная, и это правильно, так оно и должно быть.       И, возможно, он лишь немного слишком предубежден.       Баффи ловит его взгляд и посылает ослепительную улыбку, которую, кажется, бережет для него одного, и Джайлз возвращает улыбку, разве только чуть приправленную смущением, что его так откровенно застали врасплох, ощущая, как от воротника поднимается румянец. Последние несколько недель, когда он наконец-то убедил Баффи остаться в Лондоне, были великолепны, и, хотя они прибыли на репетицию свадьбы порознь, часть вечера они провели вместе, сидя на обеде за одним столом. Но здесь не было возможности для беседы с глазу на глаз, и они разделились, смешавшись с другими гостями, так и не найдя друг друга вновь – до этой минуты. Очередная рука тронула Баффи за локоть, возвращая ее внимание к свите – к большой досаде Джайлза.       Залпом допив остатки скотча из стакана, Джайлз направляется на террасу, чтобы глотнуть столь необходимого воздуха. Он намеревается выйти, спустившись по задней лестнице, когда смолкает последняя песня и в доме зажигаются огни, разрушая атмосферу интимности, созданную разноцветными фонариками и свечами, и объявляя, что вечер официально окончен. Джайлз ставит стакан на подоконник и оглядывает зал. Баффи нигде не видно, и он проглатывает разочарование, что упустил ее.       Джайлз кривится и развязывает галстук, раздраженно расстегивая две верхние пуговицы на рубашке, быстро поворачивается и едва ли не бегом спускается по ступенькам, больше всего на свете желая иметь в кармане пачку сигарет – привычка, от которой он отказался перед первым судьбоносным трансатлантическим перелетом в Саннидейл и которая изредка возвращается после одного-двух стаканов.       Темнота обволакивает Джайлза, и его меланхолия растет, пока он блуждает по окружающему особняк парку, не готовый ехать домой, не готовый в эти часы встретиться лицом к лицу с собственной трусостью, когда его разум неизбежно будет прокручивать события этого вечера, проклиная каждый шанс, каждый момент, когда он не сумел набраться смелости и подойти к Баффи – и держать ее в своих руках, пусть даже всего лишь пока длится песня.       Завернув за угол, Джайлз проходит мимо одного из шатров, по-прежнему неярко освещенного, пока последние свадебные гости тянутся наружу, в ночной воздух, замыкаемые шафером и подружкой невесты. Выполнив свой долг и проводив своих подопечных несколько часов назад, они пьяно виснут друг на друге по пути к лимузину, который развезет их и прочих гостей вечеринки по отелям – клише, разумеется.       Джайлзу отчаянно нужно еще выпить, и он направляется к шатру, надеясь, что либо в баре вообще нет обслуги, либо там есть бармен, который сжалится над ним. Забредя внутрь, он видит музыкантов дополнительной группы, пакующих свои инструменты, – кроме пианиста, который все еще бренчит по клавишам, хотя персонал уже начинает уборку.       К счастью, бар на самообслуживании, и никто не обращает на Джайлза никакого внимания, пока он наливает себе стакан местного скотча, медленно потягивает жидкость и мысленно упрекает себя. У него хватает ума не напиться. Он всего лишь хочет снять напряжение. Пока Джайлз в одиночестве катает скотч по стакану, пианист начинает наигрывать вступление к «Жизни в розовом цвете». Это его старая любимая песня, и Джайлз салютует стаканом, когда скрипач подхватывает мелодию.       – Хорошо, что я тебя нашла.       Сейчас Джайлз знает голос Баффи едва ли не лучше, чем свой собственный. Он как бальзам на раны, и Джайлз делает очищающий вдох, а его сердце убыстряет ход. Пользуясь моментом, он закрывает глаза в безмолвной благодарственной молитве, а потом поворачивается к ней и облокачивается на стойку бара. Баффи стоит перед ним, мягкая улыбка украшает подкрашенные розовым блеском губы, приглушенный свет размывает грани между красотой реальности и таинственностью видения.       – Как ты узнала, что я здесь? – спрашивает Джайлз, его голос глух и сдержан, несмотря на разгорающуюся внутри борьбу между необходимостью играть роль друга и Наблюдателя и желанием добавить в этот список партию возлюбленного.       – Ну, я увидела на парковке твою машину и сообразила, что ты все еще где-то поблизости.       Джайлз смотрит в свой стакан, в глубинах которого покоится фальшивая бравада, и подносит его к губам, чтобы допить. Глоток слишком большой и обжигает все на пути в желудок. Решение принято, Джайлз отталкивается от стойки и приглашающе протягивает руку одновременно с началом припева.       – Могу я потанцевать с тобой, Баффи?       – Думала, ты никогда не спросишь, Джайлз. – Приняв его руку, Баффи следует за ним на танцплощадку и устраивается в его объятиях. Джайлз ведет с уверенной грацией, и она вздыхает и кладет щеку ему на грудь. – Люблю эту песню.       – Ты ее заказала?       – Ммм, я люблю ее с того времени, как мама посадила меня за просмотр «Сабрины», когда я была маленькой. Должна сказать, я предпочитаю новую версию, с Харрисоном Фордом. Хамфри Богарту совершенно не идет роль Лайнуса. Плюс в современной версии просто лучше история.       Джайлзу знакомы оба фильма, он посмотрел ремейк со старой подругой, когда тот вышел на экраны около десяти лет назад. Держа Баффи в своих руках, он смотрит вниз, на нее, уютно прижавшуюся к нему. Баффи такая юная, и от Джайлза не ускользает значительная разница в возрасте между главными героями фильма.       – Мы в какой-то степени похожи на Сабрину и Лайнуса, – говорит Баффи, когда вокалист решает присоединиться к пианисту и скрипачу, вступая с первой версией и продолжая песню.       Джайлз склоняет голову, чтобы посмотреть на нее, и заставляет сердце биться ровно, гадая, куда заведут ее эти мысли.       – И каким же образом? – бормочет он, опуская щеку на макушку Баффи и разворачивая их в другую сторону. – Помимо очевидного.       – Ну, ты всегда поглощен работой, а я недавно вернулась из затянувшейся поездки в Рим.       – Затянувшаяся поездка – это некоторое преуменьшение, – отвечает Джайлз. – Ты провела там два года. И это был Париж, разве нет? В фильмах?       – Да, но это не важно.       Джайлз не может сдержать улыбку, которая, кажется, отражается даже в его глазах. Он никогда не признает этого вслух, но ему нравится изредка трескающаяся гармония ее слов и причудливые повороты фраз.       – Есть и еще одно сходство, – колеблясь, говорит Баффи неуверенным тоном.       Остановившись посреди танца, Джайлз отодвигается, но лишь слегка, не желая отпускать ее, и наблюдает, как она собирается с мыслями.       – Продолжай, – подбадривает он едва ли не шепотом.       Баффи не смотрит ему в лицо.       – Сабрина так зациклена на Дэвиде, думая, что он – любовь всей его жизни, она не видит Лайнуса по-настоящему, вообще не принимает его во внимание, но он всегда был готов прийти к ней на помощь. Она так долго сохла по Дэвиду, что влюбилась в его образ, была полностью поглощена им. – Баффи смущенно поднимает глаза, чтобы встретиться взглядом с Джайлзом, и продолжает с новой силой: – Но затем она взрослеет и, проведя время с Лайнусом, осознает, что влюбилась в него, несмотря на то, что отчаянно цепляется за прошлые чувства к Дэвиду. И наконец она решает отпустить эти чувства, потому что на самом деле хочет быть с Лайнусом.       Джайлз теряет дар речи и едва способен дышать.       – Невзирая на боль, которую он ей причинил? – с надеждой спрашивает он, думая о каждом разе, когда ранил Баффи, лгал ей, недостаточно старался ради нее. В их истории он не герой и знает это.       Глаза Баффи блестят в мягком свете фонарей, она сдерживает слезы и поднимает руку, чтобы изящно отереть глаза. Ее уязвимость поднимает в нем стремление защитить. Все, чего хочет Джайлз, – это держать ее, но Баффи выглядит так, словно ей есть еще что сказать, и он берет ее руку в свою, предлагая поддержку.       – Она тоже наговорила массу болезненных вещей. Но да, она любит его. Она знает, что ранила его так же сильно.       Сделав глубокий вдох, Джайлз нежно вытирает большим пальцем катящуюся по ее щеке заблудившуюся слезу. Его взгляд опускается на губы Баффи. Он отчаянно хочет поцеловать ее, ощутить ее прощение, показать ей глубину своего раскаяния и свою любовь. Баффи облизывает губы – приглашающе, Джайлз в этом уверен, – и он приподнимает рукой ее подбородок, медленно наклоняет голову, наслаждаясь моментом, когда его губы наконец встречаются с ее губами – нежный и робкий жест. Ее губы будто созданы для него, и Джайлз становится смелее, углубляя поцелуй и заканчивая его счастливым вздохом. Они соприкасаются лбами и смотрят друг другу в глаза, на лицах у обоих блуждают легкие улыбки – а потом он поддается искушению поцеловать ее снова.       Джайлз смутно помнит, что песня смолкла некоторое время назад, и он не уверен, как долго они стоят здесь, целуясь и выпивая при посторонних, но музыканты и уборщики все ушли.       – Думаю, мы последние, – говорит Баффи с ноткой веселья.       Джайлз отстраняется и берет ее за руку.       – Идем, я должен проводить тебя до машины.       Дорога освещена, удерживая тьму в бухте, пока они шагают к стоянке. Они говорят о событиях вечера, и какая была милая свадьба, и Джайлз наслаждается присутствием Баффи. Когда они доходят до машины, Баффи поворачивается к нему и отпускает его руку, на ее лице проступает печаль.       – Ну, вот мы и на месте.       Когда прощаешься в конце подобных встреч, в этом всегда присутствует некая неловкость, и Джайлзу приятно осознавать, что Баффи так же жаль, что их время подошло к концу, как и ему. Он касается ее щеки и склоняется для целомудренного поцелуя, а потом спрашивает:       – Поужинаешь со мной завтра вечером?       Глаза Баффи сияют, и вновь возвращается эта ослепительная улыбка – та, которую Джайлз считает «своей», и он готов поклясться, что мир на миг остановился, пока он вновь не сумел собраться с мыслями.       Баффи опирается спиной на свою машину и застенчиво смотрит на него.       – К которому часу мне нужно быть готовой?       – Я заеду за тобой в полседьмого. Есть одно чудесное маленькое французское бистро, в которое я хотел бы тебя сводить.       – Звучит замечательно, – отвечает Баффи и делает шаг вперед. Она целует его в щеку и шепчет «спокойной ночи», потом открывает дверцу автомобиля и забирается внутрь. Когда она усаживается, Джайлз захлопывает дверцу и смотрит, как Баффи уезжает.       Насвистывая мелодию, под которую они танцевали, Джайлз идет к своей машине, когда его на время отвлекает цветочный аромат. Он сворачивает к ограде из диких роз и срывает бутон, подносит к носу, а затем засовывает в петлицу.       Определенно, жизнь в розовом цвете.