Дадли подрос

Худосочный мальчик, на вид лет четырнадцати, время от времени поглядывал на стрелку часов, которая слишком медленно двигалась по циферблату. Вытерев проступившую испарину со лба, он снова уткнулся взглядом в парадную дверь. Дурсли должны вернуться с минуты на минуту. Волосы мальчика намокли от пота и были похожи на локоны швабры, с один отличием: швабра выглядела эффектней на фоне его бледной кожи, костлявого тела и торчащих во все стороны волос. Он уже было занёс руку, дабы убрать мешающую челку со лба, как вдруг чей-то хрипловатый и слегка возбужденный голос остановил его:  — Подожди, я хочу сделать это сам. Гарри был готов поклясться, что никогда не спутает этот голос ни с чьим другим, но сейчас ему было явно не до рассуждений. Мальчик облегченно выдохнул от прикосновения огромных и лоснящихся от жира пальцев к плечам. Видимо, это доставляло Дадли слишком много удовольствия, поэтому спорить и отказываться бесполезно. Злой нрав двоюродного брата, которому сегодня исполнилось пятнадцать, как всегда оставлял желать лучшего. Тыльной стороной ладони Дадли отодвинул челку сидящему перед ним парню. Движение оказалось немного нелепым, грубым. «В духе Ди», — проскочила мысль в голове костлявого молоденького парнишки, и он едва сдержал улыбку. — Ты слишком много волнуешься в последнее время, — жадно схватившись за предплечья, незнакомец резко сжал наслаждаясь не приглушенным криком, раздавшимся слишком громко, как и ожидал Дадли. — Вол… Тот-кого-нельзя-называть разгуливает на свободе и не упустит очередную возможность лишить жизни дорогого мне человека. И он может… — рука Дадли зажала рот Гарри. — Заткнись, черный. Мне это не особо интересно. Уши Гарри покраснели от гнева и пробормотал что-то наподобие «Без твоего лексикончика». Ему захотелось взглянуть в глаза своему старшему брату в надежде найти в них хотя бы каплю понимания, желания помощи или даже любви. Мальчишка в очередной раз разочаровался. Попытки изменить кузена бесполезны. Оставался лишь один действующий способ вернуть расположение его Ди. Он лукаво улыбнулся сквозь зажимавшую рот ладонь, все ещё не отворачиваясь от Дадли. Намёк был понятен. — Балбес, — пробормотал он, слегка улыбнувшись, глядя как Гарри, аккуратно придерживая его увесистую ладонь, облизывает его запястье. Движения были вкрадчивыми и немного нелепыми. Но, мельком взглянув на самодовольное лицо Дадли, мальчишка набрался смелости. Гарри переплел их пальцы, на что Дадли, как ни странно, ничего не сказал. Толстяк с раннего детства не был приучен к любви и нежности, получая лишь то, что требовал. Ведь имея всё, мы не учимся ценить. Ди слегка закинул голову, пока Гарри оставлял влажные дорожки от слегка выступающей венки на запястье до основания пальцев. Кожа у Дадли, как успел заметить Гарри, несмотря на отсутствие физического труда, осталась шершавой. То и дело скользя по коже руки, он не единожды нащупывал зажившие и не очень отметины. Чувство беспокойства еще долгое время не покидало его, пока Гарри находил на его теле новый невзрачный шрамик в виде пореза. Гарри вновь и вновь, не стыдясь, покусывал большой палец и терся носом о руку. Дадли нравилось получать удовольствие от своего мальчика, но нетерпеливый нрав никогда не позволял насладиться сполна всеми нежными, страстными, а иногда неуклюжими и робкими движениями Гарри, сводившего его с ума, но не позволяющего признаться в этом. Дадли слегка толкнулся бедрами в плечо своего подопечного, черноволосый сделал вид, будто это движение со стороны нависшей над ним фигуры предназначалось вовсе не ему. Дадли нетерпеливо потерся членом о худенькое плечо мальчонки, который спустя пару секунду осознал, что это было, и удивленно посмотрел на Дадли. Смущение, перемешавшееся с возбуждением, кипело в жилах, выдаваемое только напряжением в штанах обоих и неровным дыхание Ди. — Что же ты со мной делаешь, — глядя в глаза черноволосого, прошептал Дадли. Он сел на корточки перед Гарри, который только удивлённо хлопал глазами, не предпринимая никаких действий. Все ещё не приведя своё дыхание в порядок, Дадли обхватил его за тонкую и почти девичью талию. Единственное, что оставалось Гарри, заточенному в крепких объятьях Дадли, запустить пальцы в коротко стриженные ежистые волосы, скрывая под по-домашнему тёплой улыбкой своё удивление. Он не впервые замечал странные повадки у двоюродного брата. Настроение Ди отличалось своей слишком быстрой переменчивостью по отношению к Гарри. Мальчик поделил его на три фазы: холод и желание унизить каким бы то ни было способом, чувствительность и чрезмерная привязанность к нему, к Гарри, и наконец третья и самая ненавистная ему — Дадли становится прежним и в одну секунду разрывает любые связи с ним, запечатывая на лице лишь наглую и похотливую улыбку. Гарри сжался от подобных мыслей, боль со скрежетом терзала его душу. — Все нормально? — пара затуманенных глаз обеспокоенно уставилась на Гарри. — Ты как-то переменился в лице, — его руки забрались под огромную футболку и поглаживали напряженную от прикосновений Дадли спину. Его движения были немного грубы и властны, именно это Гарри так яростно хотел изменить. — Нет-нет, все хорошо. *--* Звук поворачивающегося ключа в замке парадной двери отвлек внимание Гарри от книги, лежавшей у него на коленях. Сердце парня сжалось, напоминая ещё не усохшие реки слез чужих матерей и гибели невинных магглов, поэтому он машинально выхватил палочку из кармана халата. Те неспокойные времена оставили в нем страх и жестокость, отражаясь в будничней повседневности. «Душевный калека»- характеризовал себя он. Дверь наконец-то распахнулась, и в дом по-хозяйски ввалился никто иной, как он. — Тише-тише, это всего лишь я, — замахал он руками перед навостренной палочкой, единственная вещь, вызывающий в нем суеверный страх. — Какого черта ты здесь забыл? — рука предательски дрожала, но он не посмел убрать волшебную палочку от лица Дадли. — Зашёл поздороваться, — как ни в чем не бывало ответил паренёк, вплотную подходя к Гарри. — Ты ведь не причинишь мне вред. — Ди опустил палочку, последнюю преграду перед его любимым мальчишкой, похожим в эту секунду на мелкого щенка. — Не причинишь ведь. — Какого черта тебе нужно? — Гарри задыхался от возмущения. — Ты. Земля пошатнулась под ним. Гарри с огромным трудом совладал со своим телом и был способен обуздать так хорошо отшлифованную ненависть за парочку прошедших как в тумане месяцев. Палочка предательски упала на пол. Стук сердца, казалось, доходил до ушей Дадли, который в свою очередь, с упоением слушал полюбившуюся за многие годы мелодию. Они оба стояли друг напротив друга, не предпринимая никаких действий. Только вот Дадли неприкрыто наслаждался чертами лица, а Гарри отречено глядел в пол. — Милые туфли. — Спасибо. Пальцы Гарри сами собой вцепились за кожаную куртку, и вот он уже в паре сантиметров от человека, разрушившего его жизнь: личную жизнь, карьеру и дружбу с Роном. Стоит рядом и касается вздымающейся грудью его футболки. Дадли машинально заключил его в медвежьи объятья, из которых выбраться стоило бы большого труда. Да и особого желания не было. Огромная волна, нахлынувшая на обоих, захватила в бурю необузданных чувств. Тесно прижатого к себе мальчонки Дадли было слишком мало. Единственное, что хотелось ему сейчас, поглотить в себя любимого целиком и полностью, не оставив ни кусочка на растерзание окружающих. Он потрепал Гарри за заросшую бороду и растянул в улыбке уголки рта. — Я люблю тебя, — прошептал Гарри, пряча слегка опухшие глаза. — И я, — не теряя больше ни минуты, он повалил Гарри на пол гостиной. На следующее утро Ди сидел в том же кресле-качалке и с безмятежным видом перелистывал старую, убитую десятилетиями, а то и вовсе веками книгу. Почти на каждой странице он замечал подчеркнутый текст, закладку, либо же пометки самого читающего. Размашистый, но аккуратный почерк выгодно выделялся на фоне пожелтевших страниц. Вплоть до сегодняшнего дня Дадли ни разу не видел маггловскую литературу в руках его мальчика. Ногтем указательного пальца он прикасался к заметкам, сделанными карандашом, вчитываясь в помеченные цитаты. — Доброе утро, — послышался хрипловатый голос за спиной. Дадли поднял глаза и окинул взглядом своего любовника: Гарри выглядел заспанным, на щеке красовался след от подушки, а на шее — красное пятно. — Мастерская работа, — Ди прикоснулся к засосу на шее, когда Гарри нагнулся поцеловать его. Гарри застыл, не смея даже дышать: мелкая дрожь снова забилась в теле, а плоть напряжено запульсировала в пижамных штанах. Дадли заметил выступающий бугорок и в улыбке растянул уголки рта. — Страдай, солнышко, мне сейчас не до реванша, — он растянулся в кресле, закинул ногу на ногу и прикрыв глаза, словно мартовский кот, нежившийся под лучами солнца. Как же ему не хватало уюта и спокойствия. — Кофе на столе, минет через часика эдак два, — крикнул он вслед вальяжно уходящей фигуре черноволосого. — Кстати, что это у тебя за книга эдакая? — саркастический вопрос повис в воздухе, пока Гарри, отпив немного с кружки, не ответил на вопрос. — Грозовой Перевал. Представляешь, искал подходящую книгу в библиотеке Блэков… Громкий бас перебил его: — О, Гарри. Они же все выцветшие. Книгам много лет. Там ни то что страничку перевернуть, а название прочитать невозможно. А ещё учитывая, что можно открыть неподходящую, из которой вовсе злой троллик выскочит… — Единственный троллик, которого я встречал, сейчас сидит в моём кресле и читает мою книгу, — рявкнул Гарри, на что Дадли хохотнул, оценив хорошо подобранную шутку, — и постой, откуда тебе известно о библиотеке? Ты ведь не был на Гриммо, — облокотившись на дверной косяк, он в замешательстве уставился на гостя. — Что ты меня взглядом сверлишь… Ну, так. Молли рассказала. Глаза Гарри ещё большой округлились от удивления. — Я что, не имел право пообщаться с матерью моей бывшей невесты? — хохотнул Дадли. — Нет. Ох, не нравится мне твоя афера, — заверил Гарри, на что Ди только улыбнулся и рассказал о выражении лица Джин, когда он пред священным (на этих словах он поднял руки к небу, мимолетно напоминая Гарри шамана) алтарем, родственниками и прочими прошарками общества и отказался брать её в жёны. И, окончив свою тираду, он слегка возбуждённым тоном добавил: — Я только отомстил за то, что она позарилась на моё. Гарри не стал сдерживать улыбку. Злорадство никогда не входило в список его качеств, но только здесь, наедине с ним, он мог дать волю своим чувствам, напыщенности и злому нраву. Он принадлежал Дадли и никогда не мог избавиться от этого клейма, ведь наконец-то захудалый мальчонка, живущий внутри него уже многие годы, чувствовал себя на своём месте; — А теперь бегом на ручки к папочке, — нарочито строгим тоном крикнул Дадли. Ослушаться было просто невозможно.