Я вернусь 3. Сон в прошлое.

Эвон как всегда прилетел поздно. Сегодня он впервые приехал на такси из обычного аэропорта, вот только выйти сам не смог. Крису, как ни странно позвонили, с телефона Эвона и прокуренный голос альфы был очень неприятен, особенно с этого номера. - Эм... Простите, к вам омега должен был приехать? - Да. Крис был готов услышать что такси попало в аварию, был готов срываться с места и бежать в больницу. Он был готов услышать любую страшную новость, но только не это. - Заберите его, он так крепко спит, что разбудить не получается. Мы у подъезда в желтом такси. Звонивший оказался таксистом, не побрезговавшим прикоснуться к чужому, довольно грязному омеге. Видать многое видел, и пятнами запекшейся крови на военной куртке и запахом пота вперемешку с порохом его не испугать. Заплатив водиле положенную сумму и добавив сверху на чай, Крис перекинул через голову лямку сумки и, определив ее за спину, взял любимого на руки. Первым делом он поцеловал его в шею, губами выискивая пульс, и только когда нащупал, аккуратно вошел со спящей ношей в подъезд. Войдя в квартиру, альфа сразу пошел в ванную, бросив сумку в корзину для белья (так всегда делал Эван, не разрешая разбирать свои военные шмотки, дабы не шокировать хрупкую психику альфы), и посадил на стиралку самого Эвана. Горячая вода уже давно исходила паром в глубокой треугольной ванне, а Крис все пытался раздеть спящего любимого. Сняв с омеги ботинки и носки, Крис стащил куртку. За ней попробовал снять футболку, но она не поддавалась, прилипнув к телу. Легче оказалось стащить брюки и белье. Обычное такое, казенное белье, что выдают военным в армии, темно-синего цвета боксеры из плотной ткани. Он знал по прошлому разу, что прилипчивость футболки могла быть вызвана как потом, так и засохшей кровью на ране. Именно поэтому Крис поместил Эвона в ванну прямо в ней, и начал аккуратно отдирать от тела "шедевр" текстильной промышленности. К облегчению Криса, Эвон спал так крепко, что ему было все равно, кто и как его трогает, такое бывало с ним редко, в основном после трех-четырех бессонных напряженных суток, когда Эвон наконец оказывался дома в руках любимого альфы и отсыпался дня два. Сейчас же он спокойно лежал в горячей воде и давал себя помыть. К облегчению уже взведенного альфы, на его любимом не было и царапины, только много гематом, а значит, кровь не его. Быстро вытерев любимого большим махровым полотенцем, альфа отнес его в спальню. Укрыл большим теплым одеялом, задернул шторы и ушел в гостиную работать. А Эвон начал ворочаться во сне. Он скомкал одеяло и притянул руки к себе, пытаясь защитится, он хныкал и скулил, как будто в его рту был кляп. Он метался по постели и... плакал. Слезы лились из его глаз маленькими ручейками. Двенадцатилетний омега никому никогда не причинял вреда. Он не использовал свои знания против кого-нибудь и не афишировал свои пояса по карате и звание мастера спорта в тайквандо... Он просто радовался жизни в свои двенадцать. И новость родителей о том, что они расстаются, а сам Эвон отправляется в интернат, съели краски яркого мира, превратив его в черно-белый фильм. Вот уже три года он живет в интернате, и в течение двух месяцев должна начаться первая в жизни маленького омеги течка. Его никто не замечал и он никому не симпатизировал, хотя в последнее время "Король" их интерната стал проявлять интерес к нему. Беда пришла за три дня до течки. Белобрысая альфья сволочь подстроила так, что в душевой комнате они остались одни, и не дожидаясь, пока с половины омег уйдут все, прошел к ним, никого не стесняясь. Он толкнул Эвана в кабинку, даже не дав развернуться. Наполовину расстегнутая рубашка сыграла с омегой злую шутку и стала его наручниками. Альфа уже потерял терпение, ожидая его течки, и поэтому не церемонясь спустил брюки омеги вниз, дабы лишить Эвона голоса, он взял в руки его же тонкий ремень и сделал превосходный кляп. Эвон пытался брыкаться, бить, выворачиваться, звать на помощь или же просто скулить. но его никто не слышал. Никто не хотел слышать. Расстегнув рубашку, альфа прижался грудью к спине омеги и прошептал на ухо что-то скабрезное. Приспустив штаны, он оттянул вниз плавки омеги и без растяжки вошел грубо, сразу на всю длину принося боль и множественные трещины и разрывы. Вышибая ручьи слез и дикий вой сквозь кляп. Боль была везде, казалось, его кто-то разрывает на части. Боль... Придушенный истошный крик разорвал тишину спальни и в ее темноту ворвался альфа. Крис. Он прыгнул к Эвону и силой прижал сопротивляющегося омегу к себе, гладя его по голове, пока тот не успокоился. Так было часто, в основном перед течкой. Альфа переживал, а омега благодарил всех, всех кого только мог за то, что у него есть свой защитник, пусть только и от кошмаров. За то, что только одно присутствие этого сильного альфы успокаивает его и прогоняет дурные сны. И уже становится не важно, что того альфу-насильника нашли после течки Эвона с двадцатью двумя ножевыми ранениями и отрезанными под корень гениталиями в душевой альф. И не важно, что он сам сказал, что сделал это ножом, стащенным с кухни. И показал, где этот нож. Он готов был сесть в тюрьму за свою поруганную честь, только после мести, но судьба обернулась иначе и его забрали в военную школу, в спецотдел, где нет место жалости или раздумьям. Там на практике показали, что опасным может быть как взрослый, так и младенец. А в этот момент альфа показывал, что он может быть сильным для своего омеги, а омега, лишивший кучу народа жизни и находивший в любой ситуации выход, может быть слаб.