***
Тот же день. Полдевятого вечера. Гримерная Пита в телецентре.
— Порция, я не уверен, что этот костюм подходит, жители Капитолия подумают… — упрямо возражает Пит. Порция, женщина небольшого роста с короткими вьющимися иссиня-черными волосами и бледной кожей, не желает его даже слушать: — Выкинь из головы ненужные мысли, думай о том, что ты будешь говорить! Одевай, живо, потом поймешь нашу с Цинной задумку! — и она заставляет облачиться в черный костюм, ткань, из которой он сделан, даже при приглушенном освящении гримерной искрится и поблескивает. Пит одет в желто-золотую рубашку (он уже успел ей проговориться, какой его любимый цвет), а на его шее красуется ярко-красный шейный платок. Пит, наконец, сдаётся и бормочет себе под нос: — Огонь, опять! — и недовольно морщится: от тандема Цинны (который тоже приехал на интервью, просто светится от счастья и чем-то невероятно воодушевлён, Пит боится и думать, чем) и Порции (которая сегодня пугает его своей безудержной энергией и настойчивостью) ему хочется куда-нибудь сбежать. Надевая пиджак, он случайно задевает рукой брюки, сделанные из того же материала, и точно поджигает коробок спичек или петарду — он высекает из своего костюма сноп белых искр, при этом Порция на него шикает с большим недовольством: — Двигайся медленно и осторожно, костюм сверхчувствителен к каждому твоему движению. И твоему настроению, не забывай об этом ни на секунду! Пит строит ей трагически-утомленную жизнью физиономию, чем заставляет Порцию улыбнуться и подобреть, и она говорит ему, выпуская на сцену: — Иди, мальчик мой, они ждут тебя. И он вышел на сцену — Игры Пита Мелларка начались.POV Цезаря Фликермана
Нет, чем всё-таки этот мальчишка привлёк пристальное внимание Сноу? Я хочу знать! Он — незаметный, не выделялся абсолютно ничем, но затем изумил абсолютно всех этим своим признанием. И всё закрутилось! Причём так, как ему было выгодно и полезно. Уж я-то знаю, что с таким даром надо родиться. Именно родится, приобрести его невозможно, он либо есть, либо его нет. И никогда не будет. — Дамы и господа! Ваш ведущий Цезарь Фликерман! — улыбка на миллион долларов и… как же вы все мне надоели! Поворачиваюсь на 90°, к кулисами, так где мой Мелларк? Появляется неторопливо, — да, ну что за молодое поколение, темпа никакого, это Ти-ви, мальчишка, здесь все делается бегом! — Дамы и господа! Встречайте моего сегодняшнего гостя, Пит Мелларк — специальный представитель президента и главный расследователь возмутительных преступлений Сенеки Крейна! Вопль начинается такой, что не будь у меня в ушах специальные наушники, я бы, точно оглох, а вот Мелларку, похоже все нипочем, улыбается и кланяется зрителям. Только одной головой. Что-то он сегодня какой-то скованный? От протеза что ли? Не должно, капитолийская медицина феноменальна, или уже зазвездился « новый любимчик Сноу». Сенека тоже им был, и где теперь он? — Привет, Цезарь! — здоровается, как будто я сто лет знаком с ним. Молодец, умеренная порция наглости и нахальства не помешает, Капитолий это просто обожает. Лишь бы Сноу это оценил положительным образом. Что это за чудной костюм на Мелларке, он привлекает к себе все внимание зрителей, но и моё тоже. Чёрный! Но блестит как, феерия какая-то! Не слабо. — Пит, твой костюм, это что-то. Он отражает лучи света, отсвечивает, очень любопытная идея. Цинна, я прав? — да, без этого новомодного юного выскочки тут не обошлось, дерзко до безумия. Раньше такое никто себе не позволял, но сейчас все наглеют на глазах! — Нет, нет, Цезарь, не надо, не трогай, пожалуйста, — Мелларк строит отчаянную физиономию, но я успеваю дотронуться до его рукава, и… меня бьёт разряд тока. Я отшатываюсь. Какой ужас! Нет, разряд совсем маленький, но неожиданность! Но это не всё, от рукава Мелларка бьёт целый сноп белых и синих искр, сильный. Я не пугаюсь, меня этой электробутафорией не испугаешь. А зрительницы? Они в ужасе поднимают страшный вой. Что вы визжите, дуры? Током ударило меня, а не вас! Мелларк, сконфуженный и расстроенный, извиняется передо мной: — Цезарь, пожалуйста, меня извини, этот костюм, я и сам ещё не привык к нему, и меня не предупредили… — какой милый, вежливый и воспитанный мальчик, прелестно! Но вот же мерзавец этот Цинна, как можно бить током живых людей? — Пит, я больше к тебе не приближаюсь, пока ты не снимешь с себя эту электрическую ловушку! — а сам лукаво улыбаюсь, Мелларк моментально начинает мне подыгрывать: — Я ни за что не осмелюсь сделать этого? Куда я могу сесть, Цезарь, чтобы не причинить больше никому никаких беспокойств? — лицо Мелларка просто-таки переполнено раскаянием, нашкодивший школьник, ха-ха-ха. А он — великолепный актёр. Браво! Делаю строгое лицо: — Садись вот туда. Дамы и господа! Перед вами мистер Пит Мелларк — самый опасный человек в Капитолии! Аплодисменты! Зал ревет, стонет и кричит, реактивненько! Молодцы, звук в студии сегодня просто феноменальный, лучшие специальные шумовые эффекты. Дёшево и качественно! Цезарь держит марку! Этот счастливчик Мелларк устраивается поудобнее, открывает рот и всё начинается… — Дамы и господа! Приветствую вас в этот прекрасный зимний вечер. Вы хотите узнать подробности о расследовании преступлений Сенеки Крейна, о которых в воскресенье сообщил в своём обеденном послании наш горячо любимый президент. Но в начале я хочу принести свои глубочайшие извинения, — и Мелларк замолкает. Что за подстава, мальчик? — Пит, не хочешь ли ты сказать, что ничего интересного зрителям ты не расскажешь? — и я вкладываю в свою реплику максимальную, убойную порцию сарказма. Но этот рожденный в абсолютно «помоечном» дистрикте «гений» меня не разочаровывает: — Нет, Цезарь, что ты? Я не могу не оправдать возложенных на меня ожиданий всего блистательного Капитолия, мне есть что рассказать, даже слишком много. — Мелларк нагло и беспричинно улыбается. Ладно, герой, дерзай! — Что значит слишком много? Пит, рассказывай, я требую подробностей. И зрители требуют. Правильно? — обращаюсь к тысячам бездельников, сидящих внизу и они, конечно, поднимают вой: «Мы требуем подробности. Пит, пожалуйста, расскажи!». Безумие какое-то! Что этот пекарь делает с моей аудиторией, я уже начинаю немного ревновать! — Извинения, Цезарь, я принёс потому, что мой рассказ очень расстроит и разочарует всех, без исключения, жителей Капитолия. А в дистриктах рассказанного мною сегодня вызовет крайнее непонимание, как вообще такое было возможно. Ха. Кому вообще интересно, чего там в дистриктах подумают? Что он ходит кругами, как вокруг бомбы или заминированных съестных припасов, на его играх? Так, я вообще помолчу, пока он не «подсыпет перчику!». Юноша, дерзай. Не томи! Мелларк наклоняется немного вперёд и смотрит точно в объектив камеры № 1, молодчина! И… его костюм, сгори он до тла, наливается насыщенным зеленоватым светом. Как он это сделал? И начинает говорить: — Все началось, дамы и господа, с того, что новый главный распорядитель и мой друг Плутарх Хевенсби доложил президенту о вопиющем факте: компания «Голодные Арены» прекращает все работы по строительству Арены для Третьей Квартальной Бойни из-за своего банкротства. А! Он что, сбрендил? Что Арену не строят? До игр меньше полугода, а никто ничего не делает?! Я в шоке! Зрители, кстати, тоже. Мелларк делает маленькую паузу, и наслаждается неожиданно наступившей гробовой тишиной (за 29 лет моего бессмертного шоу такого не случалось НИ РАЗУ!) и продолжает: — Президент назначил расследование, я его веду, всего за три дня мне открылась потрясающая картина — махинации, спекуляции и мошенничество невероятных масштабов. И, самое главное, я могу теперь назвать причину прекращения строительства Арены для Бойни. Пауза. Проходит семь секунд и зал выдыхает всего одно слово. Громко. — НУ-У-У! Мелларк, по-прежнему, в сияющем круге зеленоватого цвета, но за следующие несколько минут его фигура медленно окрашивается в розоватый, бледно-красный, насыщенно-красный и, наконец, мерцающий и переливающийся под светом софитов, — кроваво-красный цвет. Вид жутко-невероятно-обалденно-Прекрасный: — Компания «Голодные Арены» вложила в строительство собственные 350 миллионов, не получила от Управления проведением Голодными Играми ни цента, вот причина её банкротства, господа. Потому что денег нет. Они украдены, леди и джентльмены. Фонд поддержки Голодных Игр опустел практически наполовину. — Пит, как такое возможно?! — признаться, я не состоянии скрыть своё потрясение. Мелларк медленно, очень медленно протягивает руку к карману, куда обычно нормальные люди кладут носовой платок, сложенный треугольником. По пути слегка задевает рукавом плечо и высекает этим сноп красных искр. Страшно, жуть полная, от которой весь зрительный зал замирает. Что опять? И он достаёт небольшой лист бумаги, и я замечаю логотип «Супрефектура». И лишаюсь дара речи. — Вот, господа, специальная справка, по моей просьбе, предоставленная Супрефектурой, мистер Крейн из фонда Голодных Игр не украл ни одного цента. Его вина, ужасная вина — не в краже миллионов, она заключается в другом — в близорукости, беспечности и легкомысленном отношении к своей работе. Вот, к примеру, пункт пять: старший кассир отдела ставок мистер Фабриций Ноуллз. В его домашнем сейфе обнаружено более 7 миллионов украденных денег фонда. Сам Ноуллз пять дней назад выбросился из окна своей квартиры на 22 этаже. Другой кассир, задержанный Супрефектурой, Герминий Фрогг, признался, что он украл полмиллиона долларов. Третий кассир, Вергиний Дженнаро сейчас находится в бегах. Но известно, что он похитил триста тысяч. Также миротворцы всего Капитолия седьмой день разыскивают бывшего бухгалтера центра игр Генуция Милборна. Сумма похищенного этим негодяем превышает 3 миллиона долларов. И таких злоумышленников более… Мелларк собирается говорить дальше, весь до жути кроваво-красный, но внезапно, этого в сценарии точно не было, из зрительного зала к сцене медленно двигается женская фигурка. Щуплая, совсем ещё юная девушка, лет 16-17. Софиты моментально берут её в фокус, и она оказывается в центре всеобщего внимания. Это что за самодеятельность? Это шоу Цезаря! Лучшее в мире! Кто позволил?! Но дальше происходит то, что заставляет меня оценить эффект её появления: девушка одета в скромное жёлто-сине-пурпурное платье, на её голове дешёвый розовый паричок, точно она купила его на распродаже! Вообще, полнейшее убожество и нищета какая-то. Но! Это моментально отходит на второй план, все её недостатки, когда она открывает рот и обращается к удивлённому не меньше других Мелларку: — Мистер Мелларк, я хочу спросить вас. Пожалуйста, это вопрос жизни и смерти! Конечно, он соглашается, не задумываясь ни на мгновение: — Да, пожалуйста, спрашивайте, — и его костюм начинает снова менять цвет — теперь он не яркий, тёплый, розоватый, но переливается по-прежнему! Ай да Цинна, ай да сукин сын! Мерзавец, я раскусил твою задумку, электросхема реагирует на пульс и частоту дыхания Мелларка — в конце концов, на его Настроение! Потрясающе! Снимаю шляпу! Просто гениально, признаю! А девушка, лицо у которой испуганное чем-то невероятно сильно — но это точно не чудо-костюм Мелларка, задаёт свой вопрос: — Пит! Скажите, те деньги, которые мы с мамой поставили на тебя, украли? Ведь я отнесла в кассу всё, что у нас было! Тут даже Мелларк теряется, и понимаю, это не розыгрыш и не хитрая задумка Цинны или Плутарха, к примеру, он мастак на такие вещи! Это — чистейшая импровизация. Пит, как же ты выкрутишься, мой юный гениальный друг? Ты же не знаешь, что ОНИ верят в незамутненную ничем Честность ставок на играх! Хевенсби тебе не рассказал?! Ну, каков мерзавец, ведь у Мелларка сейчас это открытие вынесет весь мозг! Жестоко, господин шеф тайной полиции, очень жестоко!