Под подушкой.

За окном размеренно падает снег. Снежинки, одна за другой, опускаются наземь и сливаются с тысячами других таких же. За несколько дней практически непрекращающегося снегопада намело внушительные сугробы. А в небольшой квартирке на Уилтер-стрит тепло и нет снега. В комнатах темно, и только в гостиной на деревянном столике стоит лампа, уютно освещающая комнату и многочисленные конспекты, сваленные в кучу на нём и, частично, на диване. Тишина прерывается только тиканьем часов, шелестом страниц и шорохом пера о пергамент. Над кипой бумаг склонилась девушка. Её непослушные кудри касались столешницы, когда она вновь что-то подправляла в свитках. Она сдувает попавшую в глаза прядку, но та падает снова, загородив обзор. Она раздражённо заправляет её за ухо. Снова и снова что-то вычёркивает, подписывает, исправляет, откладывает в сторону один лист пергамента за другим, и со временем количество не просмотренных свитков уменьшается. Вдруг обладательница великолепной каштановой шевелюры со стуком захлопывает толстую тяжёлую книгу, в которую было заглянула, и спихивает её с колен. Она кладёт голову на скрещенные прямо на груде пергаментов руки и устало выдыхает. --- Должно быть, она задремала. Она вздрагивает и открывает глаза, когда слышит хлопок входной двери. Пытаясь хоть немного пригладить волосы, она идёт в прихожую, посмотреть, кто пришёл. Точнее, какого чёрта этот кто-то явился так поздно и где он вообще шатался. Девушка опирается на дверной косяк и, скрестив руки на груди, сверлит взглядом макушку расшнуровывающего ботинки мужчины. Вскоре он поднимает голову и встречается с ней взглядом. Он не вздрагивает от неожиданности, хотя ей, честно признаться, очень этого хотелось. — Здравствуй, дорогая.— он привлекает девушку к себе. Гермиона быстро отстранилась. — Где ты был?— ледяным голосом спрашивает она, всё также скрещивая руки и пристально смотря на него. Он сжимает губы в тонкую полоску, но отвечает. — У Люциуса. Ему нужна помощь. Надеюсь, почему, ты не спросишь. Девушка вздёргивает носик и проходит в гостиную. Мужчина следует за ней. При виде заваленного свитками пергамента и книгами стола и дивана его бровь ползёт вверх. — Что-то не так, Северус?— предательски звенящим голосом. — Всё так. Спасибо. Ты закончила?— тон как всегда спокоен и уверен. — Нет, я не закончила. Ещё несколько работ осталось, — по-прежнему не сводит глаз с зельевара, носик вздёрнут, губы сжаты. Такая красивая сейчас. Хоть и уставшая, и раздражённая… — Всё в порядке, Гермиона? — Всё отлично, Северус!— он выдыхает. Вдруг и правда отлично. Она ведь могла просто устать или…— Исключая то, что ты ушёл чёрт знает куда и пропал почти на два дня, а я осталась тут и проверяла работы твоих змеёнышей! Да они безоар от булыжника не отличат! Ты мог хотя бы сову послать, нет?!— не успел Снейп чуточку расслабиться, как Грейнджер уже тараторит своим ангельским голоском несусветную чушь. Он морщится. — Остановитесь, Грейнджер. В вашу, без сомнения, очень умную головку не приходило мысли, что о некоторых вещах нельзя писать в письмах? И что за бывшим пожирателем и приближенным Тёмного Лорда до сих пор приглядывают, несмотря на то, что он оправдан? Не приходило, уверен. — профессор всегда умел осаживать. Даже её. Грейнджер закусывает губу. — Ты не мог просто написать мне «Я в порядке, буду завтра вечером»? — А ты бы ограничилась только этим и не стала бы спрашивать, где я?— прищурился зельевар. Гермиона признаёт его правоту и рушится на многострадальный диван. — Иди в спальню, Грейнджер. Я собираюсь проверить все работы моих, как ты выразилась, «змеёнышей». — он опускается рядом с ней и берёт в руки лист пергамента. Гермиона мычит что-то в ответ, сворачиваясь клубком на свободном кусочке дивана. — Гермиона, в кровати будет удобнее.— снова нечто нечленораздельное в ответ. — Иди отсюда, Грейнджер!— но уголки его губ устремляются вверх, когда он замечает, как она морщит носик во сне. Он закатывает глаза и, поднявшись, берёт её на руки и относит в спальню. Положив ношу на кровать, стаскивает с неё юбку, колготки и тёплый свитер. Девушка остаётся в тонкой белой футболке и трусиках. Пышные тёмные волосы разметались по подушке. Милая, очаровательная и жутко притягательная. Губы вновь расплываются в такой непривычной для него искренней улыбке. Он наклоняется и целует её в щёку, а затем накрывает одеялом. В конце шепчет ей нежно «Спи, Грейнджер» и разворачивается, чтобы уйти, но она шепчет ему сквозь сон в ответ «Хочу стать Снейп... Может быть, тогда ты перестанешь так говорить». Северус хмыкает и, выходя, затворяет за собой дверь, роняя напоследок «Если бы ты не маялась дурью и соизволила бы лечь в постель, то нашла бы кое-что занятное». «Я никогда не умел делать предложения. Под подушкой…Пусть там».— думает Северус и, достав палочку, несколько раз взмахивает ей, осторожно перемещая чёрную коробочку под подушку любимой. Гермиона счастливо жмурится и решает подождать до завтра.