Ночь на исходе.

Далеко внизу плещется голубое небо утреннего моря. Кричат острокрылые чайки, огибая скалы, и словно в последний раз бросаясь в пенящиеся волны. Скоротечная жизнь вальсирует вокруг этих скал, путаясь и затихая в паутине океана. Бросьте всего несколько строк, и они, словно камушки, лишь зашуршат в волнах, переборов ветер - и только. Солнце - летний кристалл, разбивается в необъятной синеве на мириады блесток, что погибают, никому не нужные, успев лишь искоркой усмехнуться. Но откуда мы знаем, может быть, они счастливы? А она умирает. В бесчестье, в незнании. Борясь, нещадно борясь с миром дня, она видит свой исход, ощущая в дуновении ветра последний вздох. Ее душа глубока, Ее глаза неприступны. Но огромное ранимое сердце жаждет истины, потухая в пустыне одиночества. Пусть добро - это только слова... но не слова посеребрили прежде времени шелковые пряди, не слова отпечатались сеткой ранних морщин на совсем еще молодом лице. Нет, она не старуха, это лишь неверное отражение на блестящей поверхности клинка. Отражение... Сколько в нем можно увидеть! Главное-уметь смотреть, ведь этот меч - зеркало в прошлое. Слезы вскипели, задрожав росою на опущенных ресницах. Та, что никогда не знала плача, вскинула вдруг голову, широко раскрытыми глазами посмотрев прямо в душу Солнца. Ладонь разжалась. Клинок, словно недоуменно звякнув, упал на край. Ее колени подогнулись. Ночь проигрывала безжалостному дню. И глаза ничего не видели, кроме резкой, белесой пустоты. Уже не видели. И не увидят. Это был камушек под ногами? Считайте-да. Но она не сопротивлялась ему. Ибо этим камушком было тяжелое сердце. Одно лишь неверное движение и... тихо. Беззвучно море приняло ее. Ночь проиграла дню.