Герои нашего времени

— Па-ап, ну пап, расскажи сказку! — Поздно уже. Завтра. Честное слово. — Но ты обещал сегодня. Обещал ведь! Давай, коротенькую… — Ох, ну ладно. И какую же? Опять про мёртвую невесту? — Не, эту я завтра слушать буду. Хочу «Жил-был храбрый рыцарь…» — Эм… Ну да. Значит, жил-был один очень храбрый и очень красивый рыцарь, перед силой и талантами которого трепетало всё королевство. Так? — Ага-ага. Ты вот всегда правильно рассказываешь, не то что… О кудрях, о кудрях не забудь! — С тобой забудешь… И были у него точеные черты лица, глаза цвета морской волны, иссиня-черные кудри воронова крыла, безупречная фигура, чьи выдающиеся параметры являлись причиной бессонницы доброй половины придворных… — А ресницы, пап? Ресницы как крылышки у мотылька, да? — Угу. Мотылька? Ну, наверно… Он знал бесчисленное множество боевых искусств и все позиции гей-камасутры. Перед его обаянием мало кто мог устоять, а потому его поклонники исчислялись десятками… — Да нет, па. Сотнями! — …сотнями. И мало кто из них оставался разочарованным. Король доверял храброму рыцарю не только самые опасные и ответственные задания, но и охрану собственных покоев. И потому, конечно, именно ему и выпало избавить королевство от ужаснейшего тёмного мага. — А того все боялись, да? Очень-очень? — Ну разумеется. Преврати одеяло обратно! Нет чтоб на занятиях по трансмутациям такое рвение! — Извини, пап… А у мага был чёрный замок… — …откуда никто не возвращался. Рыцарь решил храбро пробраться туда под покровом ночи. Взял он свою верную катану, одел заговоренную кольчугу, выпил отвара для свежести дыхания… — А еще побрился и сделал эпиляцию… — …и маникюр. Поцеловал короля на прощание и двинулся в путь. — Ехал он три дня и три ночи… — А потом еще до вечера лежал в засаде. Да. И вот когда последний луч солнца скрылся за мрачными горами, окружавшими чёрный замок, он ворвался внутрь. — На коне, да? И в шлеме с павлиньим пером? — Наверно. Со страусиным, кажется… Не важно. Но маг коварно поставил чародейскую защиту, и храбрый рыцарь был пленён. — Как, сразу? Ну пап…А битва? — Может, сегодня не будем?.. Ну хорошо-хорошо… Бились они не на жизнь, а на смерть. Изумрудно-зеленые глаза мага зловеще мерцали синим в абсолютной темноте, выдавая его голубизну… — Один так точно мерцал… — И всей неимоверной быстроты выпадов рыцаря не хватало, чтобы поразить едва уловимую тень. — Ой, как здорово! — Потом в полу разверзлась бездна, и рыцарь рухнул в мрачные недра ужасной крепости. — В темницы, ага? Самые-самые глубокие… — И потерял сознание. С первыми проблесками разума он обнаружил себя висящим на цепях… — …из азалоской стали с двойным никелевым напылением. — Понятия не имею. Хоть с тройным. Из одежды на нем остались только татуировки и серебристые стринги по моде того сезона. А напротив стояло исчадие ада дивной красоты. Златовласые косы ниспадали на широкие плечи, плавно переходящие в руки, которые крепко держали кожаный хлыст и клюшку для гольфа. — А намордник? — А намордник он держал в третьей руке. Маг щелкнул хлыстом, и порыв холодного ветра распахнул его кожаный плащ, явив рыцарю картину его ближайшего будущего. — И дальнейшего. — Уф… и дальнейшего. Зловещую тишину нарушал лишь едва уловимый влажный шорох у рыцаря за спиной. — Но он ведь не испугался? — Нет… не успел. Тёплая липкая масса приникла к его беззащитно-обнаженной спине и двинулась ниже, вторгаясь в самые глубины его естества. Вопль сладострастного ужаса пронесся по камере. — Отдаваясь эхом… — …отдаваясь эхом. Ритмические телодвижения сопровождались хоровым радостным похрюкиванием. Присоски нежно обвивали охваченное истомой тело, удерживая экстатические порывы. Заразительное безумие этой картины… — …существенно повлияло на становление мага как личности. — Да? Буду знать. …Заставило мага сильно запятнать доселе безупречно чистый пол камеры. Потом он подтянул ботфорты и шагнул вперед, впиваясь в губы рыцаря пламенным поцелуем... «Шарик, место», — наконец бросил маг, и пыхтящая масса нехотя отступила, на прощание ласково стиснув лодыжку рыцаря. — Знаешь, а Шарик недавно простудился и начал линять. Я даже не спал, с ним сидел, микстурой поил… Старенький он уже. — Ну так, столько лет на вредных для здоровья работах. Да, так спустя три часа веселых игрищ к татуировкам рыцаря добавились: 15 синяков; 12 рубцов от хлыста; следы ногтей на спине и зубов на филейной части; ссадины на локтях и коленях; белесые разводы по всему телу; изящной формы кровоподтеки. Ах да, еще был вырван клок волос и сломан ноготь. Плюс неизбежные финансовые потери в виде порванных дизайнерских стрингов. Проявленная рыцарем физическая выносливость и душевная стойкость внушили магу незамутнённое восхищение. И покрывая целительными нежнейшими поцелуями каждую царапину и отметину на теле рыцаря, маг нашептывал ему сакраментальные обещания, если тот склонит к нему свою добровольную благосклонность. В романтическом полумраке Шарик играл на баяне «Лебединое озеро. Адажио». Трепетное сердце рыцаря не выдержало, и он согласился, поддавшись искушению переставить мебель в чёрном замке по фен-шую, повесить на окна новые занавесочки и купить кастрюльки в пёстрый цветочек. Маг преисполнился уважением к столь трудно принятому им решению и, взяв на руки, понёс в опочивальню на атласные простыни. — А потом родился я, да? — Да… И жили они долго и счастливо. А теперь спи. — Ну, па-ап… — Никаких «ну пап». Тебе уже двадцать лет, и у тебя завтра свадьба. Всё, спать!