***
Аквамариновые линзы, узкие кроваво-красные джинсы, белоснежная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, открывавшая лебединую шею, кошачий взгляд и еле заметная улыбка на лице. – Добрый вечер, мистер Хаммел, – знакомый секьюрити открыл двери в клуб. – Добрый, – Курт кивнул и зашел внутрь. Шатен пару минут поморгал, привыкая к освещению, и пошёл к барной стойке, где его ждала пара коктейлей и очередноё бессмысленное знакомство. За шесть лет в Лос-Анджелесе он привык каждую пятницу ходить в клуб, танцевать и отшивать парней. Как бы Курт ни старался завести отношения, дальше нескольких свиданий ничего не заходило. Парни были милыми, рассказывали о себе, внимательно слушали шатена, дарили подарки, от которых Курт отказывался, и всё было, в принципе, замечательно до того момента, когда парни пытались поцеловать. У Курта срабатывал защитный рефлекс, и просыпался маленький мальчик, мечтавший разделить все первые разы с родственной душой. Как бы шатен ни убеждал себя, что пора двигаться дальше и похоронить детские мечты, ничего не срабатывало. Хаммел упорно сбегал, отталкивал (в зависимости от ситуации) мужчин и оставался ни разу не целовавшимся девственником в свои, ни много ни мало, двадцать четыре года. Некоторые упорно пытались добиться его расположения, клятвенно обещали ждать, сколько нужно, но не выдерживали и либо пытались насильно поцеловать, либо сбегали. В первом случае они встречались с кулаком и пинком под зад, а во втором Курт махал им на прощание и никогда больше не вспоминал. С дуру и от отчаяния Курт начал встречаться с девушкой, но если парней было интересно слушать, а принимать ухаживания было приятно, то тут дела обстояли не так хорошо. Курт скучал во время светских бесед, сладкий парфюм раздражал и, откровенно говоря, приставания женской половины населения были для Курта во стократ хуже мужских. После трёх попыток, Хаммел в который раз убедился в своей ориентации и бросил это занятие. Родственные души стали самой больной темой, поэтому он и начал носить аквамариновые линзы. Для окружающих Курт был счастливчиком с родственной душой дома, а в реальности только персидский кот каждый вечер ждал хозяина за закрытой дверью. Отец женился во второй раз, безмолвно показав, что можно обрести счастье и не прозябать в одиночестве после смерти родственной души. Курт искренне порадовался за Берта и Кэрол, ту самую медсестру и вернулся в Лос-Анджелес к котику и работе.***
Курт привычным движением снял линзы и посмотрел в разноцветные глаза из отражения. Порой ему казалось, что левый глаз, как и прежде, сияет и с теплотой смотрит на него, говоря “я здесь. Совсем скоро мы встретимся и никогда не разлучимся”. Глупо конечно, но это заставляло улыбаться и ненадолго забывать об одиночестве. Кстати о нём, иногда Курта посещали мысли усыновить ребёнка или прибегнуть к суррогатному материнству. А что? Что-то ему подсказывало, что он никогда не сможет подпускать к себе кого-то настолько близко. А как бы любимый кот Каспер ни старался, но маленького человечка ему никогда не заменить, а бескорыстной любви, которой так не хватало Курту, кот никогда в полной мере не сможет подарить. Прибавлению в семействе Берт и Кэрол будут только рады, а для Курта это будет отличным выходом всей любви и заботы. Вот так, руководствуясь логикой и сердцем, Курт, заручившись поддержкой семьи, проходил всевозможные проверки, сдавал анализы и выбирал донора и саму суррогатную мать. Хотя Берт пытался уговорить сына побороть стену между настоящими отношениями и шатеном, но в итоге сдался, сказав, что для него важней всего счастье сына и, если для этого Берту необходимо стать дедушкой, он только за. Денег у молодого, но достаточно успешного дизайнера хватало, и спустя три месяца поиска, выбора, сомнений Курт, Каспер и Аманда летели в Огайо, чтобы Хаммел стал отцом, Каспер “кисой”, а Аманда заработала на квартиру. От поездки все были только в выгоде, может за исключением персидского красавца, но тот не жаловался, а лишь недовольно смотрел на хозяина из переноски перед полетом. – Потерпи, родной, ради меня, – попросил Курт, прежде чем оставить любимца на стойке регистрации. – Мистер Хаммел, – Аманда пила сок в самолете, – почему Огайо? Разве клиники в Лос-Анджелесе не лучше? – Зови меня Курт и давай на “ты”, нам с тобой ещё долго вместе быть – шатен потер виски. Полет всегда давался ему тяжело. – Лучше, не спорю, но в Огайо моя семья и первые годы, пока малыш достаточно не подрастет, чтобы осилить перелет, мы проведем там, и я не хочу оставлять его с посторонними или водить в детский сад кроху. – Я думаю, ты станешь отличным отцом. – Надеюсь, – Курт улыбнулся и закрыл вновь разболевшиеся глаза. После заказа билетов в Огайо, глаза начали болеть с новой силой. Курт слепо надеялся, что больше никогда не почувствует боли в глазных яблоках, но у организма свои причуды, с которыми приходилось просто смириться. – Всё хорошо? – спросила девушка, заметив гримасу боли. – Да, ничего страшного, – размеренно ответил шатен, успокаивая девушку, – я в порядке. – Как знаешь, – спустя несколько минут, осторожно добавив, – Можно спросить? Где твоя родственная душа? – Если ты веришь, в жизнь после смерти, то на небе, а если нет, то в деревянном ящике, закопанном на глубине двух метров, или развеян по ветру на берегу Атлантического океана, – без выражения и каких-либо эмоций ответил Курт. – Какой вариант тебе больше нравится? – Прости, – прошептала Аманда и больше не беспокоила парня во время полета. “Зачем я это сказал? Ведь я научился жить без него и свыкся с пустотой левого глаза. Так почему же с каждым метром вся боль с новой силой возвращается в тело?” – Курт отогнал мысли и сосредоточился на больше не одиноком будущем.***
Курт, Аманда и Каспер вот уже три месяца жили у Хаммелов. Курт с головой погрузился в книги о малышах и ни на шаг не отходил от девушки. Ежедневные прогулки на свежем воздухе, правильное питание, витамины, выставки, концерты классической музыки, только положительные эмоции, походы к врачу и никаких депрессий. – Ты слишком меня бережёшь, – посмеивалась девушка, уплетая мороженое прямо из банки за просмотром очередного мультика. За последние месяцы брюнетка пристрастилась к творчеству Диснея, а банки с всевозможным мороженым надолго в доме не задерживались. – Заботы много не бывает, – заметил Курт, доделывая работу на ноутбуке, – тебе пора спать. – Ну, Курт, ещё десять минут, – жалобно протянула Аманда. – Хорошо, – Курт потер глаза, отправляя готовый проект заказчику. – Снова глаза болят? – девушка повернулась к креслу, где сидел шатен. – Может, тебе следует обратиться к врачу? – Я просто переутомился, – Курт откинулся на спинку кресла и повернул голову к Аманде. – А что насчет тебя? – О чём ты? – Твоя родственная душа. Почему ты не с ней, а помогаешь мне? – А, это. Знаешь, я думаю, мы встретимся, когда придёт нужное время. А пока, – девушка притянула к себе банку с мороженым, – мне комфортно с тобой. Ты хороший парень, Курт, и заслуживаешь счастья и я только рада тебе помочь. – И неплохая оплата греет душу, – по-доброму заметил Курт. – Не без этого, – брюнетка показала язык и отправила в рот ложку малинового мороженного. – Кого ты хочешь? Мальчика или девочку? – Я буду рад любому полу. – И всё же, когда ты был маленьким и планировал семью, кого представлял? – Дочь. Маленькую леди, которая разбавила бы наше мужское семейство, – Курт довольно улыбнулся, вспоминая детскую мечту. – С медовыми глазами отца, любовью к прекрасному, заливистым смехом и, наверное, россыпью кудряшек, которые выбивались бы из прически, делая её похожей на ангелочка. – Медовыми? – Аманда удивленно посмотрела в лазурные глаза Курта, пока понимание не отразилось на её лице. – Это… – Линзы, – грустно ответил Курт. – Его кончина серьёзно повлияла на зрение, да и работа не способствует его улучшению. – Ты когда-нибудь встречался с ним? Курт покачал головой. – Бедолага, – в глазах девушки стояли слёзы. – Не надо, – Курт пожалел, что затронул эту тему. – Малышу вредно, и тебе не стоит плакать. Давай ты сейчас досмотришь мультик и пойдешь баиньки. – Угу, – девушка шмыгнула носом, сдерживая слёзы. – Успокойся, – Курт подошёл к кровати и аккуратно обнял Аманду за плечи. – Это не справедливо, – пробормотала брюнетка, крепче прижимая парня. – Не спорю. Эй, ну не плачь, я сейчас сам расплачусь и потеряю линзы. Как мы потом в комнате их найдём? – Я обещаю тебе родить самого лучшего малыша. – Мне и обычный подойдет, но спасибо.***
В жизни Курта наступила светлая полоса, которую парень удерживал всеми силами, но очевидно кому-то очень не нравились перемены в жизни шатена, и на четвертом месяце Аманду положили в больницу на сохранение с угрозой выкидыша. Курт каждый день приходил в ту самую больницу, где ему сообщили о смерти родственной души и сглатывал ком в горле, мысленно убеждая себя, что всё хорошо и больше ничего страшного с этим зданием в его жизни связано не будет. Парня преследовал злой рок, с которым он не знал, как бороться. Проходить по голубым коридорам больницы, чувствовать запах лекарств, встречаться с мистером Кеннетом взглядом, надевать на лицо улыбку и развлекать Аманду целый день – это сильно выматывало Курта, но он упорно продолжал приходить ради своего малыша. Дома Хаммел не прекращал себя мысленно успокаивать и думать только о хорошем, опасаясь делиться страхами. Берт неоднократно пытался поговорить с сыном, но шатен молча выслушивал отца и продолжал гладить Каспера, никак не реагируя на слова. Разыгравшаяся боль в глазах, начинающаяся с приходом в больницу и оканчивающаяся только глубокой ночью, никак не улучшала и без того мрачное настроение Курта. – Курт, можно тебя на минутку? – Кэрол окликнула пасынка. Часы посещения закончились, и Курт шёл домой, прикидывая, чем бы заняться вечером. – Конечно, – парень развернулся и подошёл к мачехе. – Что-то случилось? – Ничего страшного, не волнуйся, – женщина улыбнулась. – Мне нужна твоя помощь, если ты не занят. – Чем помочь? – Твой отец пригласил меня на ужин. – Помочь с выбором наряда или погулять пару часиков где-нибудь? – предложил Курт лукаво, улыбаясь. – Нет, не стоит, это просто ужин. Мне нужно, чтобы ты сделал за меня одну важную работу здесь. – Я не умею ставить капельницы и уколы, – быстро предупредил парень. – Мне нужно, чтобы ты часик поговорил с одним парнем. – Парнем? – шатен непонимающе посмотрел на женщину. – Зачем мне говорить с кем-то? – Идём, я покажу тебе его, и ты сам всё поймешь, – Кэрол взяла парня за руку и повела в другое крыло больницы. Голубые коридоры и белые двери мелькали перед глазами, пока Курт прикидывал, как он может помочь разговором. После недолгой прогулки по зданию, Кэрол остановилась возле палаты. Она открыла дверь и поманила шатена за собой. С первого взгляда можно было точно сказать, что они вошли в вип палату. Небольшой кремовый диванчик, мягкий ковер, свежий букет цветов на столе и плазма на противоположной от кровати стене говорили очень красноречиво. В центре комнаты среди подушек и одеял лежал молодой парень, подключенным к медицинским приборам. – Привет, Блейн, – поздоровалась Кэрол, подходя к окну и открывая его. Молодой человек никак не отреагировал на приветствие, а женщина, впустив в палату поток свежего октябрьского воздуха, подошла к кровати. – Сегодня достаточно тепло для осени, – женщина мягко улыбнулась. – Берт пригласил меня на ужин, представляешь? Это так неожиданно. Курт застыл на пороге и, непонимающе смотрел, как мачеха беседовала со спящим парнем. – К сожалению, я не смогу поболтать сегодня, но я привела Курта. Помнишь, я рассказывала тебе о нём? – Кэрол сделала паузу, ожидая ответа, но спустя несколько секунд продолжила говорить, – он совершенно свободен и пообещал помочь. Не скучайте, мальчики, а я пойду. С этими словами женщина пошла, полностью игнорируя знаки, которые показывал ей Хаммел. Курт постоял в оцепенении минуты две, посмотрел на парня и рванул к двери, надеясь догнать Кэрол. К счастью, мачеха никуда не ушла, а терпеливо ждала пасынка у окна. – Что это всё значит? – выпалил Курт. – Кто он? – Его зовут Блейн, если ты не слышал, и он находится в коме уже шесть лет. Я разговариваю с ним перед тем, как уйти домой каждый день. – Ты думаешь, твои действия помогут очнуться? – скептически спросил Курт. – Почему бы и нет? – женщина пожала плечами. – По крайне мере он знает, что ему есть куда возвращаться, и его ждут. К тому же Блейн отличный слушатель, не перебивает и можно рассказывать всё, что душе угодно. – А родственники? – Блейн сирота. В автомобильной аварии потерял всю семью, а сам от удара впал в кому. Ему поддерживают жизнь за счет денег из немаленького наследства, но и они скоро закончатся, когда это произойдет, парня отключат. Так ты поможешь мне? – О чём мне говорить? Я ведь не знаю его, – только и сказал Курт, ощущая себя крайне странно. – Хоть новости читай, не принципиально. Можешь рассказать о себе, свои страхи. Главное не молчи. Курт задумчиво кивнул и пошёл обратно в палату. Шатен до конца не разобрался в своих чувствах, но история Блейна задела его. Толком не рассмотрев парня, он ощутил острое желание помочь. Было ли это минутным порывом или ещё чем-то, но уже через пару минут Хаммел сидел около кровати и набирался смелости, чтобы заговорить и взглянуть на Блейна. Какие шрамы и увечья можно получить в аварии, которая повлекла за собой кому? Курт не хотел представлять, но, как и у каждого человека, бессознательное стремление к познанию победило. Он сел на кресло около кровати и осторожно взглянул на парня. Первое что бросалось в глаза – это буйство темных кудряшек на подушке, сомкнутые веки, пушистые ресницы, оливковая кожа и кислородная маска с различными трубочками, которая мешала увидеть губы. Курт отчего-то был уверен, что они хорошо очерчены, чуть полные, а на вкус, как сладкое вино после которого не хмелеешь, но насытиться не можешь. Такие твёрдые, гладкие, упругие, плотно сжатые и немного холодные. Они манят к себе своей загадочностью, своей жёсткостью, заставляя забыть о кислороде и полностью раствориться в ощущении всепоглощающего счастья и любви. “С каких пор я жажду поцелуев с симпатичными незнакомцами?” – Курт покрутил головой, отгоняя неестественные, даже, более того, шокирующие мысли. Лицо очаровательно покраснело до кончиков ушей, а пульс участился. – Привет, меня зовут Курт, – немного неуверенно заговорил парень. – Я никогда прежде такого не делал, и честно говоря, не слишком верю, что ты меня слышишь, но если тебе всё же придётся услышать каждое слово, заранее извиняюсь. Пока не знаю, за что прошу прощения, но думаю, не особо приятно лежать и каждый день слушать, как медсестры разглагольствуют о своей судьбе, в то время как ты обречен молчать и впитывать каждый кусочек их жизни, как губка. Наверное, я даже смогу помочь, если моя болтовня утомит, или же тебе надоест слушать, тебе придется очнуться, чтобы заткнуть меня. Курт посмотрел на Блейна и не заметил, как озвучил свои мысли: – Например, поцелуем, – шатен залился краской. – Прости, иногда я не замечаю, что говорю. Забудь об этом, хорошо? Кэрол предлагала рассказать новости, но мне кажется, монолог о политической ситуации усыпит кого угодно. Через два месяца мне исполниться двадцать пять, а через пять я стану отцом. Это так волнительно, и я жутко боюсь, что с малышом что-то случится…***
Можно сказать, Хаммел поселился в больнице, уходя лишь глубокой ночью домой, а пару раз и вовсе засыпал в палате Блейна, которая стала для него, как оазис в пустыне. Спасительным местом, где Курт чувствовал себя в полной безопасности, где лишь один взгляд на брюнета позволял забыть о тревогах, а приятное спокойствие, лёгкость и беззаботность наполняли душу до краёв. Кэрол всегда улыбалась, когда находила шатена в палате брюнета, а пару раз подшучивала над Куртом, мол, не влюбился ли он. Парень краснел и молчал, испытывая смешанные чувства от предположения. С одной стороны невозможно полюбить того, кто всегда прибывает без сознания, а с другой Курта тянуло к Блейну, словно они были противоположно заряженными телами в одном электрическом поле. Вместе спокойно существуют, но стоит одному появиться в поле другого, как непонятная сила притягивает их друг другу и не дает существовать раздельно. Курт упустил тот момент, когда приходить поговорить с Блейном вошло в привычку, когда глаза перестали болеть, а головные боли больше не мучили. Постепенно за пять месяцев он рассказал всю свою жизнь, избегая лишь темы родственных душ. Зачем затрагивать тему, приносящую боль, когда можно рассказать о любимой книге, фильме, спеть понравившуюся песню или вспомнить забавные истории из детства? В ночь, когда у Аманды начались схватки, Курт в который раз за последнее время остался ночевать на диванчике Блейна после многочасового монолога. Изначально он хотел всего лишь прилечь на пару минут и поехать домой, но, как это зачастую бывает, стоило парню прилечь, как Морфей стремительно забрал в свое царство. – Курт, проснись, – Кэрол потрясла парня за плечо. – Уже утро? – сонно спросил шатен, открывая глаза. – Роды начались. – Какие роды? – Курт сладко зевнул, устраиваясь поудобнее. – Аманда, пока ты спишь, вот-вот сделает тебя отцом, – Кэрол потрясла Хаммела снова. – Не желаешь присутствовать в момент рождения малыша? – Почему ты сразу не сказала?! Курт взвизгнул и вскочил с дивана, где ещё минуту назад спал и, бросив на бегу Блейну “Я ещё вернусь”, помчался в родильное отделение, не заметив, как Кэрол усмехнулась на последнюю фразу. Мачехи “вот-вот родит” растянулось на десять часов, за которые Хаммел был уверен, что преждевременно поседеет, но к счастью для шатена и Аманды ребенок родился, и уставший и дико нервничающий Курт услышал плач, а главное впервые увидел и взял на руки свою маленькую и уже горячо любимую доченьку. Не хватит всех языков мира, чтобы выразить, что почувствовал Курт, когда кроха прильнула к нему и улыбнулась своим беззубым ротиком. – Моя красавица, – заворковал молодой отец, не замечая выступивших слёз счастья на глазах. – Её покормить нужно, – сказала Кэрол, протягивая руки к девочке. – Только осторожно, – предупредил отец. – Разумеется. Разве можно навредить нашей принцессе? – засюсюкала женщина. – Тебе нужно отдохнуть, Курт. Шатен хотел остаться, но посчитал, что дочери нужен бодрый отец, и пошел не домой, а в палату Андерсона. Во-первых, Курт не был уверен, что не заснет за рулём, подвергая малышку опасности остаться сиротой в день рождения. А, во-вторых, если не считать того, что палата была значительно ближе дома, шатена переполняло столько эмоций, что спокойно уснуть, не поделившись с миром, он не мог, к тому же Курт обещал Блейну вернуться. – Блейн! Я папа, ты представляешь? – Курт ввалился в палату, счастливо улыбаясь, плача от радости и дрожа от переполняющих эмоций. – У меня есть дочка, я больше никогда не буду один, я смогу отдать всю любовь, которая должна была достаться родственной душе, крошке. Семь лет назад в этой же больнице я думал, что больше никого не смогу полюбить, меня разбили одним предложением о смерти моей половинки. Курт почувствовал боль глубоко в груди, глаза начало покалывать, но он не обратил внимания и продолжил с улыбкой: – А сейчас только взгляни на меня, я самый счастливый человек во вселенной! Я никогда не увижу, как мои глаза смотрят на меня, как они изменяются, чтобы соответствовать, никогда не обниму родственную душу и не почувствую себя единым целым с ним, но я смогу посвятить свою жизнь дочери и отдать всю любовь, заботу ей. Я перестал быть одиноким парнем с кошкой, а стал отцом. Не могу поверить в это, – взахлёб говорил Курт, сидя у кровати Блейна. – Я так счастлив, хоть всегда мечтал, что сейчас, в день рождения ребёнка, меня будет обнимать родственная душа, что мы вместе будем плакать от счастья, выбирать имя, радоваться первой улыбке, слову, шагу… Держаться за руки на протяжении всей жизни, целоваться, поддерживать, переживать все взлёты и падения. Курт не заметил, как сжал руку Блейна, а глубоко спрятанная боль прорвалась наружу, вскрывая только недавно затянувшиеся раны на сердце. Он зашипел от острого жжения в глазах, но вымолвил последнюю фразу, прежде чем потерять сознание: – Мне тебя так не хватает, родной.***
Курт думал, что ослеп. Глаза неимоверно жгло, а картинки жизни до и после потери родственной души мелькали, как в замедленной съёмке. Он хотел долго лежать в темноте, прежде чем вставать, попытаться рассмотреть что-то перед собой и ничего не увидеть, но что-то тянуло парня наверх. Родившаяся доченька, приятные прикосновения и заботливый голос, который казался таким родным и знакомым, хоть Курт никогда его не слышал. Кто-то перебирал каштановые прядки, гладил по лицу и шептал у самого уха: – Открой глазки, Курт. Вернись ко мне, любимый. Любимый? Курт ещё раз прислушался к голосу, но это был ни отец, ни Кэрол. Тогда кто мог называть его с неподдельной лаской в голосе любимым? Кто мог так гладить, что хотелось уподобиться Касперу и мурлыкать от удовольствия? – Проснись, родной. Курт набрал в лёгкие кислорода и, пожелав лишь не проснуться из этого волшебного сна, начал приоткрывать глаза. Сначала он увидел только яркий свет, но постепенно привыкнув, различил пару глаз. Он смотрел на свои глаза в зеркальном отражении, затаив дыхание, пока лазурь полностью исчезала из правого глаза, оставив после себя янтарь. – Не плачь, – попросил Блейн, стирая дорожки слёз на фарфором лице. – Я больше никогда не покину тебя, Курт, обещаю. – Блейн? Ты не умер? Ты жив? Ты моя родственная душа? – шокировано спросил шатен, не пытаясь остановить слёзы, которые продолжали скатывать из полностью лазурных глаз без линз. – Я мог семь лет назад зайти в соседнюю палату и встретить тебя? – Мог, но это неважно, не кори себя за это. Мы встретились и это самое главное, – Блейн обнял парня, который уже сидел на кровати, пребывая в состояние шока и полного счастья. – У меня есть дочь, – заметил Курт, прижимаясь к брюнету. – Я знаю, – Блейн улыбнулся, заставив, Хаммела моментально влюбится в улыбку. – Я слышал каждое твоё слово и очнулся только благодаря тебе, Курт. Ты спас меня. – Я не верю, что это со мной происходит, – признался шатен. – Я боюсь проснуться без тебя. – Я докажу тебе. Прежде, чем Курт успел что-нибудь сказать, он почувствовал на своих губах мягкое прикосновение, сносящее остатки сомнений. Блейн не углублял ласку, чувствуя, как парень в его руках распадается на части в приятном смысле. Отстранившись, брюнет, не перестал собственнически обнимать Курта, заглядывая в лазурные глаза. – В твоих глазах бесконечность, и мне понадобится ровно столько же, чтобы выразить всю свою любовь к тебе и наверстать упущенное. Ты мне веришь? – Верю, родственная душа, – промурлыкал Курт. – Я ждал тебя целую вечность, Курт. – Как и я, Блейн. Мы больше никогда не расстанемся? – Я никогда не отпущу тебя и твою дочь, Курт. – Нашу дочь, – поправил шатен. Парни сидели на протяжении нескольких часов, не отрываясь друг от друга, пока солнце за окном вновь не озарило небосклон, сообщая о начале новой жизни для них обоих.