Слишком, чтобы любить тебя

Я знаю, все любят истории о любви. Особенно те счастливые и беззаботные, от которых невольно появляется мечтательная улыбка на лице, и приятно щекочут в животе крылья бабочек. Это те истории, где нет несчастных, подавленных или раздраженных, а может быть, даже обессиленных от тяжелой истощающей любви. Нет, в этих историях счастливы все. Не только окружение, которое, кстати, совсем не волнует влюбленных, но даже погода радуется, весело резвятся четвероногие и вообще все, кто оказался причастен каким-либо образом к их любви, заражается этой ненормальной беззаботностью. Исин тоже думал, что в его жизни будет такая сказка. Обязательно, ведь как говорила его бабушка? Это глупо в его возрасте верить в подобную ерунду для малышей, но прочно засевшая в его голове мысль не давала ему покоя ни на секунду, обещая скорейшим образом найти это, казалось бы, нереальное воплощение в лице знакомого парня из университета. Который, кстати, совсем не знал об Исине до какого-то момента времени. Исин шел по не слишком забитой улице, смотря под ноги и наступая на белую выцветшую стрелку, указывающую направление на центральную площадь. Длинная темно-зеленая куртка была великовата, и он натягивал ткань, прижимая руки и держа ладони в карманах. Вечно бьющий по коленям подол всегда раздражал, но сегодня показался даже милым. Перед глазами изредка мелькают ларьки с разнообразной едой, откуда доносятся голоса продавцов, и светит яркий свет, ближе к вечеру освещая всю дорогу. Исин даже не замечает, как прошел полгорода, поднявшись по лестнице на горный выступ с точкой обозрения на городские огни. Слишком много людей толпилось у края, а настроения обозревать захватывающий, но уже так надоевший вид у Исина не было, поэтому он оперся о стену магазинчика хот-догов и смотрел на восторженные лица туристов с фотоаппаратами в руках. Аппетита тоже не было. Казалось, все чувства решили помахать ему ручкой, и ушли спать, отказываясь хоть как-то проявляться в течение дня, когда Минсок так на этом настаивал. Минсок… Воспоминание о нем вызвало ком в горле, и Исин почувствовал дрожь по всему телу от холодного порыва ветра, а голоса туристов стали на тон выше, раздражая слух, так что он невольно поморщился и закрыл лицо рукой. Только не снова. Этот непонятный приступ отвращения и дрожи от воспоминания друга, который не заслуживает таких эмоций в свою сторону. Еще утром Минсок своим жалостливым видом заставил Исина так же поежиться и захотеть свернуть за угол, только бы не встречаться с ним лицом к лицу. Но нет, Мин увидел его и медленно подошел, подняв полный печали и покорности взгляд. Исин сдержал эмоции и заставил себя улыбнуться. -Что случилось? Снова… -Ты о чем? – даже спрашивать надоело. -Ты вчера не позвонил, мы ведь договаривались, - тихо произносит Минсок, что странно, совсем невозмущенно, а как-то осторожно и мягко. -Я забыл, - выдыхает Исин. – Прости. -Ничего. Я прождал полчаса, а потом ушел. Зато, - смотрит он в пол, улыбнувшись. – Купил по дороге домой чипсов и эклеров. Исин кивает, вспоминая о продолжительной и строгой диете Мина, которая, кажется, вчера прекратила свой режим. После минуты молчания он уходит, а Исин свободно выдыхает, обещая перезвонить на днях. Он нащупывает телефон в кармане и хочет выбросить его с этого обрыва, наблюдая за тем, как он разбивается вдребезги, а осколки разлетаются и исчезают между деревьев. Вспоминая жалкое лицо Минсока, который, наверное, даже сейчас сидит и как последний влюбленный вздыхает над своим телефоном, просматривая их старые сообщения, Исин хмурится и идет дальше. Туда, где через телескоп он смотрел на звезды с другим важным человеком в его жизни. Сердце невольно замирает и Исина охватывает непреодолимое чувство грусти и наслаждения, стоит только воссоздать эту знакомую тонкую фигуру под звездным небом, слегка сутулую, с сосредоточенным спокойным взглядом вдаль. В его движениях всегда присутствовала какая-то тревожность, неуверенность, но в тоже время мягкость и грациозность, которую так любил Исин. Тогда он пришел не на практическое занятие по астрономии и не для того, чтобы посмотреть на звезды и увидеть млечный путь, а для того, чтобы издалека полюбоваться на эту высокую тень, стоящую с краю и быстро что-то черкающую в своей тетради. Лухан. Имя раздается в голове слишком четко и громко и Исин беспомощно сжимает веки, сдерживая подступающие слезы. Он в деталях вспоминает его лицо: четкие скулы, острый подбородок, мягкую улыбку, теплый взгляд. Но больно не от того, что его больше нет рядом. Его просто никогда с ним не было. И не будет. Как бы Исин не просил и сколько бы раз не смотрел своими блестящими глазами на него, отражая галактику во взгляде с сотнями мерцающих и падающих звезд в одну секунду, Лухан только слегка приподнимал брови, то ли не замечая этого блеска, то ли игнорируя его. Только в толпе он мог наслаждаться его присутствием рядом, только с группой мешающих и раздражающих людей с их общего курса. Он хорошо помнит тот день, когда влюбился бесповоротно и безвозвратно, очертив начало этого дня с прошлыми пустыми неделями и годами. Однако завершить и разделить чертой этот период он не может до сих пор. Саму мысль о том, как жить после того дня, не вспоминая о нем и не возвращаясь к нему, он не может даже вообразить. Они шли совсем рядом, между ними никогда не было такого близкого расстояния, как тогда. И даже эта вспомнившаяся мелочь заставила Исина снова ощутить себя на небо выше. Лухан улыбнулся, когда увидел впереди кофейню, а Исин и без слов понял, что они обязательно возьмут себе по напитку. К слову сказать, это не было первым сигналом резко вспыхнувшей влюбленности, нет. Исин уже давно ощущал что-то странное по отношению к нему, но никогда не придавал большого значения своим чувствам. -Ты голоден? – голос у Лухана как легкий морской бриз, свежий, мелодичный и умиротворяющий. – Я возьму нам рамен. Исин не воспротивился даже когда вместо обещанного рамена Лухан поставил перед ним кимчи, которое Исин не выносит всей душой. Но Лухан слишком наблюдателен. -Я возьму себе, - подвигая ненавистную Исином тарелку к себе. -Спасибо. Проведенные молча минуты не стали для Исина скучными, наоборот, это казалось каким-то чудом, миражом, сказкой детства, которую рассказывала ему бабушка… Внезапное сравнение заставило Исина посмотреть на Лухана с другой стороны. На минуту он даже забыл, как проглотить полный рот лапши и убрать взгляд от соседа. -Ты чего? – смущенный таким поведением, Лухан ерзает на месте. – Не вкусно? -Вкусно, - наконец говорит Исин, проглатывая. – Я в самом деле голоден. -Держи, - этими словами Лухан подносит к его рту палочки с кусочком мяса. Исин внезапно задыхается, чувствуя аромат духов, исходящих из-под толстого рукава куртки Лухана. А потом встречается взглядом с ним и совсем выпадает из реальности. На деле же это выглядело так, словно Исину стало плохо и его вот-вот вырвет, потому что, несмотря на неловкость, он весь побледнел и остолбенел, не в силах пошевельнуться. В глазах Лухана прочиталось беспокойство. -Я положу, - тихо сказал он, оставив мясо на краешке тарелки Исина. Внезапно схватившая за запястье рука заставила его остановиться и недоуменно посмотреть на соседа. Исин сжал губы и прерывисто задышал, не отрывая взгляда от Лухана, который продолжал смотреть так же и даже потянул руку на себя, но высвободиться ему не удалось. Исин вспоминает этот эпизод и жалко улыбается своей выходке с захватом руки, будто это могло бы что-то изменить, изменить его отношение к нему в лучшую сторону. Он прекрасно понимает, что в глазах Лухана он выглядел, по меньшей мере, психом, и это, если честно, очень больно осознавать. -Лухан, - Исин слишком редко произносит вслух его имя, словно это запретный звук, звук, который не должен выходить за пределы его мира и быть услышанным кем-то другим. Это так эгоистично и глупо, но Исину так хочется. В тот день он так и не произносит тех слов. Зато с того дня он стал четко осознавать свое влечение к нему, свою зависимость от его присутствия и его нежной улыбки, которую ему удалось увидеть лишь однажды. Лухан, наверное, слишком наблюдательный, потому что после этого он начал сторониться его на занятиях. Но тот и не собирался доконать его, постоянно преследовать или делать что-то такое, отчего любой бы сошел с ума и возненавидел всем сердцем. Исин всего лишь хотел стать ближе. А Лухан слишком запуган нынешними выходками своих поклонниц, атакующих его в социальных сетях и сторожащих его после пар у выхода каждый день. Исин замечал его на футбольной площадке, когда проходил мимо, в столовой за крайним столом, в кофейне на соседней улице… И однажды все-таки решил признаться. От этого события Исин ожидал много чего, он подготовил себя ко всему, но все равно жутко волновался, будто ему предстоит сделать рекорд Гиннеса или прыгнуть в бассейн с акулами, или спрыгнуть с парашютом вниз, в общем, аналогий можно привести тысячи, но не одна не сравнится с тем чувством, которое он тогда испытывал. Даже наведение марафета не могло успокоить его бурю чувств, он сомневался и много раз переделывал прическу, расправлял и застегивал любимый пиджак, тщательно подбирал цвета одежды, которые могли бы сочетаться, удостоверился в чистоте и только к вечеру смог привести себя в порядок именно так, как он и планировал. С усмешкой Исин вспоминает этот момент, подмечая, что даже к выпускному он отнесся пренебрежительнее, накинув тот костюм, который предложила и повесила ему мать. К чему была та подготовка? Исин в последний раз посмотрел в свое отражение в зеркальную поверхность офисной вышки и, поправив торчащий волосок на челке, дошел до места, где все одногруппники собирались отметить окончание экзаменов. Исин чувствовал себя превосходно с новой сумкой и дорогими часами, которые он приобрел специально для этого случая. Все знакомые лица тут же бросились в глаза, но он искал лишь одно. Подвинувшаяся громкая компания, уступила ему край, однако тот вместо того, чтобы усесться и вникнуть в беседу, упал на сиденье с удивленно опущенной челюстью, не разыскав… -А где Лухан? – спросил он у сидевшего рядом одногруппника, но тот как назло отвечал слишком медленно, едва сообразив, о чем его спросили. -Он не приходил. Дальше только ночной мокрый от дождя тротуар, брызги из-под подошвы и сигналы машин, доносившиеся где-то позади. Исин бежал так быстро, как только мог. Он на бегу накинул куртку, подставляя волосы дождю, которые стали похожи на сосульки, по которым стекала вода на его лицо и шею. Он отыскал его адрес слишком легко, хотя ни разу не видел его дома. И чувство того, что это неспроста немного приободрило его, и он нажал несколько раз на дверной звонок. Самым тяжелым было ожидание для Исина. За это время он откинул волосы к затылку и успел притоптать грязь перед порогом, разминая ноги. А когда он увидел Лухана, то напрочь забыл, зачем бежал сюда и сейчас стоит здесь. Перед ним. Такой холодный и мокрый, жалкий и бездумный. Ничуть не удивленный взгляд Лухана напрягал и убивал всю смелость, которую Исин так упорно вырабатывал в себе последние несколько дней. Но останавливаться уже было нельзя. -Привет, - выдыхает Исин. -Привет. -Почему ты не пришел на встречу? Тебя там не хватает. -Я не захотел, - смотря в сторону, ответил тот. – А что, они послали тебя разузнать обо мне? Исин думал, что это не лучшее начало для такого серьезного разговора, который он представлял себе много раз. Незаинтересованный вид Лухана задевал его, ему хотелось как-то растормошить его, оживить, заставить обратить на себя внимание. -Нет, - только и отвечает он. -Тогда что тебе надо? Выждав паузы и набравшись сил, Исин поднимает глаза и с уверенностью смотрит на Лухана, который, заметив изменение во взгляде собеседника, выпрямился и немного напрягся, будто приготовившись выслушать. Исин помнит это слишком хорошо. Лухан наверняка знал, что рано или поздно Исин скажет это. Всего лишь вопрос времени. Именно тогда, возле его дома, решалась дальнейшая судьба Исина. И только от Лухана зависело, какой она будет. А опьяненный от любви мозг видел только два варианта развития событий: либо они будут счастливы, как в книжках об идеальных отношениях, либо Исин останется с разбитым сердцем и никогда больше не сможет полюбить. -Я хотел сказать тебе, что люблю тебя. Эти слова дались даже проще, чем он думал, это было похоже на наконец-то вырвавшийся из груди сдерживаемый выдох. Теперь же Лухан иначе, чем до этого. Его взгляд выражал легкое удивление и полное осознание того, что сейчас было сказано. А Исин ждал. И только после нескольких минут молчания Лухан тяжело выдохнул и повернулся боком от Исина, убирая волосы назад. -Что ты скажешь? – с надеждой в голосе тихо спросил Исин. -А что, что ты хочешь услышать? Лухан выглядел втревоженно, и Исин никак не мог понять почему. Достав из кармана зажигалку и сигареты, Лухан закурил и вдохнул терпкий дым в легкие. -Мне, конечно, много раз такое говорили, но чтобы парни... Слушай, - он повернулся к Исину и посмотрел ему в глаза. – Я не хочу тебя обидеть, но ты же сам понимаешь, что по-другому не получится. Однако дальше Исин уже не может слушать его слов, и не думает о том, что что-то может получиться, потому что слова отдаются эхом в голове, звенят и распространяются. Он не требует той же любви, он и не рассчитывал. Но и на отказ тоже. Он мог бы любить больше, но теперь слишком очевидно, что это не возможно. Осознание беспомощности в ситуации еще больше давит. И голос Лухана теперь не похож на бриз моря и свежий ветер, напоминая лишь свист стервятников или звонкого велосипедного гудка. И только потом он снова вслушивается с его слова, заставляя вернуть на них свое внимание. -Ты хороший парень, Исин. И мне правда не хочется обижать тебя, но я так не могу. Лухан выбрасывает недокуренную сигарету в сторону и долго смотрит, как угасает последняя искра на траве. Исин снова ждет. Только теперь не понимает чего. А Лухан подходит ближе и тянет дверь, не закрывая ее до конца, чтобы произнести последнее: «Прощай». Исин отступает на два шага назад и медленно уходит. Теплые красные огоньки на крыльце соседнего дома привлекают его внимание, и он останавливается возле них. Мокрый по колени в грязи, он садится на корточки и тянет руки, словно к огню, к фонарику, пытаясь забрать у него хотя бы частичку тепла, но не получает и этого, поэтому убирает руки в карманы и, уже не заботясь о своем виде, садится полностью на землю, подбирая ноги под себя. Он сидит так еще долго, смотря за свет фонарика, словно медитирует или отдыхает. Он не пытался отогнать настойчивый поток воспоминаний о недавнишних словах, но заставлял себя не обдумывать их. Несколько слез покатилось по щеке до подбородка, он вытер их мокрым рукавом и прикрыл глаза. Исин смотрит на уже окруженный людьми телескоп и тихо проговаривает слова, которые никогда не забудет: -Ты хороший… Прощай. А потом усмехается и идет по ступенькам вниз, в город. -Почему же я так часто думаю о тебе? – спрашивает он у самого себя с досадой и злобой. – Я хороший. Ты плохой. Ты ужасный, Лухан, - вынимая сигарету из пачки и закуривая. –И сколько лет прошло с… Исин невольно дергается, ощущая вибрацию в кармане. Доставая телефон, он уже догадывается, кто хочет поговорить с ним. -Да, Минсок? – довольно говорит он, угадав. -Где ты, Син? – встревоженный голос друга почему-то пробуждает в нем чувство теплоты. -Я гуляю. -Ясно, - с сожалением отвечает тот. – Может быть, после прогулки зайдешь ко мне? Я сделал твой любимый глясе. Исин улыбается. Пусть он никогда и не чувствовал к этому мальчику того же, что и к Лухану, но зато Минсок вызывает в нем иного вида чувства. Эти чувства не похожи ни на одни, что он знает. Просто он уверен в том, что Минсок никогда его не подведет, никогда не предаст или отвергнет. Это порождает в Исине чувство благодарности и, смотря вдаль на течение реки Хан, он думает о том, что он на самом-то деле счастливый. И, правда, вовсе не плохо, что он верит в сказки и романы на всю жизнь двух одинаково влюбленных друг в друга людей. Исин думает, что Минсок тоже мог быть в его сказке. -Конечно, - отвечает он в трубку и слышит радостное: - Правда? Тогда жди, я принесу нам глазурные булочки к кофе! Позвони мне позже, окей? -Хорошо. Пока, Мин. Исин убирает телефон обратно в карман и докуривает, выбрасывая окурок в бак. Я и правда хороший, Лухан.