Одуванчики

-Каково это... Быть львом, запрятанным в клетке? Об этом могут поведать лишь львы. -Но ведь... Львы не умеют разговаривать! -Нет. Один может. Хочешь он расскажет тебе? Тихая Ватиканская ночь. Хотя... Холодно не по сезону -Странно, с чего бы это? Даже слегка морозит. Но подобные проблемы резко отбывают на второй план, когда в её организации возникает внештатная ситуация... -Значит он сбежал? -Герцогиня Миланская ловит в окне своё собственное отражение и с горестью понимает, что невозможно отрицать волнение и переживание за своих людей. Тем более, когда эти эмоции можно свободно прочесть по глазам. -Точно сказать нельзя, но... Он не выходит на связь вот уже четыре часа.- Оповещает Вацлав. И, каким бы спокойным и невозмутимым ни пытался бы казаться Безликий, это чувство напряжения в кабинете было разделено ровно на двоих. -Что с теми вампирами из наркопритона? -Он их убил. Всех до единого. -Значит всё-таки бежал... -Что будем делать? По условиям контракта утром он уже должен находиться в своей камере, а до рассвета осталось без малого три часа. Если он не вернётся, контракт аннулируют и... Его казнят. -Придётся искать. -Но как? Это же как иголка в сто...- Герцогиня не дала ему договорить. На её губах мелькнула улыбка. -Я знаю, куда он пошёл. Будь добр, пожалуйста, вызови Стрелка. -Да, ваше высокопреосвященство.-Безликий поклонился и тут же удалился для выполнения поручения. -В этом мире не осталось больше мест, куда бы ты мог уйти, Леон... Я слишком хорошо тебя знаю.

***

Тем временем где-то на окраине Ватикана. Район государственного госпиталя. На одной из стен промелькнула кровавая полоса... В тусклом лунном свете поначалу не разобрать, но... Это точно была чья-то кровь. А вот и сам "художник" сия уличного произведения искусства - опираясь плечом о шероховатую кирпичную стену, он еле волочил свою тушу по пустынной улице. Вокруг ни души и лишь жуткое мяуканье какого-то бродячего кота, вероятно копающегося в мусорных бачках, заставляет прислушиваться... Но снова тишина. Раненный с трудом переставляет ноги. Даже, иногда кажется, что падает, но поднимается вновь и идёт дальше. Одной рукой он тщетно пытается прикрыть кровоточащую рану, однако без должного вмешательства он точно долго не выдержит. Путь расплывается перед глазами, он чувствует, как вот-вот потеряет сознание, но всё равно продолжает идти, словно его направляет шестое чувство... Или... Быть может это инстинкт? Не важно... Он дойдёт, во что бы то ему ни стало. На территории госпиталя так же царит гробовая тишина. И лишь редкие приглушённые вздохи снаружи могли насторожить пациентов, если бы те не видели чёрт знает какой по счёту сон. И никакие тяжёлые ранения, никакие каменные преграды не смогут остановить его. Ни истекай он кровью, преодолеть этот чёртов забор оказалось бы делом одного ловкого прыжка, но... Пришлось изрядно помучатся и вот вторженец в сутане Ватиканского священника уже на зоне госпиталя. А дальше дело оставалось за малым... Взобраться на чёртов пятый этаж... И, казалось бы, с такими ранами это просто физически не представляется возможным, но он лезет. Лезет, ни смотря ни на что. Несколько раз чуть не срывается вниз, но упорно продолжает карабкаться по хрупким и сомнительным уступам. Но ради чего всё это? Что же может заставить человека столь самоотверженно добиваться своей цели? На то были причины... И вот он наконец добрался до нужного ему окна. Он заглядывает внутрь и его душа словно обретает свой собственный рай: он видит, как спит в кроватке та, кем живёт его сердце. Несколько минут он любуется малышкой через толстое стекло, никак не решаясь разбудить её. И лишь адские боли заставляют его немного поторопиться. Темноволосая девочка улыбается во сне, обнимая плюшевого мишку. Ей снится что-то приятное и радостное. Кажется, словно она слышит чей-то голос. Столь любимый и родной. Голос, который она узнает из тысячи других и который не заменит ей ни один на свете. Но тут она приоткрывает глаза, словно сон по велению волшебной палочки превратился в явь и тут... -Папа!-радостно восклицает девочка, и вихрем вскакивает с кровати, босиком подбегая к окну. Она до сих пор не может поверить в то, что это правда. Ведь всё это так похоже на сон. Она вскарабкивается на подоконник и побыстрее хочет отпереть замок на ставнях. Её маленькие пальчики путаются, срываются. Медсестра слишком плотно закрыла окно. Но у девочки всё же получается это сделать. Он пытается без шума и пыли пролезть в отворённое настежь окно, но рассудок помутняется, а в глазах всё темнеет. Он потерял слишком много крови. Сорвавшись с подоконника, священник с грохотом валится на пол, но всё же находит в себе силы, что бы сесть, облокотившись спиной о небольшой комод. -Папа! Ты пришёл ко мне, папочка...-девочка подбегает к отцу и крепко его обнимает, зарывшись маленькими ручками в густую чёрную гриву. Она прижимается к любимому человеку всем своим существом, словно боясь, что этот сон может закончится и она вновь проснётся в одиночестве в холодной койке госпиталя. Свободной рукой он обнимает дочку в ответ и... Честное слово, ради этого момента он был готов проползти ещё тысячу таких дистанций. Его сердце бешено колотится, он сам не верит тому, что происходит сейчас. -Я так скучала по тебе, я думала, что ещё очень долго тебя не увижу...-Она всхлипывает, а по щекам ручейками бегут слёзы радости. Она хочет не плакать, но просто не получается. Но тут девочка чувствует что-то тёплое и влажное под собой. Малышка отстраняется от священника, а в мокрых глазах её застывает лишь страх. -Папа...У тебя кровь!- ужас в её голосе заставляет её пятится назад. Она не знает что же делать, а он пытается донести до не, что волноваться незачем, но не может произнести и слова. -Я...Я позову врача!-вдруг осеняет девочку и она уже собирается со всех ног мчаться за помощью, как он в последний момент хватает её за руку, не позволяя никуда уходить. Он не хочет, что бы в госпитале поднимался шум. Он хочет лишь одного... Побыть рядом с ней эти минуты, ведь ему осталось совсем недолго... -Но ведь... ты же умрёшь так, папа!-она еле сдерживается, что бы не зареветь в голос. Но он вновь притягивает девочку к себе и крепко сжимает в тёплых объятиях. И если он не умрёт от потери крови, то скорее всего потеряет голову на рассвете. -Всё в порядке...-тихо шепчет он, обнадёживая малышку, при этом чувствуя, как сам вот-вот начнёт харкать кровью. Но ему плевать... Плевать на всё. Главное сейчас - это мгновение. И после нескольких минут обнадёживающих разговоров, девочка немного успокаивается. Но всё же не упускает возможности хоть чем-то помочь любимому человеку. Она срывает с своей кроватки одеяло и протягивает священнику. -На...-предлагает она хотя бы этим сделать перевязку и остановить кровотечение. И он слушает её совета... Девочка помогает отцу затянуть узлы потуже. До рассвета остался ровно час... -Кто тебя поранил, пап? -Плохие дяди. -Ты их победил? -Конечно победил. Твой папка всех всегда побеждает!- с весёлой усмешкой в голосе отвечает он, однако тут же его горло сводит спазм и он кашляет в руку кровью. -Чёрт... Твою мать, чёрт... -Я люблю тебя, папа.-Она снова садится к нему на колени и прижимается к его сильной груди, которая всегда ей заменяла каменную стену, за которой девочка чувствовала себя в полной безопасности. Он всегда её защищал, он всегда её оберегал и всегда любил... -Я тоже тебя люблю.-тихий, еле различимый шёпот в темноте и он крепко целует дочку в макушку. Но тут его обессиленный, но умиротворённый взгляд падает на подоконник. -Это...-Девочка подымает голову и, улавливая взгляд отца, понимает, чем он оказался так заинтересован. -Это одуванчики.-поясняет она, подбегая к кону и взяв в руки небольшую баночку, наполненную водой, в которой красовались несколько сорванных полевых цветов с ярким жёлтым венчиком. Цветы стояли в воде, поэтому выглядели очень живыми.-Я их сегодня утром собрала в нашем саду. Медсестра говорит, что это обычные полевые цветы и они долго не проживут, но... Они мои любимые.-она непорочно улыбается, поставив банку с водой поближе, что бы папа разглядел эти чудесные растения. Но его больше поразили слова дочери, нежели эти цветы... -Любимые? Почему? -Нуу...-Она слегка замялась, словно не находя что ответь. Но тут же продолжила мысль, отводя взгляд в сторону открытого окна, где чёрные тучи, гонимые ветром, освобождают лунный лик от своих цепких лап -Они такие свободные и дикие... А ещё они не продаются... И если это ночь станет для него последней, то он без угрызений совести скажет, что она была самой лучшей ночью в его жизни. Ничто так не могло облегчить его душу, как последние минуты проведённые с любимой дочерью... Они ещё очень много разговаривали, прежде чем... На горизонте показался военный корабль "Железная Дева II" Им всё-таки удалось найти Одуванчика. И тут Герцогиня Миланская не прогадала: на пороге палаты девочки откуда ни возьмись нарисовался Стрелок. И как он только смог пробраться в здание без лишнего шума?! Вот ведь хитроумный механизм... И после длительных споров и уговоров, Леону ничего больше не осталось, как подчиниться. -Я должен идти...-А ведь так не хотелось расставаться... Девочка вцепляется хваткой, полной надежды в сутану священника. -Не уходи, пожалуйста, останься!-на её глазках вновь наворачиваются слёзы, но он лишь мягко улыбается ей в ответ и берёт дочку на руки. -Я обязательно вернусь. Очень скоро.-отец укладывает малышку обратно в кровать, укрывая новым одеялом. Она лишь утирает рукавом слёзки. -Обещаешь? -Обещаю...-последний невесомый поцелуй в лобик, в который Леон вложил всю свою отцовскую теплоту и заботу, на которую только был способен. И чуть не забыл уложить рядом с ней её любимого мишку. Первый из его собственных подарков родной дочери. И вот этот сладкий сон обрывается, когда девочка всё же засыпает, а Уполномоченный Исполнитель удаляется, дабы успеть вернуться до рассвета обратно в тюрьму. -Согласно контракту он исчерпал допустимый лимит нахождения вне зоны тюремного заключения! -Что вы хотите этим сказать?-холодный и стойкий голос Герцогини Миланской как всегда не позволяет никому сомневаться в собственной уверенности. -То, что вашего сотрудника по всем канонам ждёт казнь! -С чего вы так уверены?-Подобный тон Миланской Лисицы начинал изводить начальника Ватиканской тюрьмы, а ведь он не отличался сдержанностью и терпением. -Это условия вашего контракта! -Нет. С чего вы так уверены, что его нет на своём законном месте?- Эти слова заставили начальника заметно смутится, от чего тот даже не нашёлся что ответить и Катерина это мгновенно уловила.-Может быть вы для начала поинтересуетесь, а затем будете вламываться ко мне в кабинет с пустыми угрозами жизням моих подопечных?-И тюремщику ничего не оставалось, кроме как последовать совету Кардинала. -Что там насчёт того буйного заключённого? -Как "что"? Ничего! -Что значит "ничего"?! Конкретнее! -Ничего! Он давным давно в своей камере... Правда, как он вернулся - ума не приложу, но... Он потребовал лишь банку с одуванчиками...Не знаю что и предложить! И на этом связь оборвалась... Катерина вновь поймала своё отражение в окне, только в этот раз на её лице играла счастливая улыбка, пока она краем уха выслушивала нелепые извинения начальника тюрьмы. -Как же ты это провернул, Трес? Вот ведь хитроумный механизм...