Идеально

      Их дом был идеален. Он располагался в тихом районе, соседи были приветливы и толерантны, во всяком случае, на идеального белого цвета заборе не красовались надписи вроде «педики», а при встрече с ними не воротили носом. Сам дом был небольшим и уютным с одной спальней на втором этаже и небольшим задним двориком.       Их знакомство было идеальным. Мерлину тогда было семнадцать, Артуру двадцать, он учился в местном университете, куда и Мерлин собирался подавать свои документы.       Погода была идеальной – солнечной, теплый легкий ветер приятно холодил кожу. Возле университета то и дело сновали студенты. Мерлин, сколько себя помнил, хотел попасть в именно в этот университет, и, посетив его, понял, что не ошибся в выборе, так как он чувствовал, что это то место, где он хочет остаться. После деканата он сразу же направился в библиотеку. С детства отдавая предпочтение книгам, а не прогулкам с друзьями в местный паб, Мерлин закрепил за собой прозвище «книжный червь», но не особо расстраивался по этому поводу. Библиотека ничем особым не отличалась – стеллажи с книгами, расположенными в ряд да пара компьютерных столов. Пройдя в отсек поэтов-символистов, он быстро пробежался глазами по полкам, ища заветную «Б». Маленькая пухлая книга в красном переплете сразу же привлекла его внимание, потянувшись к ней, он столкнулся с чужими пальцами, что также как и он хотели присвоить томик себе, но стоило их пальцам соприкоснуться на алом корешке книги, незнакомец сразу же отдернул руку. К горлу подкатил комок, сознание поплыло в тумане, мысли лихорадочно, словно бабочки, затрепетали в его сознании, и не зная какую из них надо выловить, он встретился взглядом с чужим. Голубые глаза, они всегда вызывали в нем сильный страх до тошноты и дрожи в ногах и непонятное желание, которое наполняло все его тело, полностью захватывая и подчиняя себе. Он всегда чувствовал себя так рядом с Артуром, и это было идеально.       Парень был идеальным. Он даже не знал на чем остановить взгляд - то ли на высоких скулах, то ли на бледной длинной шее, но стоило ему на секунду встретиться с синевой глаз, как он утонул без возможности на возвращение, когда тонешь-тонешь-тонешь, все глубже, глубже и глубже, когда воздух не поступает в легкие, и ты наслаждаешься своим удушьем, не желая возвращения на столь обыденную поверхность. Он сто раз успел мысленно поблагодарить Гавейна, по вине которого он собственно и оказался у декана, тому показалось, что будет забавным затащить корову на главную крышу корпуса, а кому в итоге пришлось тащить Гавейна, который умудрился сломать ногу, в больницу? Конечно, Артуру. Теперь же, следуя за темноволосым затылком словно тень, он был готов расцеловать своего никудышного друга. Сердце отбивало каждый его шаг по университетским коридорам, кто-то из знакомых окликнул, но он не остановился, ноги сами вели его вперед, дальше и дальше, пока он чуть не столкнулся с дверью, ведущую в библиотеку. Зайдя внутрь, он почти упустил его из виду, но потом заметил уже ставший привычным до безобразия длинный шарф красного цвета, что был надет на брюнете и на который он наступил пару раз по дороге сюда, чуть не навернувшись при этом. Тем временем шарф быстро свернул в незнакомый ему отсек. С затаенным дыханием наблюдал он, как длинные изящные пальцы тянутся к нужному корешку книги, он и не заметил, как его собственная рука, словно притянутая магнитом тоже потянулась за книгой, и стоило почувствовать прикосновение чужих пальцев, Артур резко отдернул руку, будто ошпарился. Парень с секунду все продолжал смотреть на книгу с так и застывшей рукой, а после повернулся к нему. Страх, любопытство и что-то еще непонятное, странное и притягивающее, покоящееся на самом дне зрачков. - Привет, я Артур, - он протянул руку в знак приветствия, кожа вся покрылась мурашками в ожидании столь желанного прикосновения чужого тепла, но руки оказались прохладными, как родниковая вода. - Мерлин. Безудержное счастье, которое способен испытывать лишь непосредственный ребенок, смешивалось с неконтролируемым желанием сделать больно, подчинить. Мерлин был идеален, его так и хотелось сломать. Рядом с ним Артур не прекращал сгорать, случись это, от него бы ни осталось и пепла, и это было идеально.       Их первое свидание было идеальным. Вечерний город, свет исходил только от фонарей, в небе уже виднелся полумесяц, запах гамбургера и картошки фри перебивал все остальное. Мерлин то и дело спотыкался на каждом шагу, он ловил его каждый раз за руку и со вздохом отпускал. Они много смеялись, его улыбка была искренней, ямочки в уголках рта, Артур начинал улыбаться также счастливо. Дыхание захватывало, они дышали в первый и последний раз, кожа как сплошной оголенный нерв, ток пробивается на кончиках пальцев, сердце пробивается через грудную клетку, разрывая все внутри, оставляя пустую оболочку, что полностью заполнилась образом высоких скул, оттопыренных ушей, синих глаз и нелепого красного шарфа. Кофе горячий и обжигает язык, смех разрывает тишину ночного города.       Их первый поцелуй был идеальным. Все та же библиотека, запах старых книг, красный пухлый томик: -Дух лукавый! Разбивший тысячи сердец, — Скажи: игре твоей кровавой Когда ж предвидится конец?*       Артур удобно расположился на коленях Мерлина, который спиной облокачивался о книжный стеллаж, благо это был далеко не самый популярный отсек в библиотеки, сюда редко кто заходил, а это значит, что и шанс быть обнаруженными сводился к нулю. - И снова Бодлер? - Можно сказать, эта книга свела нас вместе, - Мерлин зарылся пальцами в светлые волосы, нежно массирую затылок. Артур недовольно нахмурился, перехватывая его за запястье. - Это я свел нас вместе, - на что Мерлин лишь задорно рассмеялся. - Ты чего? – брюнет лишь покачал головой, наклоняясь и впервые соприкасаясь своими губами с чужими. Воздух смешался, становясь общим, губы покалывало, сердце остановилось, чтобы в следующую секунду сорваться в бешеном ритме, тяжелая рука притянула его за затылок ближе, углубляя поцелуй. Поцелуй не был аккуратным или нежным, скорее болезненно-пьянящим, но не как алкоголь, что медленно наполняет все тело, туманя и расслабляя разум, а подобно вулкану, который только и ждал, когда сможет сорваться, уничтожая все вокруг, выжигая все мысли, оставляя после себя лишь желанную пустоту, каждая клетка тела была также сильно напряженна, как и расслаблена. Они стояли на краю двух схлестнувшихся ощущений, не позволяя ни одному из них завладеть ими полностью. Первый стон сорвался с губ Мерлина, когда Артур до крови прокусил его нижнюю губу, посасывая ее, смакуя металлический вкус, если бы он мог… - Кровавой, да? – когда они, наконец, смогли разорвать столь долгожданный поцелуй спросил Мерлин, на что Артур лишь пьяно улыбнулся, взлохматив его волосы, но после его лицо приобрело не такое уж частое для него серьезное выражение лица: - Знаешь, Мерлин, я не разобью твое сердце. - Бессмысленно сейчас о таком говорить. - Я серьезно. - Посмотрим. Но это была правда, он не разбил его сердце, скорее разорвал его в клочья, и это было идеально.       Их первый раз был идеальным. У Артура была двухкомнатная квартира, небольшая гостиная, совмещенная с кухней и спальня, в которой и находился то только шкаф для одежды, пара книжных полок, тумба с ноутбуком на ней да кровать, они успели повстречаться со всеми углами по пути к ней. Поцелуи были столь же страстными сколь и неуклюжими, они то и дело сталкивались зубами и смеялись. Заразительно, пьяно, убийственно счастливо. Руки пытались задрать любой, попавшийся на ощупь, край ткани, и пара пуговиц рубашки отлетела еще на первых секундах. Злополучный красный шарф, который Мерлин носил в любую погоду, пусть даже на улице стоял солнцепек, наконец-то был отброшен в сторону, открывая вид на шею, позволяя Артуру сделать то, о чем он мечтал еще с их первой встречи. Жадно припадая губами к белой кожей, чувствуя чужой пульс, как жизнь проносится по венам, сосредотачиваясь в одном единственном пульсе, заставляя его собственное дыхание сбиться, оставляя красный след, который сойдет на утро. Длинные пальцы притягивают ближе, еще ближе, впиваясь ногтями в затылок, выстанывая чужое имя, которое выжигает губы куда сильнее колючих поцелуев, казалось, ближе-ближе-ближе, настолько, что больно, но остановиться или оторваться хотя бы на секунду не представляется возможным, заваливаясь на пол и больно ударяясь затылком о стену, перетягивая на себя, спускаясь руками на поясницу, пытаясь стянуть майку с разгоряченного тела. Перехватить запястья железной хваткой и прижать их к стене, синие глаза, что почти черные, смотрят, туманят, обещают. Ошалелые, испуганные с болезненным возбужденным блеском на самой глубине, силой впиться зубами в плечо и услышать болезненный вскрик, до невозможности идеально, с губ срывается звенящий в темноте истеричный смешок, вновь и вновь мучая чужие губы, забирая все стоны, перехватывая любой выдох и вдох, вынуждая дышать собой, поняв, что еще немного и вдержка полетит к черту, подхватить за ягодицы, чувствуя болезненную хватку сильных пальцев на плечах. Обхватить ногами талию, вцепиться пальцами в плечи, мысленно поблагодарить, так как не уверен, что смог бы сам подняться на ноги и дойти до спальни, пол давно уплыл у него из-под ног, а сознание унеслось туда, где боль, граничащая с наслаждением снимала все запреты, позволяя чужим руками уложить его на кровать и стянуть с себя рубашку и узкие джинсы, позволяла дернуться вперед, вплетая пальцы в светлые волосы, заваливая на кровать, усаживаясь сверху, нагнуться вниз и с щемящей до боли в груди нежности покрывать лицо поцелуями, опаляя его своим дыханием, выжечь все, что было до этого момента. Ноги мягко обхватывали поясницу, худые бедра подавались навстречу, вторя каждому толчку. Руки притягивали к себе ближе, нежный поцелуй в висок, успокаивали, его спина была покрыта свежими царапинами. Их тела идеально совпадали, отзывались на каждое движение, словно связанные невидимыми плотными нитями. Чувство, царапающее сердце изнутри такое болезненное и желанное одновременное, оно только начинало произрастать свои корни в их тела, но уже заставляло задыхаться, заставляло наворачиваться слезы на глазах. - Мерлин... мой Мерлин… - Люблю, - вторило на выдохе, окончательно взрывая и заполняя все их естество, полностью отдаваясь чувству, что заменило им кровь в венах, отравляя разум и сердце, и это было идеально.       Его кулак идеально вписался в челюсть Мерлина. - Да пошел ты! – брюнет грозно смотрел ему в глаза, его голос был пропитан ненавистью и желчью. Быстро поднявшись и сплюнув кровь на пол, он уже было направился в ванную, но грубые руки перехватили его за запястья, со всей дури впечатывая его в стену, затылок больно ударился, красные круги замельтешили перед глазами. До чего же больно. - Нет, Мерл, я не уйду. Не уйду, пока ты не скажешь, какого хрена ты обжимался с ним?! – Артур чуть ли не рычал, внутри него разгоралось адское пламя, обещавшее выжечь все. Перед глазами все еще стоял образ Мерлина, обнимающего какого-то темноволосого парня. Какой-то частью сознания он понимал, что возможно не прав и перегибает палку, но он просто не мог контролировать себя, да и не хотел. Хотелось сделать больно, ударить еще сильнее, наблюдая, как струя крови стекает по подбородку, как он до боли закусывает нижнюю губу, чтобы сдержать стон. Хотелось расцветить всю кожу укусами и понаставить синяков. Хотелось видеть покорность и мольбу о прощении в глазах, но этого не было. - Да что б ты сдох, ненавижу тебя! - Взаимно.       Его пальцы идеально обхватывали горло. - Почему, скажи мне? – Мерлин захлебывался слезами, сильнее сжимая пальцы на горле, он смотрел в глаза напротив, в них читалось раскаяние. Но этого было мало! Господи, до чего же этого было мало! Его сердце словно пропустили через мясорубку, а потом вернули в уже безжизненное тело, которому было все равно на то, что с ним будет дальше. Тупая голая боль пронзала его полностью, заставляя сжимать пальцы все сильнее и сильнее, слушая хрипы, срывающиеся с некогда любимых губ. Все его тело снова содрогнулось, и он забился в рыданиях, отпуская руки, - Не разобьешь, да?! Молодец, ты, мать твою, его просто разорвал в клочья! - Прости, прости, прости, Мерл. Черт, я ведь люблю тебя. Веришь? – парень лишь безжизненно покачал головой. - Нет-нет-нет. Все будет хорошо, правда, - Артур судорожно обнял Мерлина, прижимая к себе, оторвался, чтобы поцеловать каждое запястье, нежно провел пальцами по щекам, стирая слезы. Синие глаза, в которых когда-то плясали чертята, были совершенны пусты.       Синяки и кровоподтеки, которые полностью украшали кожу Мерлина, были идеальны. Через секунду к ним прибавился еще один, Артур попытался прижать к себе брыкающееся и царапающееся тело, но ни черта не получалось, и лишь в очередной раз, дав ему под дых, Мерлин успокоился и посмотрел на него глазами полными ненависти. - Всего лишь друг, да? – прошипел он, - Мы вместе уже четыре года, но я твой друг?! - А что ты предлагал мне ему сказать?! Отец, я давно хотел познакомить тебя с моим парнем! Да он даже не знает о моей ориентации! – Артур всем телом навалился на Мерлина, с остервенением вгрызаясь в его шею и стягивая с него оставшуюся одежду. - Трус, - блондин на секунду замер, приподнимая того за подбородок. - Повтори, что сказал! - Ты трус! Жалкий папенькин сынок, который… - звонкая пощечина разрезала на секунду, установившуюся тишину, а после наполнилась истерическим смехом одного и отчаянным криком другого.       Костяшки Артура были идеально разбиты в кровь, из его носа текла кровь, а глаз заплыл, от недавно нанесенного Мерлином удара, он крепко прижимал брюнета к себе, уткнувшись носом в его шею. - Просто убей меня… - Нет! - Я так больше не могу.       Этот день был идеальнее всех прочих. Отовсюду чувствовался запах бензина. Они вместе сидели на постели, их колени соприкасались друг с другом. Они докуривали последнюю сигарету на двоих. Они смеялись как дети. Они целовались так чувственно, как никогда раньше, казалось, этот поцелуй должен был бы излечить все раны, которые они нанесли друг другу за прошедшие шесть лет, но нет, все шрамы так и остались на их телах. Полностью заклейменные друг другом, они наблюдали, как сигарета выскальзывает из рук на пол залитый бензином. Идеально. Огонь быстро разносился по всему дому, в первую очередь, охватывая кровать. Идеально. Они лежали тесно-тесно, полностью впитываясь друг в друга, у них давно уже нет ничего отдельного: общий дом, общая жизнь, даже общий запах, это сводило до безумия. Идеально. Дым заполнял легкие, не давая нормально дышать, лишая последнего вздоха. Поцелуй – как способ передать последний кислород. Идеально. Пламя ласкает кожу, оно выжигает все остатки прошлого и всю боль на их телах. - Вместе. - Навсегда. Идеально. Красные всполохи перед глазами, красная кровь от очередной нанесенной ими же раны, красный рассвет их первой ночи, красный томик Бодлера, красный пожар, полностью охвативший их дом, но это никогда не сравнится с огнем, что изжигал их сердца на протяжении шести лет.       В их отношения почти не было ничего идеального, это-то и было самым идеальным.