Время уходить

Уже неделю радио в баре не работало. Оно хрипело, шипело, плевалось вместо того, чтобы играть музыку. Всю эту неделю у бармена Хари болела голова. Не из-за радио, нет. Наверное, это радиация. Ядовитый, пульсирующий комок внутри его облезлого черепа, зараженный смертельным излучением, не давал покоя даже ночью. Вероятно, время Хари потихоньку истекало. Харя относился к этому философски: никто же не живет вечно, а в его случае смерть станет избавлением. О мертвом же никто не станет говорить плохо. – Эй, облезлый! – крикнул детина в шляпе из угла, который он облюбовал две недели назад и теперь почти не выбирался из него. – Да, сэр? – ответил Харя. – Выключи это. На нервы действует. – Сию минуту, сэр. Щелчок. Радио замолкло. – Кажется, я не разрешал тебе выключать радио. Харя обернулся. Колин Мориарти, хозяин бара, стоял в дверях подсобки, засунув руки в карманы. – Да… да, мистер Мориарти. Но… – И кто тебе разрешал разевать свой гнилой рот? Радио работает, чтобы посетители приходили послушать музыку в мой бар. Нет музыки – нет посетителей. А когда нет посетителей, нет и прибыли. Убытки. Сегодняшние убытки я прибавлю к твоему долгу. – Но, мистер Мориарти… – И вчерашние тоже. А если и дальше ты не заткнешься, заплатишь мне за всю неделю. Харя замолчал. По большему счету, ему было наплевать. Долг он уже и не надеялся отработать. Все равно скоро все закончится. – Вот так, – сказал Мориарти, уходя обратно в подсобку. – Продолжай ловить волну. «Что ее ловить, если сигнала нет», – подумал Харя, включая радио и вращая колесико настройки. – Эй, тупой зомби, я же приказал тебе выключить! – сказал детина в шляпе из угла. – Мистер Мориарти запретил выключать. – Мне нет дела до мистера Мориарти, урод. Если сейчас не выключишь, я украшу твоими гнилыми мозгами стену. Сердце Хари тяжело стукнуло. Детина в шляпе поднялся из кресла, сунув руку за отворот пиджака, направился к стойке. За отворотом он прятал десятимиллиметровый пистолет с глушителем. Харя прежде видел краем глаза, как детина доставал и любовно протирал его. Вот и все. Интересно, Мориарти услышит выстрел, который будет означать, что ему нужен новый бармен? – А ну, на хер, посторонись! – детину с пушкой отпихнули в сторону с бесцеремонностью, свойственной тут только одному человеку. Джерико приземлился на стул прямо перед Харей. – Здорово, обреченный. Мне как всегда. Харя вздохнул. – Разумеется, сэр. Ну, значит, не сегодня. Надо открыть бутылку виски. – Извини, дружок, но ты мне помешал, – шляпа с пистолетом положила ладонь Джерико на плечо. – И чья это жопа тут запердела, что аж не продохнуть? – сказал Джерико громко, даже не повернувшись. – Думает, одела шляпку и борзая тут же стала. Шляпа смутилась. – Извините, что?.. – Убрал грабли на хер и упиздовал в свой угол. И не маши этой пукалкой, пока я тебя за нее не располосовал как кротокрыса. Угроза подействовала. Шляпа поправила галстук, очки. Убрала пистолет за отворот пиджака. – Мы еще поговорим. – Да конечно ж, в жопу иди. Ха-ха-ха, вот мутота-то дерзновенная шляется тут у нас. Последние слова были обращены к Харе. Тот слегка пожал плечами и поставил перед Джерико стакан и бутылку скотча. Вернулся к радио. Джерико налил, выпил, снова налил. – Эй, обреченный, ты чего делаешь-то? Харя поднял голову. – Ничего, мистер Джерико. – А какого хера ты ничего не делаешь? Почини это! – Как скажете, мистер Джерико. Харя сделал вид, что чинит радио. Джерико напьется и забудет. А потом все само как-нибудь уладится. На самом деле, Харя сожалел только об одном: когда радиация возьмет свое, и он потеряет разум окончательно, он превратится в дикого. И тогда может пострадать кто-то из посетителей бара. Нова, к примеру. Харя краем глаза глянул на спускающуюся по лестнице девушку. Нова очень хорошая, она всегда жалела Харю, и тот не хотел, чтобы она погибла. Надо было что-то придумать. – Здравствуй, Харя, – сказала Нова, встав рядом со стойкой. – Здравствуй, – откликнулся хмуро Харя. – Знаешь, что с радио? – Сломалось, наверное. Я попытаюсь починить. – Молодец. Ты такой хороший, Харя. А, добрый день, мистер Мориарти. – Нова, мне надо с тобой поговорить, – Колин Мориарти увел Нову в подсобку. «Как же, поговорить», – подумал Харя. – «Знаем его разговоры. Слово за слово, и ты ему уже должен столько, сколько за всю жизнь не заработаешь». Он попытался сосредоточиться на мысли о собственной судьбе. Одичание неизбежно, но здесь дичать было ни в коем случае нельзя. Опасность и… позор. Что, если уйти? Да, точно. Уйти из города. На пустоши никто и не заметит его смерти. Надо только аккуратно подгадать время. Заскрипела входная дверь, закрылась с грохотом. Джерико поглядел через плечо осоловевшими глазами. Присвистнул тихонько. На пороге стояла девушка. Лет восемнадцать на вид. Худенькая и невысокая. Таких еще называют – миниатюрная. Бледное до белизны лицо, очки на курносом носу, растрепанная прическа, как со сна. Чем-то похожа на новину. На плече охотничье ружье. На поясе десятимиллиметровый. Как у Шляпы, только без глушителя. А одета пришелица была так, что сразу привлекала внимание – в синий комбинезон убежища. Всем стало сразу интересно: и Харе, и Джерико, и даже Шляпе. Харя встречал людей из убежищ. Давно. Так давно, что уже сам и не упомнит. О них он усвоил – с ними интересно поговорить. Главное только не напугать. Такие в жизни не видели, что делает радиация с людьми. Девушка огляделась и, поджав губы, направилась к стойке. Джерико тут же протянул руку: – Это, крошка… – Руки брысь! – О, понял! Потом. С характером цыпа, – громко прошептал он, повернувшись в сторону Шляпы. Шляпа принял высокомерный вид, мол, его это не касается. Харя осторожно придвинулся к стойке. На миг даже забыл о головной боли и агонизирующем радио. Девушка вблизи была страсть как хороша. Такой гладкой и белой кожи Харя не видел уже лет сто, наверное. – Чем могу помочь? – спросил он. – Я хотела спросить… – девушка подняла глаза и замерла с раскрытым ртом и широко распахнутыми глазами. «Напугал», – подумал с тоской Харя. – «Сейчас заорет». Джерико громко расхохотался. – Ох, Харя, ты ее до смерти устрашил своей харей. Она же ж, ребенок подземелья, гуля в первый раз видит. Съебись куда-нить, пока за ружье не схватилась. Девушка закрыла рот. Злобно поглядела на Джерико. «Молчу-молчу!» – помахал тот ладонями и вновь прыснул со смеху в рукав. – Прости, я правда никогда раньше… – сказала девушка Харе. – Извинишь ведь? – Я? – изумился Харя. – Конечно, мисс… – Майра. А ты Харя? – Да… – Харя на миг задумался. Кличка к нему пристала давно. Он уже и имени своего настоящего не помнил. – Все так меня называют. – Приятно познакомиться. – Постой. Ты не оскорбишь меня и не побьешь? – Побью? Зачем? – девушка по имени Майра поправила очки на носу, и это было так мило, что прямо невыносимо. У Хари заныло сердце, и ему захотелось что-нибудь сделать для этой девчушки. Что-нибудь хорошее. Но что он мог? – Слушай, Мориарти меня, конечно, убьет, – проговорил он тихо, – да и пусть. Я сделаю тебе максимальную скидку на все товары в баре. – У меня нет денег, чтобы покупать что-то, – ответила Майра. – Но спасибо, Харя. Я вообще ищу своего отца. Ты его не видел? – Как он выглядит? – Немолодой, с бородой, на меня похож. Прямо вылитый я. Харя перебрал в голове всех случайных посетителей Мегатонны за последние недели. Немолодой мужчина с бородой, в очках и с неимоверно белой кожей? Нет, никого он не мог вспомнить. – Нет, не видел. Если и заходил сюда, то ночью и только к Мориарти. Спроси у него. – Ладно, – Майра неожиданно легко смирилась с неудачей. – Спрошу. А что у вас с радио? – Сломалось. – Могу я глянуть? – Конечно. Майра забежала за стойку, обхватила радио, встряхнула, потом, поставив обратно, покрутила колесико настройки. Харя и Джерико смотрели, открыв рты. После такого беглого осмотра починка вышла на новый уровень. Корпус радио был открыт, в его недра погрузилась крошечная отвертка, неизвестно как и откуда оказавшаяся в тонких пальцах Майры. Поворот, поворот, поворот – шипение сменилось скрежетом, а затем через скрежет послышался отдаленный голос диджея: «…его зовут Джеймс. Хороший мужик…» – Ого, работа мастера боится! – воскликнул Джерико и начал громко и театрально хлопать в ладоши. – Радио в порядке, но сигнал очень слабый, – сообщила Майра, закрыв крышку. – Я сделала тонкую настройку. – Где ты этому научилась? – поразился Харя. – Дома. В убежище. Я ведь из убежища. Сто первое, знаешь? – Да. А я из Подземелья. – Харя неожиданно вспомнил мраморные стены, высокие своды и полы, отдраенные гулями до блеска. – Знаешь, как там было! Красиво, не то, что тут, как на пепелище… Он, конечно, забылся и позволил себе слишком много. Джерико в бешенстве вскочил. – Это ты чего сейчас сказал, ушлепок?! Тебе город не нравится?! – не успел Харя сказать хоть что-то в свое оправдание, как крепкий кулак впечатался ему в лицо. Удар был так силен, что сбил его с ног. Харя упал, ослепленный вспышкой боли, вместе с ним на пол посыпались бутылки. Нос был бы сломан, но, к счастью, у Хари уже давно не было носа. Впрочем, кажется, лицевая кость хрустнула. Один глаз почти перестал видеть, закрывшись красной пленкой, но это не шло ни в какое сравнение с болью внутри головы. Облученный мозг разбился в кашу, Харя потерял ориентацию, попытавшись встать, стукнулся лбом об стойку. Джерико что-то орал, стоя над ним. Майра стояла рядом и не делала ровным счетом ничего. Просто смотрела. Выпучив глаза, Харя пытался вдохнуть. Он почему-то не заметил, когда Джерико ударил его ногой в живот. По душе растекалась тоска. Харе безумно не хотелось обращаться в дикого на глазах чистого, еще не испорченного пустошью ребенка. И он решил не обращаться. Потерпеть совсем чуть-чуть. – Что тут происходит?! – голос Мориарти донесся, как через вату. – Смотри, что ты наделал, гниющий идиот! Кто мне покроет убытки?! Все, не говори, что я тебя не предупреждал – сегодня твой долг удваивается! «Да хоть утраивай, мне уже все равно», – подумал Харя, ползая по полу. – Это не он сделал, – голос Майры звучал как будто за тысячу миль. – А это кто еще говорит?! – заорал Мориарти, но тут же снизил голос: – Погоди. Ох, это ты… Я знал, что ты придешь. Как летит время, однако… Дальше у Хари случился провал в памяти. Когда он пришел в себя, в баре никого не было. Даже Шляпа куда-то ушел. Гуль сидел на полу, среди осколков бутылок, одной рукой держась за стойку, второй за голову, которая прямо раскалывалась на кусочки. Никаких сомнений, сегодня Харя смотрит на мир разумным взглядом последний раз. Остался какой-то час или два. А значит, надо выбираться из Мегатонны. Встать Харя не смог, поэтому пополз на четвереньках. К выходу, по заплеванному полу. Толкнул дверь и выбрался на балкон, откуда была видна вся Мегатонна. Уже давно спустились сумерки, и город походил на черное болото, в глубине которого еще более темным зловещим пятном лежала атомная бомба. Безотрадная картина показалась сейчас Харе лучшим, что он видел за последние годы. Он поднял глаза к луне, висевшей над Мегатонной правильной круглой формы фонарем, и из глаз несчастного гуля покатились слезы. – Кто, кто это здесь?! Что за черт?! Харя? – Шериф Лукас Симмс оказался перепуган не на шутку, когда на него из темноты выползло что-то облезлое и хныкающее на все лады. – О, мой бог! Кто с тобой это сделал?! – Никто… – Харя приподнялся, когда шериф попытался помочь ему. – Лукас, я умираю. Нет, никто не виноват. Просто… время пришло. Ты понимаешь?.. – Харя, я… – Не надо сожалений. Просто выведи меня за ворота. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. – Как скажешь, Харя. Ты всегда был хорошим… человеком, – эти слова дались шерифу нелегко. – Я не человек, Лукас. Поэтому мне и надо уйти. – Ладно. За воротами Мегатонны царила темень, разгоняемая прожекторами. За пределами их досягаемости мир как будто исчезал. Харя отпустил руку шерифа, выпрямился. На воздухе ему даже немного полегчало. – Спасибо. – Я бы дал тебе ружье… – начал Симмс. – Да не надо. – Ты же знаешь – тяжелые времена. Харя знал. Лукас лишь на словах слыл крутым парнем. Кого-то он там однажды подстрелил, да. На самом деле вся эта бравада о мэре и о шерифе, порядке и законе в Мегатонне – пыль в глаза. Шериф закрывал их на многое. Да и стрелять он толком не умел. – Я пойду. Передавай приветы Мойре Браун и Дженни Стал. И скажи Нове… нет, ничего не говори Нове. Так Харя и покинул Мегатонну. Поздним вечером, с пустыми руками, уверенный, что впереди его ждет скорая смерть. Надеяться ему было не на что, разве на то, что смерть эта будет быстрой и относительно безболезненной. Шериф Лукас Симмс постоял еще минуту, глядя гулю вслед, а потом поспешил домой, к сыну, ради которого он, собственно, и занимался этой неподходящей работой. Прошло, наверное, полчаса, которые Харя плелся куда глаза глядят. Не важно – куда. Главное, подальше от Мегатонны. Вернуться безмозглым зомби к людям, которых он знал, ему не хотелось. Но вот в чем странность: чем дальше шел Харя, вдыхая стылый воздух пустоши, тем яснее у него становилось в голове. От скуки он припомнил товары в баре Мориарти и цены на них, свое жалование, потом посчитал в уме и прикинул, что избавился бы от долга меньше чем за два месяца, если бы Мориарти не добавлял проценты и штрафы. Подивившись этому факту, Харя вдруг сделал открытие – голова его больше не болела. И причиной тому была тишина, царившая над унылым ландшафтом. Никто не орал на Харю, не жалел его, не требовал выпить. Не трещало радио. Гуль вдруг понял: он не умирает и даже чувствует себя сносно. Вот тогда-то ему стало страшно. Первая мысль была: «Вернуться». Но что он скажет Симмсу и остальным? Как объяснит свое отсутствие Мориарти? Как заплатит долг? Харя обернулся и понял, что даже при всем желании теперь не найдет дороги назад. «Надо спрятаться», – решил Харя. – Найти укрытие и дождаться утра. Когда станет светло, я смогу понять, куда я забрел. Может, отсюда не так далеко до Подземелья?» Надежда казалась призрачной, да и она испарилась, когда из темноты раздалось: – Ребята, кажется, свежее мясо! Раздался выстрел, второй. Перепуганный, Харя припал к земле, пули выбили крошево из камней совсем рядом с ним. Вот теперь он точно пропал. Схватил камень – одному, да и размозжит голову. Впрочем, рейдеры не спешили подходить. Они яростно палили из разных видов оружия, и, кажется, даже не в сторону Хари. Грохнул взрыв гранаты – чье-то тело взлетело в воздух и шмякнулось о скалы, точно тряпичная кукла. Потом еще раздавались одиночные выстрелы, а следом крик: «Простите нас, мы пошутили!» Еще один выстрел, и все смолкло. Харе было очень страшно, но он все же поднял голову, чтобы хоть немного осмотреться. Никого. Темно. И вдруг блеснул свет. – Ты цел? – спросил знакомый голос. – Не ранен? У Хари глаза полезли на лоб. – Майра? Что ты тут делаешь? – Прогуливаюсь. – Девушка выглядела совершенно спокойной, будто не грохотали сейчас тут выстрелы и не рвались гранаты. – Трачу патроны, собираю хлам. Погоди, вон еще один валяется. Она перескочила с камня на камень, оттуда на землю и в свете луча, исходящего из ее запястья, склонилась над телом рейдера. – Одежда, пистолет, винт… Джентльменский набор. Дадут пару десятков крышек. Поможешь дотащить? – Помогу? Я? Куда? – не понял ошарашенный Харя. – Я слышала недавно про Подземелье, – сказала Майра, как показалось Харе, несколько лукаво. – От одного славного парня-бармена. Там ведь торгуют? – Да, конечно, – быстро сказал Харя. – Вот и хорошо. Поможешь отнести. – Тон, не терпящий возражений, был знаком Харе, но теперь он больше обрадовался этому тону. Поклажа оказалась не такой уж и тяжелой. Так что в путь пустились сразу же. – Ты их всех перестреляла, – сказал Харя, когда они отошли от места побоища. – Да. – Но как? – Из ружья – пах, пах, пах! А последнего из пистолета – пыщ! Прямо в голову. А гранату видел? Бдыщ! Обожаю гранаты. Жаль, достать их трудно. Я бы еще постреляла из лазерного пистолета. Пиу-пиу-пиу! Дырки кругом, и никакой отдачи! Высший класс! – Ты хорошо стреляешь. – С десяти лет стреляю каждый день. В радов, в крысов, в папу. В Буча. Особенно в Буча. Пыщ-пыщ-пыщ. Буч вечно ходит перебинтованный. Ему это не нравится. Я тут выстрелила в смотрителя. Пабах! Он помер, и меня выперли из убежища. Ладно, я и так собиралась уходить. Некоторое время они шли молча. Каждый думал о своем. Харя думал о сумасшедших людях из убежищ, которые любят стрелять друг в друга, а Майра думала, наверное, о том, в кого еще пострелять. – Мориарти пошлет за нами погоню. – Не пошлет. Уходя, я в него выстрелила. Из обреза. В грудь. Бабах-бабах. Не думаю, что он выжил. И в этого алкаша, который тебя избил, тоже выстрелила. Жаль, не убила. – В Джерико? – удивился Харя. – Зря. Этот точно пойдет за нами. – Не пойдет. Я ему в ногу выстрелила. Пыщ. Он еще долго с кровати не встанет. Потрясенный такими новостями, Харя еще некоторое время переваривал информацию. – Ты спасла меня, – сказал он. – Спасибо. – Что? – Спасибо скажи. – Спасибо. – Пожалуйста. – Ты специально за мной пошла. – Вроде того. Я была уверена, что ты сегодня уйдешь из этого кретинского поселения. Не знаю, почему. Харя посмотрел на ночную пустошь, на полную луну над ней. Вдохнул свежий воздух. – Я подумал, что пришло время, – сказал он, ничуть не приврав. – Мое время уходить. Дитя убежища остановилась, повернулась к гулю. На лице у нее была кривая ухмылка. – Поверь, Харя, уж я-то знаю, когда это время наступает. Еще по домашнему гнездышку знаю. – И когда же? – Время уходить наступает тогда, когда тебя начинают бить. Всем, чем попало, и палить в тебя из всего, что стреляет. По-моему, красноречивый знак того, что тебе тут больше не рады. Она повернулась лицом к пустоши. – Пойдем. И кстати – ты шел в неверном направлении. – Довольно долго, – тяжело вздохнул Харя. – Теперь я это и сам понял.