Mein Engel aus Kristall

      Он ненавидел этот город, он ненавидел эту страну. Всей душой, всем сердцем. Ему казалось, русские люди воевали не ради победы и не имели никакого представления о чести. Ими руководила безумная ненависть и жажда мести. Кровь за кровь, смерть за смерть.       Кан всегда был воином, бравым солдатом, для которого служение великой Германии было превыше всего. Он пришел на чужую землю, в этот обреченный город, чтобы покорить его или сравнять с землей. Капитан Петер Кан, кавалер Ордена Железного креста из знатного прусского рода...       За последние несколько лет он привык к войне, к беспрекословному выполнению приказов и бесконечным кровопролитным битвам. Увы, война учит людей привыкать к жестокости. Теперь казалось, что той, мирной жизни, никогда не было. Лишь во снах или в далеких призрачных, но таких теплых воспоминаниях. Напоминанием о прошлом стала единственная фотография любимой покойной жены. Даже страх смерти оказался позабыт и теперь был чужд немецкому офицеру.       Когда Кан впервые увидел Машу, то не мог прийти в себя от овладевших им чувств. Это была помесь страха, восторга и радости. «Нет, это неправда, не может быть!» – думал немец, жадностью разглядывая до боли знакомые черты лица, не веря в чудо.       Теперь же, когда офицер в очередной раз пытался поймать взгляд опущенных глаз девушки, сидевшей перед ним в темном помещении бомбоубежища на грязной койке с замызганным бельем, она все больше напоминала ему о любимой Кристине. Все те же светлые глаза, мягкие кудри...       Она могла запросто сойти за немку или француженку, если бы не хотела всадить в спину немца нож, едва ему стоило отвернуться. Кан стал тайком приносить ей консервы, но в глазах русской все также читались ненависть и презрение, а в тихих речах можно было без труда различить страх. Немец не понимал смысла свистящих и рычащих слов незнакомого языка и был внутренне рад этому. Взгляд и голос оказались красноречивее любой произнесенной фразы. Его проклинали и ненавидели, а он хотел дарить заботу и любовь. Это причиняло тупую, ноющую боль, ведь появление этой русской в мрачной жизни сурового солдата согревало охладевшее сердце надеждой. Она стала единственным огоньком, лучиком света среди мрака и ужасов войны, хрустальным ангелом, спустившимся с небес...       – Ich komme wieder*, – едва слышно произносит немец, поглаживая девушку кончиками больших пальцев по холодным, бархатным щекам, а после молча добавляет: – Mein Engel aus Kristall**.       Как оказалось, у этой девушки несколько забавное имя.       – Ma-scha, – время от времени медленным шепотом произносит Кан, будто пробуя имя на вкус и вслушиваясь в созвучие таких простых, но чуждых родному языку слогов. Она лишь осторожно наблюдает за ненавистным покровителем, и от этого взгляда становится еще тяжелее. Капитан лишь горько ухмыляется, что-то говорит про смешное звучание, но в ответ в который раз слышит чуть досадное непонятное:       – Ни слова не понимаю.       Суровый и требовательный к окружающим немец и сам не заметил, насколько сильно привязался к Маше. Она стала его хрупкой надеждой, и он не мог допустить, чтобы она исчезла, разбилась на сотни осколков...       Говорят, превосходный воин никогда не разгневается. Но Кан был уже не воином, когда после очередного кровопролитного сражения, русские, чьи силы были неравны, обстреляли немецких солдат и вышли из боя с минимальными потерями. Уставший и ослепленный поражением капитан тяжелым шагом вошел в комнатку. Он едва держался на ногах от усталости, но ярость и раздражение придавали сил. Едкая желчь подступала к горлу, ее приходилось упрямо сглатывать. Мужчина с трудом отдавал себе отчет в действиях. Место холодного рассудка заняла тупая злоба. Рискуя серьезно поранить ладонь, Кан до боли вцепился в лезвие обычного кухонного ножа, ручку которого, словно спасительную соломинку, сжимала забившаяся в уголок Мария. Через секунду вырванный из женских рук ножик со звоном упал на грязный пол. Следом отправилась и солдатская каска офицера. Отчаяние полностью овладело Каном и следующие мгновения, когда он рывками сдирал одежду с девушки, оказались стерты из памяти. Теперь на месте сдержанного и строгого капитана был хищный зверь, в чьих потемневших глазах пылал огонь похоти и необузданной плотской жадности.       Лишь после всего произошедшего, во время третьей или четвертой глубокой затяжки, глядя на свое отражение в мутном зеркале, он осознал, что оказался на грани пропасти, и первый шаг уже сделан. Он сам поднял руку на питаемое надеждой счастье, сам разбил своего ангела на сотни осколков. Теперь они вошли глубоко в сердце, причиняя режущую боль. И обратного пути нет. Злоба омрачила солнце, и весь чертов мир почернел в одночасье, а она лишь тихо роняла одну слезу за другой. «Хрустальный ангел мой...»       Сделав шаг в бездну, понимаешь, что обратного пути больше нет. Именно поэтому Кан решил идти до конца. Среди гонимой на вокзал толпы людей он пытается разглядеть знакомую фигуру, найти взглядом любимые мягкие черты Маши. Он зовет ее по имени, громко и надрывно, но ответом раз за разом остается молчание. Постепенно капитана охватывает паника и страх. Оказывается, даже после стольких битв и сражений, эти чувства никуда не исчезли. Он действительно боялся потерять этого дорогого ему человека... Но если ее уже посадили в вагон? Или она нарочно не отзывается после всего произошедшего, выбрав верную гибель вместо того, чтобы быть рядом с ним?       Шансы спасти девушку тают с каждой секундой. Именно поэтому Кан вскакивает на почтовый мотоцикл и несется сквозь толпу. Спустя четверть минуты он тормозит и видит перед собой своего ангела. Когда их взгляды пересекаются, мужчина уже точно знает, что никогда больше не сможет оставить ее. И именно потому, что к широкому плечу боязливо жмется робкая Маша, он со спокойствием выслушивает крики полковника, и никакие угрозы не вызывают трепет. Осталось выполнить приказ и завершить начатое. Зато теперь в душе офицера не осталось места никаким сомнениям.       Оказывается, у него тоже забавное имя.       – По-нашему - Петр, – шепчет Маша, положив голову с россыпью светлых волнистых волос на колени немца. – Или Петя. Петя...       – Петья, – на свой манер повторяет Кан с едва заметной улыбкой и чувствует, как внутри разливается блаженное тепло. Он поглаживает волнистые кудри одной рукой, а вторая осторожно сжимает левую ладонь девушки. Петер давно решил, что спрячет Машу, укроет от всех ужасов войны, а потом заберет в Германию, где она не будет знать нужды и горя. «Скоро все закончится, осталось лишь чуть-чуть потерпеть».       Прежде чем покинуть вышку, Кан еще раз заглядывает в лицо Марии. Она сняла платок, чуть растрепав свои пшеничные кудри, и слегка улыбнулась. Теперь она не стремится укрыть взгляд лазурных глаз от своего избавителя. «Какая красивая. Клянусь, я сделаю все, чтобы однажды услышать твой искренний смех», – подумал про себя офицер. Не удержавшись, он на прощание осторожно, почти невесомо поцеловал девушку. Она не отпрянула, лишь слегка опустила ресницы, и от этого стало еще теплее внутри.       Но едва стоило оказаться на улице, напряженность и нервозность вернулись вновь. Один неверный шаг, и ты мог оказаться на прицеле у вражеского снайпера. Требовалась максимальная бдительность.       Сердце пропустило удар, когда позади послышался скрип открывшейся двери. Маша стояла на пороге, в ее глазах застыл вопрос, который прозвучал лишь секунду назад.       – Уходи! Вернись обратно! – полушепотом умолял ее Петер, но русская не понимала его слов, как и не понимала, что находится на открытой местности.       Царившую вязкую тишину прервал резкий звук выстрела. Он вибрацией прошел сквозь грудь и виски, заставил кровь похолодеть в жилах. Перед глазами замерла сцена, будто вырезанный из немного кино, кадр: его ангел, хрустальный ангел, лежит на земле с раскинутыми, будто хрупкие крылья руками, обратив взор стеклянных глаз в небеса. Безумную картину дополняет тоненькая струйка крови вытекающая из крохотной алой точки на лбу. По белоснежной коже лица бежит багряная струйка крови – сей поцелуй смерти до дрожи красив, но страшен.       Осознание реальности тяжелым молотом обрушивается на голову несчастного офицера. Произошедшее напоминает дурной сон, но невесомое счастье оказалось разрушено одним нажатием спускового курка советской винтовки, одним точным выстрелом. «Так не должно было произойти, не должно!» Они уничтожили его ангела, безвозвратно отняли ее…       Еще не раз Петер поймает себя на мысли, что лучше бы он оказался на месте Маши. Но теперь, когда ничего не исправить, все иллюзии разрушены, а боль утраты затмевает разум, он будет идти до конца ради мести. Кан прикажет обстрелять проклятый дом из башенных орудий прибывших танков, а после сам кинется на поиски русского снайпера, которого к тому моменту уже не будет на этом свете. И попытка возмездия, в конце концов, окажется жалкой и ничтожной, но это Петер поймет будучи уже тяжело раненым русским командиром, находясь в том самом проклятом доме, по которому русские должны вот-вот дать огонь.       Небесно-голубые глаза подернуты пеленой слез, руки и китель окрашены багряным, пистолет валяется где-то в стороне, и с каждой секундой холод окутывает тело. Но все это кажется неважным. Вдали уже слышится рев и шипение приближающихся к цели ракет. Лишь пересохшие губы, словно молитву, беззвучно повторяют одну единственную фразу:       – Mein Engel aus Kristall… ________ Перевод: – Ich komme wieder* (нем.) - Я вернусь. – Mein Engel aus Kristall** - Мой хрустальный ангел.