Кукла Люцифера

      Открывая очередной конверт, Эван опять надеялся, что там окажется имя из шести букв — Лерайе. Но и в этот раз его ждало разочарование. «Гремори

Л.»

      Впрочем, Ангел, не получив желаемого, не стал сильно расстраиваться. Чем быстрее он отпустит всех кукол, находящихся в Доме, тем быстрее соберутся новые, и он сможет вернуться к своей прежней жизни, с которой сейчас его связывали только кожаный браслет и скудные школьные знания, сохранившиеся в памяти.       По уже сложившейся привычке Эван сделал следующую запись в дневнике.       «Отпустил Хрода. Он потерял свою цель, ради чего он решил стать известным, что не является преступлением. Значит, урок состоит в чем-то другом…       Новое задание от Люцифера — Гремори. Мне бы, конечно, хотелось прочитать тут имя Лерайе, однако, видимо, пока для него ещё не наступило время. Надеюсь, что Гремори из «Птиц» или «Венер». Но в Доме надеяться на что-то бесполезно. Я никогда не слышал этого имени, я даже не знаю, мужчина это или женщина. Не так уж много кукол я знаю по имени.       Интересно, что в этот раз покажет мне Хозяин во сне. Ну, если Он собирается хоть что-нибудь мне показать. Я сожалею о Его потере, но Он не должен горевать вечно. Я с нетерпением жду завтрашнего утра.»       Со временем Ангел перестал беспокоиться о мелочах или пытаться узнать о будущем до его наступления. Он решил, что всё узнает в свое время. Это совсем не значило, что Эван пустил всё на самотек, просто теперь он не пытался сделать всё и сразу, а взял за правило заниматься проблемами по мере поступления информации, нужной для их разрешения.       Утром Эван проснулся в уже привычном состоянии ожидания нового дня и того, что он ему принесет. В гостиной Ангел пытался угадать, кто же этот или эта Гремори, но, наткнувшись на злобный взгляд Лерайе, перестал ломать голову и скользить глазами по лицам кукол.       — Гремори, — позвал Хозяин. Надежды Эвана не оправдались. Гремори была девушкой из «Желтых». Он внимательно к ней пригляделся. Смуглая с черными кудрявыми волосами, круглым овалом лица и темными, как горький шоколад, глазами, от остальных девушек она отличалась лишь тем, что была босая.       Как и всегда Ангел пошел в свой кабинет. Тетрадь Кевина не особо помогала ему, однако других источников информации у него не было, потому он углубился в чтение.       «Гремори.       «Искательница». Всегда ходит босиком, ни разу не видел на ней обуви. Когда она думает, что никто не видит, танцует, наверно, какой-то танец своего народа. И у неё это хорошо получается. Больше, чем свободу, любит только золото, за что и относит себя к «Желтым». Обычно она всегда улыбается. Хитра, не против иногда и соврать. По характеру горяча и вспыльчива, но в драку не полезет, скорее, будет подстрекателем.»       Кевин как всегда описывает черты характера и увлечения кукол, не намекая на род деятельности. Предметы всегда сообщали ему больше информации.       И Эван направился на испытания.       Рукоход уже давно покорился ему, так что в этом испытании награду он получил. С дартсом дело обстояло иначе, и все же лучше, чем вначале. Тем не менее, в центр мишени попасть ему сегодня так и не удалось.       На скалолазании он только чудом не свернул себе шею, добыв первый предмет, которым оказался платок с бахромой. Рассмотреть его Ангел решил позже.       В десять Гремори его уже ждала. Она и «Хранительница» прошли вслед за ним в его кабинет. Он сел за стол, Гремори присела на край столешницы. Эван положил перед ними цветастый платок. Когда они разложили его, он увидел вышитое «'а''».       — Четыре буквы, вторая — а, — произнес Ангел.       Брюнетка радостно захлопала в ладоши.       — Всего три дня ещё, — улыбалась она.       — Да, всё верно, — согласилась с девушкой Белиал.       — Я пойду, — узнав желаемое, Гремори ушла.       — У тебя есть ко мне вопросы? — спросила шатенка у Эвана, когда они остались наедине.       — Нет, — сказал Ангел.       Сегодня он был больше занят мыслями о Хозяине, чем своими обязанностями.       Ужиная у себя в комнате, Эван сделал запись в дневнике.       «Сегодня нашел на испытаниях цветастый платок. Какое он может иметь отношение к профессии? В истинном имени Гремори всего четыре буквы. Радует, что у кукол короткие имена. Гремори беззастенчива, и, впрочем, она мне приятна. Не люблю, когда куклы безучастны, а она напротив, живо интересуется тем, как продвигаются дела с её освобождением. Единственное, что меня удивляет, она ходит босиком! Пока я не знаю, с чем это связано. Через три дня узнаю.       Я всё думаю о Люцифере. Может быть, я неправильно выбрал Зеленую карточку. Может быть, Он ждал, что я захочу Его увидеть? В любом случае, это был не последний раз когда я получаю карточку, так что рано или поздно я с Ним увижусь. Наверно, с моей стороны всё же будет неразумно напоминать Ему о Мастере.»       Изложив свои мысли, Ангел завернулся в одеяло и быстро уснул, погружаясь в бездну тьмы.       Утром он быстро привел себя в порядок и, завтракая, снова думал о Хозяине. Он знал, что на испытаниях придется выбросить все эти мысли из головы.       В гостиной он ни на кого не смотрел. Было не слишком приятно вновь встретиться взглядом с Лерайе. Прошло уже достаточно времени, а он всё с той же ненавистью смотрел на Эвана.       После приветственных слов Хозяина, Ангел тяжело вздохнул и отпустил все мысли о Люцифере. Пора было приниматься за испытания.       Он проходил их одно за одним, однако, либо не получал никакой награды, потому что не мог их выполнить, либо не укладывался во время, или же не находил в результате того, что хотел. Ангел надеялся получить второй предмет, а вовсе не лекарства и хлеб, которые то и дело становились его наградой.       Асмодей всё так же часто бывал у Марбас, где Эван обнаружил его, в очередной раз посетив кабинет девушки. Похоже, между ними не просто роман, а настоящее чувство. Эвану их демонстрация симпатии друг к другу казалась преступлением на фоне горя Люцифера, утратившего свою любовь. Конечно, они об этом не знали. Никто из кукол, кроме него, не знал ничего о прошлом Хозяина. Никому из них Он не открывался настолько. Эван молча оставил лекарства с бинтами, не глядя на сидевших рядом Марбас и Асмодея, и опять отправился на испытания.       Дартс и литературная головоломка опять подвели его. Тонкую балку он оставил Ситри. Плавать он и не собирался учиться. После всех этих неудач Ангел пал духом.       Следующее его испытание оказалось более легким — комната с лесками. Как же Эван удивился, когда ему в руки попал второй предмет. Им оказалась карта Таро. Когда он вернулся с ней в гостиную, время уже близилось к десяти, поэтому в общей комнате уже находились куклы.       Когда вернулись Гремори и Белиал, Эван встал и направился в кабинет. Карта номер 2 — Верховная жрица. Четвертая буква в имени была та же, что и вторая — а. Только какое отношения эта карта Таро имела к профессии Гремори, никто пока не понимал. Счастливая Гремори покинула их сразу же, как узнала вторую литеру своего имени.       Сегодня Эван снова не был настроен говорить с Белиал. Она явно чувствовала, что его что-то мучит, старалась помочь, вызвать на разговор, но её помощь ему была не нужна.       Ужинал Ангел полученным сегодня салатом. Ему нравились овощи и свежая зелень. Он, конечно, был бы не против Белой карточки, но и такой скромный ужин был приятен больше, чем просто хлеб и яблоко.       Поев, Эван вернулся к дневнику.       «Всё чаще в качестве предмета получаю карты Таро. Интересно, почему? Если бы я ещё знал их значение. Ведь они же что-то значат, но мне негде прочитать об этом. Ещё два предмета, и Гремори будет свободна. Она «Искательница», так что её уход не станет для меня особо радостным. Хорошо, конечно, что кукла уходит, получает свободу и шанс всё исправить. Хотя я бы предпочел отпускать «Венер» или «Птиц», но выбор кандидата остается за Хозяином.       Я с нетерпением жду сна, если он, конечно, будет. Мне почему-то кажется, что нет. Похоже, Он показал мне все воспоминания. А всё-таки сохранил ли Он то кимоно и куклу, которые я видел во сне, или они были утеряны Им?»       Записав свои мысли в дневник, Эван лег в постель. Вспомнить прошлое он больше не пытался — слишком болезненными оказывались все его попытки преодолеть наложенный блок. Потому он просто погладил браслет. Он стал любить эту вещь еще больше, ведь ему надел его на руку Хозяин.       Когда Эван открыл глаза, он оказался не в своей спальне, а в спальне Хозяина. Тот лежал рядом на кровати, держа Ангела в кольце рук.       — Хозяин? — с робостью подал голос мальчик.       — Да, Ангел. Я ответил на твой вопрос о любви и браке? — спросил Он, смыкая руки теснее.       — Да, — Ангел кивнул, слушая как трепещет его сердце. — Теперь у меня появился новый вопрос. Та девушка, что она говорила, когда Вы уходили? — Эван знал, что его вопрос очень важен для понимания того, что было ему показано Хозяином.       — Я не могу тебе сейчас этого сказать… Так что штраф, — Люцифер, раскрыв объятия, поднял его подбородок вверх и поцеловал юношу. Эван доверчиво приоткрыл губы навстречу, ему действительно хотелось прикосновений мужчины.       — А можно ещё задавать вопросы? — спросил Ангел, отойдя от щемящего ощущения оставленного поцелуем.       — Ну, ты же знаешь, что можно, я ведь тебе разрешил, — Хозяин с неторопливой мягкостью поглаживал живот и бедро брюнета, от чего по телу того разливалось удовольствие. Руки у Хозяина были нежные и умели отыскивать места, где особо остро воспринималась Его нехитрая ласка.       — Кто была эта девушка? — решившись, поинтересовался Эван, выбрав следующий вопрос.       — Одна из дальних родственниц Мастера, — с губ Люцифера сорвался грустный вздох, заставив Эвана пожалеть о том, что он взялся бередить рану мужчины.       — Простите, Хозяин, — с раскаянием произнес Эван, подумав о том, что не собирался напоминать Люциферу о Мастере. — Я понимаю, что Вам больно вспоминать о нём.       — Уже не так, как раньше, — мужчина уткнулся носом в его шею, вдыхая его аромат.       — А как давно это было? — тихо спросил юноша, млея от Его прикосновений.       — Почти четырнадцать веков назад, — так же еле слышно ответил Хозяин, не отрываясь от ключицы Ангела.       Эван был крайне удивлен. Получается, что Кукольнику было уже больше тысячи лет.       — Хозяин, а у Вас осталось его кимоно и та кукла, что он сделал? — спросил мальчик.       — Конечно остались, они дороги мне, как память, — Люцифер не останавливал его любопытства. — Ещё вопросы?       У Ангела они были и, раз было позволено, он продолжил их задавать.       — А рассказывали Вы когда-нибудь столько же о себе какой-нибудь другой кукле, другому Ангелу? — этот вопрос интересовал Эвана с тех пор, как он узнал, что был не единственным Ангелом.       — Нет. Я уже говорил тебе, ты — особенный, — Хозяин крепче прижал его к себе.       Ответ Люцифера вызвал у него радостное волнение. Получить его он надеялся и боялся, что окажется не единственным, кто заслужил доверия Хозяина, что его бы огорчило.       — Тогда вопросов у меня пока нет… — Эван больше не отвлекался на вопросы и его бросило в жар от осознания того, что Люцифер так близко и прикосновение Его горячего тела вызывает бурю эмоций в нём самом. Щеки юноши порозовели, когда он осознал, что его охватило жаром желания и сердце птицей трепещет в груди.       — А у меня к тебе есть вопрос. Могу его задать? — спросил мужчина с лукавой усмешкой, словно чувствуя его смятение.       — Конечно, — в тон отозвался Эван, тщетно пытаясь отвлечься от мыслей о губах и руках мужчины. — А если Вам не положено этого знать, я могу потребовать заплатить штраф? — с улыбкой договорил он.       — Можешь, — сбросив усмешку, кивнул мужчина, одобряя его храбрость, и продолжил. — Ты простил меня за то, что я тебя избил тогда?       — Простил, — улыбка на губах Эвана погасла, он как и Люцифер стал серьезен. — Я сам виноват. Я был зол… вот и не сдержался.       — А был повод злиться? — удивился Люцифер.       — Штраф, — юноша, не желая признаваться в глупой ревности, сам потянулся к губам Хозяина. — Был, но какой, не скажу.       Набравшись храбрости, Эван сам сел на бедра вновь улыбнувшегося Хозяина. Его совсем не смущало отсутствие на нём самом одежды. Люцифер, одетый в знакомое ему кимоно, провел ладонью по обнаженной груди юноши, вызвав у него глубокий вздох. Эван медленно склонился к лицу мужчины и, прикрыв веки, поцеловал Его.       Сирена прервала этот поцелуй, выбросив Эвана из его чудесного сна. Однако сегодня Эван проснулся в хорошем настроении и полным сил. В эту ночь черная бездна не отобрала у него силы.       В гостиной Белиал внимательно смотрела, как Ангел чуть ли не светится от счастья. Но расспрашивать она его не стала, потому как после слов Хозяина он сразу же ушел проходить испытания.       Сегодня ничто не могло омрачить его радости. Даже неудачи в испытаниях не смогли заставить улыбку исчезнуть с его лица. И присутствие Асмодея в кабинете Марбас не стало для него огорчением. Ведь этой ночью Хозяин снова говорил с ним, и сказал, что он — особенный, что ни одна кукла не знает того, что знает он.       Когда же Эван нашел третий предмет, его радости и вовсе не было предела. Дальнейшие испытания он проходил с еще большим рвением. Он хотел получить Синюю, Красную или «Радужную» карточку, чтобы увидеться с Хозяином наяву. От воспоминаний об этом сне его бросало в жар, по телу пробегали мурашки, мысли путались, щеки пылали, а губы и вовсе невыносимо жгло.       В десять, когда он вернулся в гостиную, Ангел всё ещё улыбался, хотя карточку он так и не получил. Белиал с Гремори уже ждали его.       В кабинете Эван положил на стол третий предмет — магический шар, как для спиритических сеансов. На нем стояла первая буква имени — Л.       — Какие у кого предположения? — спросила Белиал.       — По-моему очевидно, что я обладала неким даром. Только что я точно делала, я не знаю, — сказала брюнетка, глядя на шар.       — Даже если мы и угадаем, то имя мы узнаем только завтра, — Эвану хотелось как можно быстрее пойти и лечь спать. Возможно, Хозяин снова захочет с ним поговорить во сне. При мысли о прикосновениях Его рук Эвана все еще бросало в дрожь.       — Методом подбора можно и сегодня, — сказала Гремори. Одну букву они бы уж точно нашли.       — Метод подбора может оказаться тут неработающим, — ответила «Хранительница». — В Доме действуют другие правила. Раньше завтрашнего дня тебе всё равно Дома не покинуть.       — Ну ладно, — согласилась та. — Один день я уж как-нибудь подожду.       — Завтра тебе не придется ждать до вечера. Когда найду последний предмет, я позову тебя, и ты освободишься, — Эван говорил эту фразу всем куклам.       Ангел вслед за девушками покинул кабинет. Спустился к себе и как бы то ни было сел ужинать и делать запись в дневнике.       «Да, это случилось. Он снова говорил со мной. Оказывается, Его воспоминания это ответ на мой вопрос о любви и браке. А я уж было подумал, что Он не хочет больше говорить со мной и что я разрушил некоторое доверие между нами. Он снова отвечал на мои вопросы, обнимал меня и целовал. Он сказал мне, что я особенный, что не может не радовать. Когда-то я хотел, чтобы Хозяин перестал видеть во мне куклу, а увидел личность. Да, Люцифер определенно выделяет меня из всех остальных. Так же я узнал, что Хозяин жил в 7 веке. Неужели этому Дому и Люциферу тысяча четыреста лет? На вид Ему не больше тридцати. Я спросил Его про куклу и кимоно. Он их хранит, как память. Меня удивило, что Он спросил, простил ли я Его за избиение. Я ещё тогда решил, что прощаю. Я был сам виноват — напридумывал себе всякого, вот и сорвался. Я надеюсь, что хоть иногда я снова буду говорить с Ним, находиться рядом, чувствовать себя в полной безопасности. Возможно, наяву я бы не решился так целовать Его, но во сне я могу себе позволить всё, чего захочу. И, если я хочу целовать Его губы, смотреть в Его сапфировые глаза и прижиматься к Нему всем телом, то я это сделаю.»       Ангел с улыбкой закрыл тетрадь. На душе растеклось такое долгожданное умиротворение. Хозяину он по-прежнему интересен. Но всё же он Его ревновал к Мастеру, конечно, не очень сильно, но тем не менее. Эван хотел спросить Люцифера, что значили Его слова той ночью про то, что сам Эван причиняет Ему боль и те же слова на японском, что Он сказал и Мастеру? Но он не хотел, чтобы Хозяин знал, что тогда Эван не спал, и всё слышал. Ему не хотелось разозлить Люцифера. Потому Ангел не будет об этом спрашивать, возможно Хозяин сам когда-нибудь объяснит ему то, что он услышал в ту памятную для него ночь.       Ангел закрыл глаза и приготовился открыть их уже рядом с Хозяином. Даже если они и не будут разговаривать, Эван с удовольствием проведет время с Люцифером.       Однако надежды Ангела не оправдались. Ни разговоров, ни молчания не было. Была лишь черная бездна. Но это не расстраивало Эвана. Главное, что Хозяин не оставил его. А значит есть надежда, что встреча прошлой ночью была не последней.       В гостиной Ангелу было всё равно, что Лерайе старается стереть его взглядом в порошок, что глаза Белет мечут в него молнии и что Белиал подозрительно косится. Эван просто наслаждался голосом Хозяина, что заставлял его тело гореть.       Многие испытания он чуть ли не проваливал, мысли его были слишком заняты одним определенным кукольником. Что, впрочем, не помешало ему пройти рукоход, комнату с лесками и три головоломки. Конечно, за них нечего было и рассчитывать получить четвертый и последний предмет.       Эван надеялся получить его за испытания скалолазания, но вместо предмета получил салат. Юноша не переживал, он понимал, что сегодня так или иначе получит предмет, что даст им последнюю литеру, и разгадает загадку Гремори.       После того, как Ангел заработал очередную порцию таблеток и бинтов, он направился к Марбас. Ни по пути, ни в кабинете Марбас лидера «Искателей» Ангел не увидел. После всей заботы, что проявил о нем Асмодей, Ангел не мог испытывать к нему враждебных чувств, но он всегда краснел, вспоминая сон-фантазию, где лик нависшего над ним Люцифера неожиданно для него сменило лицо Асмодея. Этот сон он забыть так и не смог.       Марбас, как всегда, с благодарностью приняла медикаменты, и Эван покинул лазарет. Медицинская помощь сегодня ему не требовалась.       И вот наконец, поползав по-пластунски, Ангел получает свернутый пополам лист.       У закрытых дверей своего кабинета он нашел нетерпеливо прохаживавшуюся Гремори. Как только они вошли вовнутрь, к ним присоединилась и Белиал. В кабинете Эван развернул лист, на котором оказалась нарисованная ладонь и надписанная внизу буква л.       — Лала? — с сомнением позвал Ангел.       Тем не менее, печать засветилась и исчезла. Память вернулась к девушке, заставив её побледнеть.       — Да, у меня был дар, — произнесла она вслух. — Я была хиромантом. В нашем роду дар передавался из поколения в поколение. Но я сделала нечто ужасное и потеряла его. Я прокляла девушку, что увела у меня жениха, — Лала закрыла лицо дрожащими руками.       — Не печалься, нить судьбы в твоих руках, — ласково успокоила Белиал.       Они проводили девушку до дверей, и та покинула Дом кукольника. Гремори Теперь их осталось пятьдесят семь.